Он устало смотрел в пол. Темно-русая щетина впитала алый цвет.
— Какой же ты тупой, — Стас оперся рукой о согнутое колено и взял парня за подбородок. — Мы напишем твое имя и потребуем оплаты во имя сладкой любви. А впрочем… Можно пойти и по другому пути. Ускорить процесс, так сказать. Может, девчонка будет дороже тебе, чем ты ей, а?
Феликс в ужасе попятился назад по шероховатому полу.
Андриан вырвался из рук мужчин, низ лица его задрожал, а из горла раздался почти что рев:
— Не посмеешь!
Ой, дебил…
— Еще как посмею. Но ты прав! Она мне не нужна. Лишний геморрой. Так что… будь добр, добудь еще денег отцу.
— Ты же в курсе, что у меня ни черта нет! — Андриан вскочил и заплевал Стаса кровью.
— Есть, Котик, есть. — Он лукаво ухмыльнулся и плавным движением взял Андриана за плечи. — Уже есть. — Одна рука Стаса скользнула вокруг шеи парня, обхватив ее локтем, а другую он выставил вперед, зачерпнув пальцами воздух. — Надо только протянуть свою грёбаную, ленивую культяпку — и взять!
Стас похлопал Андриана по спине и отправился к выходу, кинув через плечо пару слов:
— Ах да… привет тебе от Киры.
Когда Стас уехал, парня продолжили избивать. Феликсу стало дурно. Хотелось зажмуриться или велеть им перестать, но он лишь неподвижно смотрел на происходящее. Что-то внутри екало, заглушая другие чувства. Первый раз в жизни он ощутил вкус сочувствия к Андриану. И как только такой человек мог испортить ему жизнь?
И главное — за что?
Теперь испортит жизнь не только мне, но и Марлин!
Андриан потерял сознание. Его выволокли наружу и оставили на дороге у окраины города. Седьмой час он валялся на влажной траве. Феликс подумал, что скорее случится Второе Пришествие Иисуса, чем Андриану кто-нибудь поможет.
***
Взошло пять лун, прежде чем Феликс отыскал палату, в которую определили Андриана, после того как к утру его — окоченевшего и избитого — заметил мотоциклист и вызвал скорую.
Парень лежал в одной из палат на третьем этаже больницы. И каждый раз, когда Феликс наведывался к окну убийцы, тот оставался в объятьях беспробудного сна. Случайность?
Разговор двух медсестер, то и дело обсуждающих, каким красавцем был этот русый парень (будто он уже мертв) отодвинул щеколду правды.
Андриан в глубокой коме.
Не удивительно. На нем живого места нет — сплошные ссадины и синяки от побоев. Никогда Феликс еще не испытывал жалости к маньякам. Но сейчас... не мог поверить, что именно этот человек его убил. Может, это была не его идея? Парень должен денег. Это и есть причина? Ему заплатили за убийство?
Он размышлял и размышлял, перебирал сотни вариантов, за что Андриан мог так его ненавидеть. В голове образовался гигантский сгусток вопросов. И не одного полноценного ответа.
Когда Феликс уставал от океана собственных мыслей, он отправлялся к Марлин. Жена была опечалена исчезновением нового друга. Сказать, что Андриан впал в кому — ей никто не мог. И прекрасно. Пожалуй, Марлин слишком сильно прониклась чувствами к этому парню.
Хватит с нее убитого мужа…
Спустя неделю, прохладной воскресной ночью, Феликс снова прилетел посмотреть на дела Андриана. Окно комнаты было открыто, в помещении никого не было, и Феликс осторожно залетел внутрь. В палате пахло лекарствами и унынием. Белый холодный свет лампочки то и дело подрагивал, заставляя рождаться и умирать одинокую тень.
Феликс приземлился Андриану на грудь. Из носа парня выходили две дыхательные трубки. Голова повисла чуть набок.
Неприятная картина…Я хотел его смерти. Целый год. Мечтал об этом! А теперь сомневаюсь? Еще месяц назад я бы лично перерезал Андриану горло, имей хоть одну руку! Что изменилось?
Феликс вздрогнул. Он услышал какой-то странный звук: словно гул толпы из медных труб. Обернулся, но никого не увидел. Затем в его голове раздался чужой голос:
«Пора».
Он резко посмотрел на Андриана, но тот не просыпался.
«Отлично, — подумал Феликс, — осталось только сойти с ума. Маньяк очнется, и на пару будем ходить к психиатру. Или не будем... Ты ведь грач, Феликс, господи!»
Голос едва слышно захрипел снова:
«Феликс… не сопротивляйся».
Несколько судорожных взглядов на дверь, на блеклое освещение окна, на пустое кресло. Может ли в нем кто-то сейчас сидеть? Свет снова заморгал в такт ударам пульса. Феликс поймал себя на мысли, что боится.
Но чего?
Голубые шторы хлопали по окнам, пропуская уличный свет фонарей. Свет больше не моргал — он был мертв. Стены, пропитанные тьмой, сузились и взяли его в охапку. Невыносимое давление черного гуталинового цвета... Феликс сглотнул и осознал, что почти не отдает себе отчета в происходящем, фантазия мешает логике, уничтожает все доводы странными теориями о призраках, и эти мысли текут беспрерывными потоками куда-то в пустоту…
«Страх — дитя воображения».
