– В полдень. – В его тихом голосе звучал не приказ, но и не просьба. – До конца недели я оставлю тебя в покое, чтобы мы оба могли немного поработать, – объяснил он, убирая руку и откидываясь назад, – но если ты не появишься у меня на обеде, я приду за тобой сам.
Несмотря на все старания сохранить невозмутимый вид, я ухмыльнулась, принимая вызов, а затем перегнулась через консоль и невинно поцеловала Тайлера в щеку.
– Мне нравится, когда ты притворяешься хищником, – прошептала я, касаясь губами его кожи. – Это так мило.
И тут же вскрикнула, потому что он подхватил меня под мышки и затащил к себе на колени, крепко обнял и заткнул рот поцелуем. Я застонала, но не смогла сопротивляться. Наши языки переплелись, а рука Тайлера скользнула вверх по моему бедру и стиснула ягодицу. Его страстный поцелуй сводил меня с ума. У меня закружилась голова, и внутри вновь проснулось желание. И, судя по кое-чему, что упиралось в меня снизу, Тайлер тоже хотел меня.
Мы были одинаковыми. Оба не признавали ничьей власти над собой.
До этих пор.
Мне нравилось его доминирование, и, полагаю, ему нравилось мое.
Он отстранился, и из меня словно выкачали весь воздух. Тайлер положил руки на подлокотники и тяжело вздохнул.
– А теперь убирайся отсюда, – приказал он неожиданно резким тоном. – И если не появишься у меня в воскресенье, больше никогда этого не получишь.
Высокомерный, самоуверенный сукин сын…
Я спрыгнула с его колен и постучала в окно, чтобы Патрик выпустил меня. Мне не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что Марек улыбается. И когда Патрик открыл дверь, я ушла, ни разу не обернувшись, чтобы Тайлер не увидел мою ухмылку.
Едва войдя в дом, я услышала, как отъехала его машина, заперла дверь и сбросила туфли. Поймав себя на том, что смотрюсь в большое квадратное зеркало, висящее на стене напротив двери, пристально изучила свой внешний вид, чувствуя себя совершенно растрепанной, но не расстроенной. Волосы были чистыми, но слегка вились от влажности, так как я должным образом не высушила их феном, не подкрутила, не выпрямила и уж тем более не уложила. Мне всегда казалось, что без макияжа я выгляжу бледной, но моя кожа сияла, а на щеках играл румянец, которого никогда раньше не было.
Я не стала застегивать рубашку Тайлера на две верхние пуговицы и не надела под нее лифчик, поэтому чувствовала прикосновение гладкой, мягкой ткани к нежной коже. Все ощущения словно обострились. Ткань рубашки Тайлера была невероятно гладкой и мягкой. Я подтянула воротник к носу и полной грудью вдохнула запах специй, дерева и кожи.
Я двинулась в гостиную и остановилась, заметив брата, растянувшегося на диване.
– Джек? – позвала его я, подойдя ближе.
Одетый лишь в джинсы, он пошевелился и медленно приоткрыл глаза, просыпаясь. Бросив взгляд на часы, я обнаружила, что сейчас только четыре минуты седьмого. Должно быть, он провел здесь всю ночь.
– Что ты здесь делаешь? – Я обогнула диван и встала возле Джека.
Брат открыл глаза и поймал меня взглядом.
– Истон, какого черта? – проворчал он, протирая глаза. – Ты только вернулась?
Я бросила блузку на стоявший неподалеку стул.
– Угу. Что ты здесь делаешь? – повторила я вопрос.
Джек зевнул.
– Вчера в моем районе отключили электричество, так что я приехал сюда, – объяснил он и потянулся. – У тебя есть кабельное телевидение, так что…
Я усмехнулась и стала собирать разбросанные им банки из-под содовой и салфетки в пустую коробку из-под пиццы. Я никогда не убирала за братом, но нынешним утром находилась в хорошем настроении.
– Где ты была? – настойчиво спросил он еще раз. – Я тебе писал.
Я подняла полную мусора коробку из-под пиццы и сунула ему в руки.
– Гуляла, – ответила я.
Джек отложил коробку в сторону. Его взгляд упал на мою одежду, и он пощупал край надетой на мне рубашки.
– Дорогая, – прокомментировал он, а затем отвернулся, очевидно, догадавшись обо всем.
Но меня его мнение не интересовало. Мне надоело, что Джек слишком ревностно присматривает за мной.
– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты нашла себе парня, – поспешил он меня успокоить, – но тебе не кажется, что ты играешь с огнем?
Я снова настойчиво сунула ему в руки коробку.
– Я люблю огонь, – заявила я, взбираясь на спинку дивана.
– Да, ты рисковая девчонка, – поддразнил Джек, – но только тогда, когда уверена в исходе дела, Истон. Не хочу тебя разочаровывать, но твои прежние поступки нельзя считать риском.
Я покачала головой и закатила глаза.
– Я вовсе не влюбляюсь. Мы оба слишком сложные натуры для этого.
– А что насчет него?
– Что? – Я тяжело вздохнула.
– Хочешь, чтобы он в тебя влюбился?
Я пристально посмотрела на брата, пытаясь сохранить на лице легкую улыбку. Мне и самой этот вопрос приходил в голову.
Хотела ли я, чтобы Тайлер Марек полюбил меня?
Нет, конечно же.
Я хотела, чтобы кто-нибудь полюбил меня. Когда-нибудь. Но не сейчас.
