Торрин подошел к Мелису и понаблюдал, как тот конопатит.
— Знаешь, Мелис, не очень-то хорошо с твоей стороны было предложить меня как переговорщика, — сказал он.
Мелис поднял голову и оказалось, что он смотрит в дуло капитанского револьвера.
Торрин продолжил:
— Хотел бы я скормить тебя ему живьем, но этому не бывать.
Кэлис заорал сверху, с мачты. Мелис прыгнул на Торрина, замахиваясь стамеской. Капитанский револьвер грянул, и Мелиса подкинуло в воздух, точно его поддернули на веревке. Он упал на палубу, лишившись половины головы и стуча одной ногой о доски. Поднялся вопль ярости, раздался шум спорых шагов вокруг Торрина, и скрип, будто кто-то опрометью спускается по такелажу.
Трясущимися руками Торрин отжал рычажок, очищающий использованный патронник. Он повернул цилиндр, чтобы установить следующий патрон, и спустил курок.
— Убийца! — Вскричал Кэлис, перебирая босыми ногами по палубе, и набросился на Торрина.
Торрин выстрелил ему в живот, увидел, как Кэлис отпрянул, затем упал на колени, и вернул свое внимание к тому, чтобы перезарядить револьвер новым патроном, ибо команда брала его в кольцо.
— Что ты наделал? — Сказал Дикон.
— Два брата, два убийцы. Я видел, как они выбросили Церта за борт прошлой ночью, в дежурство Кэлиса. — Говоря, Торрин не забывал держать револьвер капитана очевидно на виду.
— Лжец, — успел сказать Кэлис, прежде чем согнуться, изо всех сил зажимая рану на животе.
— И какие у тебя доказательства? — Спросил Дикон.
Торрин вытащил из борта кофель-нагель и подошел к Дикону так близко, что меж их носами едва ли осталась пара дюймов.
— Какие у меня доказательства, Дикон? Я видел это, и я командую этим кораблем, или как, ты хочешь договориться с нашим другом внизу на других условиях?
Дикон посерел.
— Я просто спросил…
Торрин вмял кофель-нагель в живот Дикона.
— Тогда покончи со всем этим, и все вернемся к работе.
Дикон невольно сжал кофель-нагель ладонью. Торрин отступил на шаг и указал рукой на Кэлиса. Помедлив немного, Дикон шагнул к Кэлису, поднявшему на него взгляд прищуренных глаз.
— Прости, — сказал Дикон.
— Простить? — Кэлис сплюнул.
Дикон кивнул и размозжил Кэлису череп.
Торрин позволил последовавшему молчанию длиться так долго, пока оно не начало развеиваться. Когда показалось, что нечто должно вот-вот прервать его, он подошел к Дикону и взял у него кофель-нагель.
— Хорошо, эти двое могут отправиться к Сервалу. Они послужат нам лучше мертвыми, чем им когда-либо удавалось послужить живыми. — Заметив гнев на лице Пална, Торрин добавил. — А ты, Палн, лучше бы взялся за щетку, пока доски не промокли насквозь. У Мэрила достаточно и без этого дел.
Палн, казалось, был готов кинуться на боцмана, но Сапарин схватил его за руку.
— Сапарин, ты разве не должен быть за штурвалом? — Осведомился Торрин.
Это последнее замечание разогнало матросов, потому что никто из них не дерзал спорить с револьвером капитана. И тем паче никто не хотел договариваться с танаподом.
Груды яиц возвышались в каждом углу трюма. Вонь стояла как на скотобойне, на полу валялись куски разорванной одежды, человеческих тел и изжеванная кожа жабельных акул. Каждый шаг Торрина по лужам высыхающей крови сопровождался липким шлепаньем. Он осторожно переступил через выскобленный череп, в котором, задержав на нем взгляд, определил Мелиса, ибо в ту минуту танапод сунул ему под нос то, что осталось от Кэлиса. Торрин повернулся к крюку в стене, смахнул с него нечто по-мясному влажное, и повесил лампу.
— Долго еще? — Спросил танапод.
— Через два дня мы будем на месте, — ответил Торрин. Он заметил, что тело существа раздалось и раздобрело, так что под панцирем стали видны участки кожи. Яйца, которые монстр отложил в трюме, немного ослабили его тягость, а недавние трупы избавили от вызванного нерестом голода. Но еще больше икры зрело внутри существа, и оно все еще было ненасытно. Торрин знал, что придется покормить тварь снова, и вскорости, дабы удержать существо от желания выбраться на палубу и убить их всех. Это вполне его устраивало.
— Как ты выучился говорить? — Спросил он тварь.
— Был на кораблях раньше. Многих был. — Ответило существо.
Так значит, и другие проходили через этот ужас, но, разумеется, не оставили историй об этом, ибо не осталось в живых способных их рассказывать. Торрин знал, что каждый год в изрядном количестве исчезают охотники за жабельными акулами. О таких кораблях говорилось, что у них приключилось «дурное плавание». Как же остро теперь он понимал это выражение.
— Расскажи мне об этом. — Попросил Торрин монстра, скучая хоть по какому-то общению. И когда тварь заговорила, он почувствовал, что на его лицо снова возвращается та самая кривая усмешка. И постарался не придавать этому большого значения.