Что-то старательно пытается затянуть во мрак. Реальность отступает. Кто-то силой хочет занырнуть в сознание.
Нужно ретировать… Ретировать как можно быстрее!
Со стороны пустого кресла раздалась гортанная песнь — она всегда приходит. Перед концом и началом.
ГЛАВА 6. Феликс. Планета Кинвин
Словно младенец во чреве матери, галактики
плавают в океане темной материи, который
в Вапланде называют — Гарбходака. Благодаря
темной материи, души возвращаются в Обитель
после смерти, а галактики развиваются.
Благодаря ей — существует сама жизнь…
«Последний танец Вселенной»
Лиситис, Старейшина Трибунала
Слова не порождали и самого убогого звука — голос пропал. Пространство раскачивалось штормовым морем. Феликс не дышал: воздух тоже исчез, как и больница, солнце, холод или усталость, сам разум покинул его и, казалось, будто мыслями управляем некто иной.
Пустота раскинулась вокруг. И то непостижимое спокойствие, которое любят искать духовные люди.
Феликс попытался вспомнить, кто он и что здесь делает, но мозг по-прежнему не поддавался. Тело плыло вместе с дрейфующими вибрациями. А это тело? Нет же… никакое это не тело. Оно часть всего, что существует вокруг. И теперь он видит всё…
Потоки… такие быстрые, разные, мощные — они кружат вокруг, домогаются острым огнем и пронзительным холодом.
Соберись, Феликс…
Время — оно существует? Секунды не идут. Сердце не бьется…
Феликс… Кто такой Феликс?
Пространство закружилось, как мощный торнадо. Мир погас. Но в следующее мгновение Феликс открыл глаза и возродился вновь.
— Наконец-то! — прозвучал громкий голос неподалеку.
Феликс обернулся.
Платиновый блондин возбужденно улыбался ему. Глаза незнакомца искрились чарующим зеленым пламенем. Одежда переливалась, словно фисташковое стекло, местами исчерченное бронзовыми линиями, а из головы выходило шесть закаменелых полуметровых рогов.
«Шлем», — понял Феликс присматриваясь. Рога, напоминающие черные лапы краба, соединялись на уровне висков узкой тяжелой маской, оставляя вырезы для глаз.
Пустота отступила. Рассеялась, будто плотный утренний туман. Открылись пейзажи, пропитанного пряным воздухом изумрудного леса, и журчащих вод каменных водопадов. В ярких лучах солнца блестят и стрекочут крошечные насекомые. Ступни утонули в мокрой траве.
После длительного молчания Феликс обрёл голос и воскликнул:
— Что происходит?
— Кое-кто очень хочет тебя видеть, — объяснил блондин.
Феликс выставил трясущиеся ладони перед собой.
Левая рука скользнула в темно-каштановые мягкие волосы на макушке, по гладкому подбородку, затем Феликс дотронулся до правой руки. На плечах черное длинное пальто — то самое, в котором он погиб.
— Я снова человек… — пробормотал Феликс с натяжкой, не веря тому, что говорит.
— А… не совсем… Ты дух, — процедил блондин. Повернувшись спиной, причудливый мужчина устремил взгляд вдаль. Волосы его спадали длинной белой косой из-под шлема, а за спиной резвился и шелестел черный плащ. — Просто это единственное прошлое воплощение человека, которое ты помнишь.
«Прошлое воплощение…» — ветром просвистело в голове Феликса.
— Можешь звать меня Гламенти́л, — бросил мужчина через плечо волчьим голосом: зычным и гортанным. — Или Глэм.
Они стояли под сенью двух огромных дубовых деревьев, переплетенных пышными верхними ветками, что образовали зеленую арку. Феликс не успел увернуться от пухлого желудя, который упал с хрустнувшего сучка, но плод прошел его насквозь и укатился в перешептывающийся с лопухами бурьян.
На верхних ступенях водопадов расположился город с каменными замками — каждый коронован сферической медной крышей. Разве на Земле есть такие места? Это было бы новым чудом света. Восхитительное сооружение!
Акклиматизировавшись, Феликс уставился на Гламентила. Постарался говорить громче, так как звон воды и щебетание птиц создавали скорее какофонию, чем приятную мелодию.
— Кто меня ждет? — недоуменно спросил он и тут же опомнился. — Я умер?
— Нет.
— Это не загробный мир?
— Нет никакого загробного мира, Феликс. Зато есть разные формы существования. Твое земное тело еще живое. Просто тебя в нем нет.
Глэм подмигнул с озорным огоньком в лице и протянул ладонь.
Феликс не поторопился отвечать тем же.
«Мое тело давно мертво», — подумал он.
— Что это за место?
— Одна из моих любимых планет манров — Кинвин. Тут очень красиво, — сказал Гламентил, и, заметив недоумение Феликса, добавил: — Нет времени объяснять. Долго здесь оставаться не сможешь. Дай руку.
Феликс застыл воском свечи, в сомненьях не желая касаться странного незнакомца. Жизнь научила оставаться спокойным и подозрительным даже в такой абсурдной ситуации. Он решил, что это сон. Довольно реалистичный… Обычно сны туманны, бессознательны и в них не ведешь рассуждений о происходящем. Этот иной. С другой стороны… Феликс