Лана широко раскрыла глаза и приподнялась с кресла:
— Ты серьёзно?
Агнешка кивнула ей. Снова, дёрнув губами, сложила подобие ухмылки или что она там складывала.
Лана растерянно кинула взгляд по зеркалам.
— Надо же что-то… — пробормотала она себе и снова нервно, машинально вытерла руки. — А вторая запаска, если вдруг что? Я не… У нас нет второй запаски. Как у той парочки.
— Угу, — подтвердила Агнешка и допила кофе. — У них же был ещё кот. Можно, наверно, превратиться в собак и сидеть так на ближайшей заправке. Наверно, это было бы даже неплохо.
— Я не взяла вторую запаску. Как чуяла. Как чуяла, что надо было взять.
Агнешка осторожно вытащила и раскурила сигарету, аккуратно придерживая её двумя пальцами левой.
— Но вообще знаешь, Лис, анимажество в условиях города — это такое себе. Лучше призывать кого-нибудь. Какие-нибудь стихии — лучше всего огонь, конечно. Ну, ещё можно контролмайндить, но мне такое не нравится. Я бы не стала.
— Есть ещё невидимость, — заметила Алиса. Она с тенью опаски поглядывала теперь то на Агнешку, то на Лану.
— Тоже тема, — та затянулась. — Некоторые говорят, что умеют в это. Не на сто процентов — не всегда срабатывает и от камер не спасает. Но знаешь — такие, которых часто не видят в толпе или когда билеты проверяют.
— У меня так получается, — кивнула Алиса. — В электричках часто не подходят ко мне проверить билет, как будто меня там нету, — она сбилась, бросила тревожный взгляд в сторону Ланы. — То есть я-а-а не езжу на электричках без билета, но… но иногда не проверяют.
Лана не стала ничего возражать по этому поводу. Она сидела с прикрытыми глазами, цедя по струям красный свет зарева, медленно вытирая одну кисть о другую. Небо над горизонтом горело, не сгорая. В углу лобового стекла завис резкий горячий блик — такой же горячий, как пыль под колёсами или с той стороны окон, как чёрный дерматин вокруг.
— Можно ещё кидаться чем-нибудь, — предложила Агнешка — без особого даже азарта. — Наколдовывать или просто брать откуда-нибудь — и кидаться куда нужно.
— И чтобы всегда попадать в цель, без промаха, — подхватила Алиса.
— Угу. Или можно ещё вокруг себя во все стороны, веером. Вжух — а потом блик — и тебя тут уже нет.
— Что например? — спросила Алиса.
— Да хоть те же твои листовки, — помолчав, сказала Агнешка. — Разбрасываешь и исчезаешь.
— А если камеры? — улыбнулась Алиса.
— Камеры — да.
Лана оставила на минуту в покое свои руки и открыла глаза на пустую ленту трассы.
— Мы очень отстали, — сказала она охрипшим голосом. — Они там все впереди… Могут сообщаться… Переходить от одного к другому, если кто-то сломается. Нас сожрут тут, и никто даже не посмотрит. Никто даже не знает из них, что мы здесь.
— Если догоним, узнают, — равнодушно протянула Агнешка. — Так уверена, что будут нам рады?
— Я не знаю, что они там будут, — процедила Лана. — Но здесь мы одни.
Она замолчала было. Заговорила медленно и как будто через силу.
— Здесь точно ни на чуть лишнего бензина. Ни запасного колеса. Ничего. Только мы и дорога.
— У них там то же самое, — с каким-то даже упрямым безразличием проговорила Агнешка. — Только они и дорога.
Она закончила первую сигарету и почти без перерыва раскурила вторую.
— Только мы одни здесь, — повторила Лана. — А. Ну, ещё эти.
У обочины слева, под фонарём, голосовало несколько в капюшонах и без лиц. Ещё двое-трое тянулось из заобочного варева, подползая через склон наверх к полоске гравия.
— Кадавры? — Агнешка кинула в них взгляд через зеркало.
— Пусть будут кадавры.
Впереди, у запрещающего крест-накрест знака, столпилось ещё, не так уж мало. Эти не голосовали, просто сгрудились вокруг своей спонтанно избранной точки, то ли греясь, то ли уже одурев от жары. Кто-то показывал другому на костяшках — может быть, пальцев тут уже не хватало, кто-то стоял, приткнувшись под столбом, и не сдвигался, даже когда другие прошевеливались мимо, задевая его посекундно.
— У тебя ещё остались листовки? — спросила Агнешка.
— Да…
— Дай немного?
Алиса открыла сумку и удивлённо передала Агнешке тоненькую стопку. Та чуть раздвинула их веером в правой руке, потом вдруг вильнула на встречку, отчего мотор натужно взвыл, и, бросив листовки в эту странную толпу, вернулась обратно на полосу. Лягуха ещё занесло было в сторону от дороги, но он выпрямился.
Лану подкинуло в кресле.
— Тебе что, жить надоело? — она с яростью обернулась на Агнешку.
— А тебе нет?
Несколько секунд они смотрели друг на друга, и никто не смотрел на дорогу. Наконец, Агнешка отвернулась обратно к трассе.
— Нафига? — прошипела Лана. — Они даже без глаз.
— Знаю.
— Так нафига тогда?
— Прост, — Агнешка пожала плечами и скрипуче рассмеялась.
— «Прост» у нас могла бы сейчас развалиться машина, и там бы нас, может, и прикончили.