Дозор Дикона был последним за ночь, и, как последний дежурный, подобно Палну предыдущей ночью, он мог спать до восьми склянок. Торрин стоял на верху средней каюты, позади Сапарина, что снова держал штурвал. Боцман наблюдал, как споро моряки исполняют свои обязанности, и отметил, что они пытаются избегать его взгляда. Много ли минуло дней с той поры, когда команда могла предложить боцману лишь презрение? Но тут он мог согласиться, он и был презренен. Теперь же он изменился, и это они, эти людишки, изменили его. Случайно, из презрения и в поисках виновного в собственной нерадивости, они отдали его на съедение живьем. Боцман рассмотрел каждого по отдельности. Все они были замешаны. Мелис и Дикон открыли крышку, пока остальные тащили его к люку. Торрин понаблюдал за матросами еще немного, прежде чем спуститься внутрь судна.
Дикон храпел со звуком тупой пилы, скребущей по бревну. Торрин открыл дверь в каюту матросов и пристально взглянул на фигуру в гамаке. Затем привязал принесенную им веревку к одному концу гамака и осторожно намотал ее вокруг матроса, пока не поднялся до шеи Дикона. Каждый раз, затягивая петлю, он боялся, что Дикон вот-вот проснется, но на этот случай боцман прихватил с собой кофель-нагель. Дикон проснулся только в момент, когда Торрин заткнул ему рот кровавой ветошью, поднятой им с пола в трюме. Матрос задергался, пытаясь сопротивляться, глаза его наполнились ужасом, когда Торрин завязал ему рот, чтобы кляп не выпал, но единственное, чего Дикон добился, так это извращенного сходства с огромным червяком.
— Ты человек верующий, Дикон, и все же взялся за крышку люка. Скажу-ка я существу, чтобы начало есть тебя с ног, — сказал Торрин и отрезал стропы гамака.
Веревки танапод нашел весьма раздражающей помехой, помешавшей ему быстро проглотить Дикона (который, разумеется, был лишен возможности вопить).
Снова стоя позади Сапарина, Торрин задавался вопросом, как долго еще команда не заметит, что Дикон пропал, и что же матросы будут делать, как только поймут это. У него был капитанский револьвер, полностью заряженный на случай любого исхода. Сапарин, Шантри, Мэрил и Палн. Четверо оставшихся из команды матросов, четыре пули в барабане револьвера. Только в полдень Мэрил поднялся на мостик.
— Сэр… Дикона нигде нет, — сказал он, с лицом против его воли лишившимся всякого выражения.
Торрин уставился на него долгим взглядом.
— И что ты предлагаешь мне посему предпринять? — Спросил он.
Мэрил поежился.
— Ну, мне сказали, надо бы Вам сообщить.
— Прекрасно. — Сказал Торрин. — А теперь вернись к работе.
Мэрил помедлил, но затем торопливо отправился исполнять приказ.
Торрин повернулся к Сапарину, суетливо отвернувшемся.
— Вскорости увидим острова, — уронил Торрин.
— Да, очень скоро, — ответил Сапарин, стараясь не встречаться с боцманом взглядом.
— Практически прямо по курсу, — сказал Торрин, обходя Сапарина по дуге.
— Ну да, — ответил Сапарин.
Сапарин крякнул, когда гарпун Йорвана прошел через его позвоночник, выйдя из груди почти под подбородком. Торрин крутнул гарпун пару раз, чтобы уж наверняка… но Сапарин и так больше не двигался. Боцман упер древко гарпуна в доски палубы и отошел назад, чтобы взглянуть на дело рук своих. Сапарин стоял, не падая. У руля до самого конца.
— Земля! — Вскричал Палн.
Торрин спустился по лестнице и поманил оставшихся трех матросов за собой, назад на палубу.
— Ну, народ, — сказал он. — выходит, Йорван был прав: нужно покинуть корабль на рыбацких лодках. Ошибался он только в том, что стоит сделать это в открытом море.
Троица матросов таращилась на боцмана, точно загипнотизированная. Торрин продолжил:
— В других водах мы бы просто погибли: еды мало, жабельные акулы кругом. А теперь мы можем это провернуть. — Он указал на виднеющиеся вдалеке острова. — Теперь я расскажу, как мы поступим.
Он повернулся к Мэрилу.
— Ты с Шантри спускай рыбацкие лодки на воду. Тихо и осторожно, как еще никогда в жизни. Палн, бери лампу и за мной.
— Зачем я Вам? — Спросил Палн.
— Все просто: сожжем монстра в его логове и покинем корабль, — сказал Торрин.
Там, где прежде царила безысходность, наконец начала расцветать надежда.
— Иду, Торрин, — сказал Палн.
— Превосходно, тогда приступим. — Сказал боцман.
Торрин заметил, что у моряков прибавилось ретивости. За пару секунд они забыли все, что было раньше. Стоило ли удивляться, что он чуть не спился, имея дело с подобным пустым народцем? Он шел перед Палном в средние каюты, пока матрос, схватив лампу, торопился нагнать боцмана. Оказавшись внутри, Торрин завернул в каюту экипажа, чтобы прихватить лампу оттуда. Пока он брал ее, полный рвения Палн обогнал боцмана. В это мгновение он, возможно, понял свою ошибку, ибо развернулся ровно в тот момент, когда кофель-нагель обрушился на его плечо. Палн отлетел к стене, его лампа упала на пол. Он открыл рот, готовый позвать на помощь, и Торрин сунул кофель-нагель ему в зубы. Палн опрокинулся навзничь, и Торрин ударил его еще раз, по переносице, затем еще и еще, ломая воздетые руки, точно хотел сравнять Пална с полом.