Я рассчитывала, что у меня впереди годы, чтобы успеть построить отношения с кем-то. Годы, чтобы привести свою жизнь в порядок. Чтобы чувствовать себя комфортно, сближаясь с кем-то. Но только не сейчас и не с ним.
У Тайлера слишком много своих забот – как и у меня.
Кроме того, он был на двенадцать лет старше и находился на другой ступени развития. Вероятно, его многочисленные обязанности не позволят ему путешествовать и исследовать мир. И, скорее всего, его сложный родительский опыт отбил у него желание завести еще детей. Я и сама не могла с уверенностью сказать, что хочу их иметь, но и не исключала для себя такой возможности.
Нет. С Тайлером Мареком у меня просто интрижка.
Я облизнула губы и одарила брата улыбкой.
– Он заставляет меня смеяться и возбуждает, – поддразнила я его. – И мне нравится, что он вытворяет языком, когда…
– Ладно! – выпалил Джек, отворачиваясь. – Не надо так откровенничать.
Я тихонько затряслась от смеха и сползла на сиденье дивана.
– Знаешь, что самое интересное? – спросила я, и брат посмотрел на меня. – Со вчерашнего утра я ни разу не пересчитывала предметы.
– Неужели? – Он уставился на меня так, словно не верил своим ушам.
Я кивнула и встала с дивана.
– Я стараюсь не завышать ожидания, – заверила я его. – Но сейчас впервые за целую вечность чувствую себя спокойно. И собираюсь наслаждаться этим, пока есть такая возможность.
Похоже, Джеку нечего было на это возразить, потому что он осторожно кивнул и сделал несколько глубоких вздохов. Мой брат вел себя противоречиво, и мне до сих пор было трудно его понять. Он хотел, чтобы я забыла о прошлом, но начинал заметно дергаться всякий раз, как видел ракетку в моих руках. Он хотел, чтобы я встречалась с парнями, а не просто заводила интрижки, но определенно не с кем-то вроде Тайлера Марека.
Если уж на то пошло, я-то думала, что моему брату понравится эта идея. Тайлер успешен, имеет связи в обществе и занимается политикой – всего этого хотел добиться и Джек. Я знала, чего, по его словам, желает для меня брат, но в тех редких случаях – как, например, в последнее время, – когда мне вроде бы удавалось соответствовать его желаниям, он по непонятным мне причинам пытался отговорить меня от этого.
– Что ж. – Джек тяжело вздохнул и натянуто улыбнулся мне. – Раз уж ты в таком хорошем настроении, я просто умираю от желания отведать твоего пирога с беконом и грибами.
– Пирога? – Я поморщилась. – Ты хоть представляешь, сколько времени это займет?
Он подарил мне широкую улыбку, которая выглядела скорее кривлянием, чем сочувствием, но я не нашла в себе сил отказать. Мне нравилось, когда есть чем заняться.
– Прекрасно, но тогда я включу музыку. – Я скорчила брату рожицу. – Надень наушники, если захочешь посмотреть телевизор.
Я обогнула диван и вошла в кухню, но тут же замерла, когда увидела распахнутые дверцы кухонных шкафчиков и открытый ящик.
Он это серьезно?!
– Джек! – закричала я, подходя и закрывая все дверцы. – Если ты собираешься торчать здесь, то хотя бы закрывай за собой шкафчики и ящики.
На следующий день я расхаживала по проходу между партами в своем кабинете и вместе с учениками делала выводы по материалу, прочитанному ими во время вынужденных каникул из-за непогоды.
– Итак, за те десятилетия, что разделяли Американскую революцию и Гражданскую войну, наша страна пережила первую промышленную революцию. Что за изобретения тогда появились? – спросила я учеников, щелкнув пальцами. – Ну же. Вспоминайте.
– Машина для очистки хлопка! – выпалил Райдер Бруссард.
– Для чего она нужна? – продолжила я, расхаживая взад-вперед и разглядывая плитку у себя под ногами.
– Э-э, – протянула одна из девочек, а затем закричала: – Хлопковые волокна отделяются от семян, что позволяет быстрее производить одежду!
Я подметила, что это ученица из первой группы, поэтому поспешила к доске и зачла очко для ее команды и еще одно для команды Райдера.
– Что еще? – поинтересовалась я.
Ученики просматривали свои заметки и диаграммы, не теряя энергии и желания работать, несмотря на то, что сегодня трудились в поте лица с того момента, как вошли в кабинет. Они разбились на группы и распределились по классу, сидя или стоя возле парт, и зарылись в бумаги. Будь мои намерения благородными, я бы пришла в восторг от такой отдачи.
Но мной двигали иные побуждения. Мне требовалось отвлечься после вчерашнего визита брата. Он отрицал, что устроил на моей кухне беспорядок, и теперь я никак не могла выкинуть это из головы. Если не Джек оставил ящик и шкафчики открытыми, то кто?
Он должен был догадаться. В тот момент, когда накануне вечером Джек вошел в квартиру и увидел беспорядок на кухне, он должен был заподозрить что-то. Я никогда не оставляла вещи не на своих местах. Четыре чашки складывала стопкой в шкафу, закрывала зубную пасту двумя поворотами крышки, вещи в шкафу развешивала в строгой очередности – блузки, рубашки, брюки, юбки, от темных до светлых тонов, – все всегда находилось в порядке.