— Не, — Агнешка мотнула головой и передвинула поудобнее левую руку с сигаретой. — Я вообще планировала ещё пиво вскрыть, когда у нас закончится топливо, а то эти банки там так и лежат без дела всю дорогу. Но сейчас мне нельзя пока, я за рулём.
— Да? — высохшие губы Ланы сузились и побелели. — То есть тебе реально? Реально надоело? — Агнешка неопределённо мотнула головой. — А раз надоело — что ж ты сидишь здесь и куда-то ещё ведёшь? А? Вылезай тогда и жди, пока накроет, — пожалуйста. Никто не держит. Или вы все дофига философы-стоики, пока дело доходит только до болтовни, а как в реальности — так сразу помирать-то не хочется на самом деле? А? Так?
Агнешка взглянула на неё и притормозила машину. Дёрнув краем рта, она отстегнула ремень и вылезла из-за руля наружу.
Алиса тут же обернулась. Увидев её в перечёркнутое заднее стекло, окликнула:
— Агнешка!
— Оставь её, — глухо проговорила Лана, чуть нагнув голову и закрыв глаза. — Пусть сдохнет, если хочет.
Сама она не сдвинулась с места и сидела, не шевелясь.
— Да вы обе сумасшедшие! — в панике вскрикнула Алиса. — Мы же так и умрём все здесь, на этой дороге!
Она оглянулась снова. Агнешку было видно — она курила у ближайшего фонаря, прислонившись спиной к столбу. Позади неё, погасив уже почти всё вдали, стоял мрак. Красные стрелы зарева ещё дотягивались до неё по дороге, но — невидно для моргающего глаза — очень быстро сокращались и отползали по асфальту, оставляя в тени только блёкло-рыжий фонарь да кончик сигареты Агнешки. Похоже, она этого не видела.
— Лана! — Алиса опять развернулась к ней. — Позови её! Ты же сама говорила… если будем устраивать разборки… все закончимся. Ты в начале говорила.
— Разумеется, закончимся, — не поднимая головы, проговорила Лана. — Не сейчас — так чуть позже. Да это и к лучшему. На самом деле, было б лучше всего, если б мы здесь закончились вот прям сейчас. И все те, впереди, чтоб тоже закончились, — она тихо и настойчиво раскачивалась вперёд-назад, всё сильнее и сильнее. — Чтоб все вообще закончились, сразу и совсем, и больше никого бы никогда не было, лучше бы сразу никого никогда не было, никого, никогда…
Агнешка возникла у заднего окна достать минералку и, шагнув вперёд, плеснула ей в Лану. Та захлебнулась на миг словами, втягивая воздух и ловя ртом потёки воды.
— Лучше? — спросила Агнешка.
Лана не глядя протянула руку:
— Дай.
Агнешка отдала ей бутылку, и Лана жадно приложилась несколько раз.
— Перегрев — хреновая штука, — Агнешка вернулась за руль и завела снова мотор. — Ну что. Поехали дальше.
Дальше поехали молча, чтобы не усугублять.
Дорога была пуста ещё долго. Появлялись порой одна-две фигуры у обочин или в стороне от трассы, у края какой-нибудь рытвины, но внимание даже как-то невольно скользило мимо них, будто они стали тут привычной частью ландшафта, вместе с ним подутратили различимость и уже сливались немного. Это всё длилось ещё одну бесконечность — пыльную перегревшуюся бесконечность — пока не упёрлось в пробку.
Настоящая пробка… Такого тут не было с тех времён, как лягух, согласно карте, остался на шоссе у знака объезда и никуда не поехал больше. Кого тут только не набилось — больших и малых, кошмарных и удивительных. Те, последние, впрочем, тоже стояли, покрытые пылью, и продвигались очень медленно, со всеми другими, в едва приоткрытое горлышко подальше впереди — по одному; если очень повезёт и рядом попадут две малютки, то по два. Здесь была бетономешалка с барабаном, разукрашенным кругами намалёванных незабудок, экскаватор со свёрнутой заклинившей шеей, синий минивэн, почти как тот, на заправке, только чуть потемнее, несколько грязных маршруток с чёрными шторками, брезентовые джипы и японские миники, нашёлся даже двойник лягуха — он, правда, был с решёткой на крыше и покоцанной дверью красного цвета. Зато сохранились оба зеркала по бокам.
— Эй, — Агнешка приостановила лягуха прямо за его двойником, в хвосте затора. — Надо бы, наверно, помахать нам ручкой — сколько их там нас осталось.
Лана в беспокойстве развернулась. Позади… если оглянуться назад, там уже ничего не было. Глухая чернота от горизонта догоняла их по-прежнему, даже не думая остановиться и подождать или хотя бы наступать помедленнее.
— Чёрт… — Лана снова оглядела пробку. — Что у них там застряло? Мы ведь не успеем так все проехать.
Словно в ответ ей долетели приглушённые обрывки слов, явственно пропущенные через усилитель — будто где-то кто-то говорил в подпорченный мегафон и другого у него не было.
— Ну… ещё двадцать минут до восьми, — неуверенно доложила Алиса, подняв треснувший циферблат часов.
Лана посмотрела на неё с той же сосредоточенной тревогой:
— Ты уверена, что они у тебя идут правильно? С тех пор, как эта трещина?
— Не знаю… — та опустила взгляд. — Мы же как-то всё время… сложно было проверить.
Лягух-двойник сдвинулся чуть вперёд, и удалось продвинуться за ним. Голос в мегафоне стал отчётливее, он звучал скорее деловито-обстоятельно, чем указующе или призывающе, но всё равно не разобрать было ни слова.