– Куда мы едем на этот раз? ― спросила я, забираясь на мотоцикл.
– Не знаю.
– Как не знаешь?
– Просто… Едем куда-то. В будущее.
– И что там будет в будущем?
– Ммм… Ты и я. Тебе мало?
– Более чем достаточно.
И это правда. Мне был нужен только он, больше никто.
Вечерами Руслан играл мне на гитаре. У него оказался сильный, приятный голос; я могла бы слушать его часами. Он пел мне то грустные, то веселые песни, пел так чувственно, что иногда я могла смеяться до колик, а иногда едва сдерживала слезы.
Dr. Martens никогда я
Не на что не променяю.
Но если хочешь, для тебя я
Свои джинсы раскатаю.
Я перестану носить подтяжки
И постараюсь не материться.
Если не хочешь – больше не буду
Брить свой затылок под единицу.[4]
Я надрывалась от смеха, слушая эту веселую, и в то же время, если задуматься, такую грустную песню, задевающую за живое.
Засыпать щекой на его ладони. Просыпаться от его дыхания на своей шее. Идти в ванную, забирая с собой его запах. Понимать, что твои волосы и каждый участок тела вобрал его аромат… Разве это не самое прекрасное, что может произойти с девушкой? Мы не могли насытиться друг другом. Не могли отпустить друг друга даже на минуту.
Вылезали из кровати мы обычно не раньше трех часов. Однажды я проснулась и увидела, что Руслан лежит, опираясь на локоть, и разглядывает меня. Он смотрел с любовью. Нежно провел указательным пальцем линию по моему лбу, носу, губам. Я поцеловала его палец.
– Спасибо тебе, ― сказал он.
– За что?
– За то, что изменила меня. Теперь я никуда тебя не отпущу.
– Изменила в лучшую или худшую сторону? ― Я хитро посмотрела на него.
– В лучшую. До тебя я был плохим парнем, Даш. Очень плохим. Кажется, ты делаешь из меня хорошего мальчика.
– Блин, а это совсем не радует. Я больше люблю плохих мальчиков.
Смеясь, он приподнялся и раскрыл объятия.
– Иди ко мне, Ежик. Я слишком долго был без тебя. Нужно наверстать упущенное.
Я прильнула к нему, и он поцеловал меня. Я обвила его руками и ногами и прижала к себе. Он накрыл нас одеялом, и мы полетели на седьмое небо.
Быть хулиганом я перестану
Лишь бы была ты моей поскорее.
Гладь мои раны, гладь мои шрамы
Своею рукою еще нежнее.[5]
Руслан мало рассказывал о себе, друзьях, увлечениях. Точнее, говорил он охотно, но поверхностно, не давая заглянуть глубже. Друзей у него, казалось, было много: звонки раздавались постоянно.
– Почему ты не познакомишь меня со своими друзьями? ― спросила как-то я.
– Хочу, чтобы ты была моей маленькой тайной, ― отшутился Руслан.
Я понимала, что он что-то от меня скрывает. Не хочет показывать мне другое свое лицо, другую жизнь.
Были у него и прочие странности. Например, Руслан заставлял меня подтягиваться. В дверном проеме между коридором и его комнатой висел турник. С такой «зарядки» начиналось каждое наше утро. Я не любила подтягиваться, мне было скучно, но я исправно делала это восемь раз подряд. Руслан удивлялся, а я не понимала, чему, ведь сам он мог подтянуться больше пятидесяти раз. Под конец я увеличила количество подтягиваний до двенадцати. Мне все еще не нравилось, и я пыталась увиливать. Но Руслан спуску не давал.
– В чем прикол? Зачем?
– Чтобы окрепли мышцы.
– Они и так крепкие.
– Так нужно.
Иногда он казался мне роботом, запрограммированным на какое-то одно действие. Например, на то, что каждый день нужно начинать с подтягивания. А потом ― завтрак. На завтрак обязательно ― каша и яйцо. Я ненавидела завтракать. Ненавидела кашу и яйца.
– Не буду есть, ― отодвигала я тарелку.
– Будешь, ― говорил робот Руслан. ― Так нужно.
И я ела, приходилось. Руслан был строгим наставником.
Было время обеда. Я варила картошку и жарила курицу, облачившись в футболку Руслана ― она висела на мне, как длинное свободное платье. Я чувствовала себя героиней фильма ― разгуливаю по дому в футболке своего парня! Разве это не круто? Руслан собирал рассыпанные по полу пустые бутылки и упаковки из-под пиццы, чипсов и крабовых палочек. Как всегда, мы ели на полу, сидя на подушках, перед низким журнальным столиком, и смотрели телек. После обеда мы пошли на прогулку.
– Ежик устал и хочет на ручки! ― Я протянула руки к Руслану и улыбнулась.
Как же это здорово ― иметь рядом кого-то, с кем можно побыть ребенком. С любимым человеком время замирает. Ты не взрослеешь, ты навсегда останешься его маленькой девочкой, сколько бы тебе ни было лет.
Руслан усадил меня на спину. Впереди был крутой склон.
– Ежик готов стать пилотом «Формулы один»? ― шутливо спросил Руслан.
– Не готов! Ежик не хочет быть пилотом! ― завизжала я, смотря вниз.
– У тебя есть три секунды приготовиться к забегу. Три… Два… Один!
– Нет! ― закричала я. Руслан быстро побежал вниз.
