Псы среагировали первыми. Они резко остановились, передав детей старшим, а затем встали прямо на пути огня.
– Уходите, - бросил нам старший из них, и отвернулся.
Я подхватила одного из малышей, который норовил выскользнуть из рук девочки-подростка и побежала. Слезы застилали глаза при мысли, что эти люди только что добровольно пожертвовали собой ради нас. Я не знала, на что способны Псы, какова их реальная сила. Но огонь… Кто мог бы в нем выжить? Или его остановить?
Воспитательница бежала впереди меня и тоненько подвывала от страха. Сет старался не отставать. Я замыкала наш маленький отряд, на бегу нашептывая Ками какие-то успокаивающие глупости, а она тихонько всхлипывала у меня на руках. Мы бежали по коридору, и я закрывала за нами двери, каждый раз выстраивая преграду между нами и угрозой.
Снова раздался взрыв, и пол под ногами качнулся. Воспитательница упала, инстинктивно прижав к себе ребенка. Сет привалился спиной к стене, стараясь сохранить равновесие. Дети прижались к полу, стараясь прикрыться ручками отпадающих обломков. На нас дыхнуло прохладой и гарью, коридор разрушался на наших глазах, в проем, образовавшийся в одной из стене, начали проникать вооруженные люди. Странные, чужие, опасные. В защитных костюмах, полностью скрывавших их тела и лица, они направили оружие на нас, и я почувствовала, что сейчас произойдет что-то ужасное. Им не нужны заложники. Им нужны жертвы. Много жертв.
Я закричала не столько от страха, сколько от злости и отчаяния. Дети не заслужили такого конца, никто из нас его не заслужил. Первый выстрел огнем никого не задел, лишь прошелся в нескольких сантиметрах от моего лица. Я ждала боли от ожога, но ничего не произошло. Последующие выстрелы также никого из нас не коснулись. Огонь чужаков, будто встречая сопротивление, разливался по невидимому куполу, не причиняя никому из нас вреда.
Один из нападавших что-то со злостью выкрикнул, усиливая мощность. Я же… каждый целитель был способен создать что-то наподобие целительской защиты, которая в минуту угрозы способна прикрыть своего пациента и уберечь его от прямого удара. Слабый, не такой как у меня вышел теперь, способный прикрыть от удара дюжину человек.
Я смахнула кровь, появившуюся из носа. Виски пронзило резкой болью, а руки противно задрожали. Силы были на исходе.
– Всевидящие. Спасите и защитите! – я увидела краем глаза, как воспитательница осенила себя защитным знаком. Сет крепче прижал к себе малышей, а Ками у меня на руках всхлипнула и доверчиво прижалась покрепче. Я почувствовала, как часто бьется ее маленькое сердечко, а ее дыхание… и я почти захотела выпить это чистое дыхание и продолжать жить дальше. Потому что мои собственные жизненные силы стремительно меня покидали. На место ускользающего сознания пришли инстинкты.
Нападавший снова крикнул что-то и, отбросив оружие, сделал шаг вперед, почти соприкасаясь с преградой. Он поднес к ней руку, тут же ее отдернул и яростно зашипел на непонятном мне языке.
Но было поздно. Поздно для него. Прикосновение чужака к преграде позволило мне почувствовать его, его силу, его энергию. Отобрать дыхание у Ками было неправильным и чудовищным, а вот чужак был врагом. Он нападал, а я защищалась.
Я прикрыла глаза, чувствуя, как на ресницах застывают слезы, вздохнула и потянулась к нападавшему выпивая его силу, его дыхание и жизнь. Мужчина схватился за горло, пытаясь сделать вдох, закашлялся. И упал.
Миг я смотрела на мертвого человека, еще недавно жаждавшего нашей смерти. Будто в отдалении услышала, как завыла воспитательница. Дети сидели молча, будто боясь своим плачем навлечь на нас еще большую опасность. Преграда встретила новый заряд огня и смогла устоять. Я смахнула с глаз слезы и убедилась, что это не слезы, а кровь. Времени оставалось все меньше, а силы было на исходе.
Я почувствовала, что падаю, когда услышала знакомый голос, отдававший резкие команды и звуки выстрелов, которыми щедро проредили ряды наших убийц.
Глава 31
Воцарившаяся на мгновение тишина сменилась пронзительным криком. Это слегка вернуло меня в реальность. Я осознала, что стою на коленях, лихорадочно прижимая к себе двух замерших от страха малышей. Медленно повернула голову на шум и поняла, что кричит воспитательница. Она сидела на полу, поджав ноги, и, дрожащей рукой указывая на меня, причитала:
– Чудовище! Чудовище!
Разогнав туман в голове, я передала детей, которых держала подскочившему Псу.
– Она убьет всех нас! Спасите от нее детей!
Ее слова отозвались во мне тупой болью. Я вспомнила, как чувствовала биение сердца Ками и только тонкая грань отделяла меня от того, чтобы не остановить его. Чудовище! Я же знала, что меня возненавидят, как только поймут кто я. Темных боялись всегда, потому что считали злом. А я едва не погубила ребенка. Да еще на глазах стольких людей проявила себя.
Повинуясь молчаливому приказу Клауда, один из Псов подошел к воспитательнице, и, проведя у нее ладонью перед глазами, заставил ту отключиться.
