его словах понравилось, но люди науки вообще странные. Во дворе я Лену почти не встречала. Правда, за продуктами она все-таки выходила- молока купить, хлеба или морковку какую. Подойдет к магазину, длинную веревку одним концом к ручке коляски привяжет, а другой конец на руку намотает, посадит дворнягу сторожить и пойдет с веревкой по магазину. К коляске не подойти, некоторые пробовали поглядеть, на кого похож, да псина зубы скалит. Маленькие дети могли бы, он детей не трогает. Но что дети? От них разве добьешься толку? Но один раз кому-то из соседок удалось перерезать веревку. Не стану описывать, как выскочила Ленка из магазина и как ее дворняга той любопытной юбку трепала. Я случайно свидетелем оказалась. А женщины во дворе пятьдесят подписей собрали и "Скорую" вызвали. Не для той, кому пес юбку порвал, а для дурочки. Вскоре после этого дурочкиного ребенка в Дом малютки забрали. Ведь это же надо, какие женщины злые. Я им накануне на лавочке просто к слову сказала, что если им Елена покоя не дает, пусть докажут, что она социально опасный субъект. Но так как они здесь сплошь и рядом необразованные, и слово "социальный" перепутали с понятием "социалистический", то пришлось разъяснить, что к чему. А они и рады стараться: пятьдесят подписей! Вот позор-то! Нет уж, я Сергею про это не стала рассказывать. На Ленку, как из больницы вышла, страшно смотреть стало: выскочит с утра на улицу, какую-нибудь мамашу молодую в скверике отыщет и слезно молит хоть на минутку позволить ей к груди младенца приложить. Молоко из-под Елениного халатика струйкой на землю капает. Как увижу такую сцену, тоже в груди ныть начинает. И кажется, вот-вот разорвется, не выдержит такой боли не грудь, а то, что под ней. За две недели я устала истекать этой тяжестью! А она не проходила. Вот тогда я и решилась с Сергеем поговорить всерьез. Он как раз "Время" смотрел. Выключила я без разрешения эту глухонемоту и прямо напротив него в полный рост села. - Я, Сергей, не знаю, может, это и не ты Ленку-дурочку тогда пожалел, может, это и не наш ребенок, но я так больше не могу! Молчит, не реагирует. - Сергей, ведь у нас балконы напротив! А если она прутья подпилит да сиганет прямо перед самыми нашими глазами? Он подошел к телевизору, включил его, снова сел в кресло. - А что ты, дорогая, хочешь предложить? Помощь? Интересно знать, какую? Или на меня надеешься? Нет уж, сама действуй. Ведь ты у нас добрая, обязательно чтонибудь придумаешь. А я посмотрю. ...Сначала Лена долго не открывала, разглядывала в глазок, но потом все-таки впустила: - А я решила, что это милиция. Проходи потихоньку. Я и прошла. Пол, стены- голые, стул, кресло-кровать да немецкая коляска. А в коляске- ребеночек. - Вернули? - Украла. Хочешь поглядеть? Только я ему рот тряпочкой перевязываю, чтоб соседи не услышали, если заплачет. - И давно перевязываешь?- ужаснулась я. - Как украла, так и перевязываю, часа три. Ты не бойся, я придержу пса, можешь поближе посмотреть. - Всю жизнь не наперевязываешь - все равно придут и отнимут. Нужно глобально решать. Я, Лена, вот что придумала- мой муж Сергей твоего ребенка на себя запишет, и тогда никто у тебя не посмеет его отнять, понимаешь? - А алименты? - Какие еще алименты? - Ну вдруг я на алименты подам? Не боишься? - И она хохотнула. - Я тебе верю. Завтра же и сделаем. Встретимся все втроем прямо в загсе в пять часов. Ты ребеночка в какую-нибудь хозяйственную сумку положи в не опаздывай. Туда десятый трамвай ходит. Только это сугубо между нами, никому не рассказывай- ни соседям, ни дочери моей, словом, никому на свете, ясно? - Потому что люди злые? - Вот и умница. Ну, я пошла. - Подожди. Значит, говоришь, в сумку? И на десятом троллейбусе к пяти часам, так? - Нет, на трамвае. - А остальное я все правильно запомнила?.. Проторчав в загсе битых два часа, но не дождавшись ни Сергея, ни Елены, я схватила такси и помчалась назад. Я велела водителю жать на газ. Почему-то боялась опоздать. Почему-то с каждой минутой все сильнее колотилось сердце. "Господи! - кричала я себе.- Ну почему? Я же хотела как лучше. Ну что я сделала не так? Ну не знаю я, как по-другому. Не умею! Господи, сделай так, чтоб все обошлось- просто она уехала куданибудь. В деревню! И прутья на балконе толстые. А как же иначе? Ведь есть же у нее в какой-нибудь глухой деревне хоть одна родственная душа! А Сергей на работе... Или дома. Вот сейчас приеду, открою дверь и найду его. Только б скорее... Ведь она же дурочка... дура... Дура!"