В эту ночь нас не тянуло ни идти в клуб, ни ехать догонять закат, ничего. Хотелось просто завалиться дома, что мы и сделали. Заказали еду, забрались на кровать с нардами. Ели самую вкусную пиццу в мире и играли.
– Я хочу спать, ― сказала я, выиграв две партии подряд. Глаза уже слипались.
– Ну, уж нет! Мне надо отыграться! ― возмутился Руслан.
Мы сыграли еще раз. Руслан выиграл. Я взяла коробку с нардами и отошла к столу.
– Где она лежала?
– В ящике.
Выдвинув ящик стола, я положила коробку внутрь. Взгляд зацепился за фотографию в рамке. Под ней ― еще другие снимки. Заинтересованная, я взяла рамку и всмотрелась.
Резкое головокружение. Мир расплылся.
БУМ!
Это так ударила в грудь боль.
БУМ! БУМ!
Это так застучало в висках.
Меня будто столкнули с края обрыва, и я полетела в пустоту. В горле набух ком. Пальцы задрожали. От бессильной злобы на глаза навернулись слезы. Но почему, почему все так несправедливо? Почему судьба дала мне любовь и тут же решила отнять ее?
Мой бумажный замок разрушен, разорван в клочья.
Я знала, знала, знала его.
Я знала Руслана до того дня, как его пес на меня напал. И он меня знал. Он клялся, что запомнит мое лицо… Но почему-то забыл.
– Ты чего там делаешь? ― спросил Руслан и хлопнул по кровати. ― Иди спать.
– Я тут нашла снимки, ― сказала я и, взяв несколько фотографий, подошла к кровати. ― Расскажи мне, кто он?..
Я показала на рамку. Под стеклом ― фото двух парней на футбольном стадионе. Они ― счастливые, беззаботные ― стояли рядом, в одинаковых шарфах болельщиков. Один из парней ― Руслан. А второй… Коротко стриженный, с золотистыми бровями и ресницами, веснушчатый. Я никогда не забуду его лицо. Оно будет преследовать меня в кошмарах.
– Мой брат, ― сказал Руслан с горечью.
– Где он сейчас? ― сглотнула я.
Во мне теплилась робкая надежда, что, может быть, я все-таки ошибаюсь.
– Он умер. Точнее… Его убили.
– Кто убил?
– Если бы я знал. Я видел, как это случилось. Видел того, кто это сделал. Долгая история…
– Мы никуда не спешим.
Руслан тяжело вздохнул. Было ясно, что рассказ дастся ему нелегко.
– Мой брат был скинхедом, до конца жизни остался верен своим идеалам. Сначала он брал меня с собой, пытался поднатаскать, приобщить, но я понял, что не смогу так. Отстаивать убеждения, когда за одни подтяжки и бритую голову можно получить пятнадцать суток. Время российских скинхедов прошло. Это в девяностые на них закрывали глаза, а где-то даже поощряли. Сейчас за них взялись. Слишком много ментов, панков, антифашистов… Скинов осталось мало. Мы постоянно хоронили кого-то, не проходило и недели, как мы ехали на очередные похороны. Я никогда не был верен движению, но был верен брату. Если он звал, я шел, не спрашивая куда. На любую стрелу, на любую акцию. Но все же я не был с ними. Это непросто ― держаться за идею, когда все против тебя ― эпоха, общество, менты. А вот мой брат, Леха, но в мире больше известный как Ржавый, боролся, несмотря ни на что. Поступали они хорошо или плохо ― неважно. Ими правила идея, а она ― выше всего. И на очередной стреле с антифа в Днице его убили. Подло, со спины, битой по голове. Я видел пацана, который это делал. Я думал, что на всю жизнь запомню этого ублюдка. Клялся, что найду его, убью. Прокручивал сотню вариантов, как лучше его замочить. А потом его лицо стало блекнуть, стираться… Боны прочесывают Днице, ищут его. Мы с Ричем тоже ищем.
– С Ричи?
– Ага. Тот ублюдок оставил свою кофту. А мой Ричи может искать людей по запаху. Я натаскал его, и теперь он ходит по следу парня. В день, когда мы с тобой встретились, я тоже искал его. Ричи уверенно вел меня куда-то, а потом кинулся на тебя.
Услышав свою кличку, пес вошел в комнату. Положив морду передо мной на кровать, он засопел, раздувая ноздри. Он посмотрел на меня и тихонько заскулил, потом посмотрел на Руслана и жалобно тявкнул. «Я нашел владельца кофты, хозяин. Это тот самый запах. Давно нашел, а ты и ухом не ведешь. Ну, обрати ты на меня внимание! Ты дал команду ― и я нашел. Ну, похвали ты меня!» ― это читалось в глазах собаки.
– Ричи, ты чего? ― удивился Руслан. ― Чудной ты какой-то в последнее время.
Пес опять посмотрел на меня. Я ― на него.
«Я нашел тебя. И скоро хозяин узнает. Обязательно узнает».
– Не узнает, ― шепнула я.
– Что ― не узнает? ― спросил Руслан удивленно.
– Ничего, прости, задумалась.
– На той стреле антифа убили и Лехиного любимого добермана. Их похоронили рядом, хозяина и верного пса. Лехе было двадцать три.
Ком слез грозил вырваться наружу.
– У тебя такое лицо… Прости, не хотел тебя расстраивать.