Чувствуя себя словно оглушенной, я поднялась с колен, игнорируя попытку Клауда мне помочь. Обошла группу Псов, переступая через тела нападавших. И медленно направилась обратно, в коридор, откуда мы прибежали, где оставались те, кто мужественно позволил нам спастись, жертвуя своими жизнями.
– Джети! – я сделала вид, будто не услышала, что меня зовут. Несколько метров отделяло меня от двери, за которой остались люди. И я вошла. Запах гари, ворвавшийся в легкие, почти не позволял дышать. Глаза тут же заслезились. Коридор, который мы смогли покинуть представлял собой страшное зрелище: черная копоть и запах горелой человеческой плоти, которую не спутаешь ни с чем.
Они были там. Все трое, их тела напоминали обугленные головешки, и я больше не чувствовала в них жизни. В воздухе разливалась остаточная эманация боли и ужаса. Я проходила по полу, хрустящему от мусора, чувствуя жар, все еще исходящий от стен и потолка. Адский огонь полностью выжиг жизнь в этом месте.
– Аквилонский смерч. Изобретение наших соседей. Смесь магии и технологии, - тихо произнес вставший за моей спиной Клауд, - от него нет спасения. Эта полуразумная тварь будет следовать за своей жертвой, пока не заберет ее жизнь.
Голос Дана дрогнул.
– Они позволили нам спастись. Как это бесчеловечно – жаждущий смерти огонь. Разве так должно быть?
– Наши шпионы предупреждали нас о возможностях аквилонцев. Мы ждали, что рано или поздно соседи решатся на демонстрацию. Не думали, что это случиться с благословения наших соотечественников.
– Неужели они не понимают, что после это обернется против них?
– Они хотят нас уничтожить, а после… Считают, что могут повернуть все в свою пользу. Пойдем, тебе нечего здесь делать. Мы позаботимся о телах наших друзей.
Я проследила взглядом за группой Псов, проходящих мимо, их лица застыли мрачной маской.
– Мне жаль твоих людей. Они пострадали из-за нас.
– Нет. Они пострадали из-за того, кто допустил подобное. Мой приказ об эвакуации детского сада был проигнорирован. Всего этого могло бы не быть.
– Эта женщина права. Я убийца. И теперь об этом узнают все, - я отвернулась, хотя понимала, что уже никогда не забуду лица этих еще молодых и полных жизни ребят и запах горелой плоти.
– Ты не убийца, - отрезал Дан, схватил меня за плечи и резко развернул к себе. - Над памятью воспитательницы и твоего коллеги поработают, и они не будет помнить о том, что произошло. А дети были слишком напуганы, чтобы понять. Пойдем. Я провожу тебя в каюту.
– А как же бой? – растерялась я.
– Атака остановлена. Есть жертвы. Теперь мы можем предъявить обществу доказательства угрозы, которую они не желали видеть.
– Где Манфред? – почему-то мне казалось, что он должен быть здесь.
– Перед ним стоит другая задача. Он подбирается к зачинщикам и хочет выйти на кукловода.
– Думаешь, у него есть шанс? – я подняла голову, натыкаясь на взгляд Клауда – сияющий тьмой, и в то же время, успокаивающий.
– Он сделает для этого все, - твердо произнес Клауд.
Мы покинули коридор, и дышать сразу стало легче. Я сглотнула комок невыплаканных слез и позволила Дану себя обнять.
– Я чувствую себя опустошенной, разбитой, - призналась я.
– Ты спасла детей. Сделала все, чтобы избежать жертв. Сейчас ты просто устала. Нужно немного времени, чтобы прийти в себя
– Я позволила умереть хорошим людям. Я целитель, и что-то внутри меня не дает спокойно принять их жертву.
– Каждый день мы рискуем собой и знаем, чем это может закончиться. Ты не можешь спасти всех. Не твоя вина, что в мире существует зло и смерть.
Клауд поцеловал меня в макушку и открыл передо мной дверь каюты. Когда я поняла, что он собирается уходить, во мне что-то словно оборвалось. Хотелось выть, кричать, плакать, вцепиться в него и никуда больше не отпускать. Возможно, именно теперь меня озарило осознание того, что на месте этих парней мог бы быть Дан. Он рискует каждый день, и я могу его потерять. Потерять Дана… Навсегда лишиться его заботы, силы, уверенности и нежности. Лишиться взгляда этих невероятных глаз, в которых, казалось, застыла живая тьма. Такая ласковая и нежная тьма, которая никогда не причиняла мне боли.
Я беспомощна. Я не могу спасти всех, Дан прав. Целитель не бог. Но если нам выпало немного времени быть счастливыми, как я могу от этого отказаться?
– Дан, прошу тебя останься со мной, - Клауд застыл у двери, и медленно обернулся на мой голос.
– Ты уверена? – напряженно спросил он.
– Да.
Он лежал рядом на боку, обнимая меня, прижимая спиной к своей груди. Я ощущала его дыхание на своих еще влажных после душа волосах, касание его пальцев на своей коже. Он был тактичен и сдержан, ни словом, ни взглядом не давая мне понять, что хочет чего-то большего, чем просто лежать рядом, крепко обнявшись, и чувствовать близость и тепло друг друга.
– Дан, будь со мной этой ночью, пожалуйста, - тихо попросила я.