«Нужен лишь один».
Андриан нащупал в переднем кармане портфеля ключи от автомобиля. Сложил всё обратно, схватил портфель и выбежал на улицу.
***
Андриан ехал по темным улицам, точно зная, куда направляется.
Феликс вернулся с работы поздно. Сегодня он тоже не поехал на своей машине. По-видимому, от усталости судья вызвал такси. Водитель остановился на углу дома. Феликс расплатился, пожелал доброй ночи и захлопнул заднюю дверь седана. Такси умчало, и судья остался один на безмолвной улице.
Но это ощущение было ошибочным.
Андриан двинулся следом. Тихо и невидимо. Тенью во тьме. Это было легко. Луну и звезды в ночном небе затянул непроницаемый облачный слой.
К телу прикасалась прохлада и сырость, и судья впереди Андриана то и дело закутывался покрепче в шерстяное пальто, ежась от холода.
Андриан окликнул его.
Раздался выстрел. На груди Феликса расползлась кровавая дыра.
Судья упал так, чтобы увидеть лицо палача. Это лицо он запомнит навсегда — лицо человека, отнявшего его жизнь.
Андриан смотрел на мертвое и безмятежное, его стараниями, тело судьи Феликса. Всё вокруг — не существовало. Ненависть, желание причинить боль, раздавить — обрушилось петлей на шею.
После продолжительного оцепенения он вздрогнул и почувствовал сладкий ужас восторга. Андриан развернулся, добрался до автомобиля Стаса, завел двигатель и тронулся с места.
Он проехал мимо безжизненного тела Феликса, мимо десятков глухих улиц, бульваров, проспектов. Сознание по-прежнему тонуло в мертвом сне.
Безотчетно он выжал педаль.
Навстречу мчался грузовик, но Андриан лишь выжимал педаль сильнее. В последний момент — почти у самого капота встречной тяжелой машины — сообразил, что происходит и вывернул руль вправо.
Поздно…
Автомобиль пробил заграждение и вылетел с моста. Нырнул под кайму воды.
Переднее окно… оно открыто. Андриан следил из него за подъехавшим Феликсом, и сейчас это могло спасти жизнь ему самому.
Ледяная вода хлынула в салон, она бурлит и намеревается слиться с легкими воедино. Андриан шел ко дну. Глубже и глубже… Смерть была готова принять его в свои руки, она ждала: терпеливо и сдержанно.
Салон доверху заполнился водой и первобытный, жестокий мрак въелся в глаза. Вода просочилась в нос, наполнила рот. Андриан чувствовал горьковатый болотный вкус. Вкус его гибели.
Сейчас или никогда.
Андриан нырнул в открытое окно автомобиля и бешено задергал ногами, руками, любыми источниками к спасению.
Пришло чувство безнадежности. Он задыхался. Воздух закончился и силы плыть вверх оставляли его, как сироту в приюте.
Нет! Это еще не всё! Не всё!
Он вступил в жестокую битву с водой. Этот бой должен быть и он в нем победит. Должен победить. Андриан вырыл в себе силы и загрёб к поверхности.
Последние секунды... Он жил последние секунды, захлебываясь речной водой и молясь о спасении.
И он вынырнул.
Спустя десять минут Андриан стоял на берегу реки. Под проклятым мостом. Холодная вода развела на теле мурашки, мокрые пряди русых волос прилипли к вискам и лбу, кожа посинела, а в груди бушевало раздирающее пламя.
Вскинув голову, он заметил человека, наблюдающего за ним с моста. Моргнул и незнакомец исчез.
«Я умираю, — подумал Андриан. — Нет, не я… Моя жизнь и всё, что мне было дорого».
Он осознал, что должен уходить — бежать как можно быстрее и не возвращаться.
Напоследок еще раз оглядел место захоронения прежней жизни и почувствовал себя таким одиноким как никогда.
ГЛАВА 8. Стас. Тринадцать месяцев назад.
Продолжать гневаться — всё равно, что
схватить горячий уголь с намерением бросить
его в кого-нибудь. Обожжётесь именно вы.
Будда
Стас стоял посередине моста, облокотившись о каменную балюстраду.
Река раскинулась перед ним, словно матовое темно-синее стекло. Ни в одном ближайшем доме не горит свет и кажется, что все здания испуганно зажмурили глаза. Никто не желает разделить со Стасом его позор.
Несколько часов назад, когда «клиенты» подъехали за товаром, он обнаружил отсутствие как Андриана, так и отцовского автомобиля. Чуть позже — портфеля с пистолетом. Зачем другу его оружие, когда у него дома есть свое? Этот вопрос Стас задавал себе уже сотый раз, а на сто первый осознал, что просто хочет оправдать Андриана, ведь иначе придется признать правду. И правда эта до боли омерзительна.
Его лучший друг — предатель!
Колоссального труда стоило успокоить партнеров отца. Они таращились на Стаса, как на ошмёток грязи. Ущербней, чем сегодня, он никогда в жизни себя не чувствовал, но знал одно: скоро и не такое почувствует. Ведь отцу еще не доложили о случившемся.
Через час после пропажи машину, конечно, отыскали. Вон она. На дне треклятой реки!
Ребята поспешно прибыли ее вытаскивать. Не хватало, чтобы первыми это сделали легавые. Когда Стас понял, что автомобиль пропал, то не смог представить Андриана в качестве виновника, только вот камеры на фасаде здания — резким, нещадным ударом кнута — открыли правду.
Андриан забрал его вещи, тачку и смылся. И не просто свалил, а будто хотел покончить жизнь самоубийством, прихватив за собой и спокойную жизнь Стаса. В машине его, впрочем, не оказалось, а значит, бывший друг еще жив. Жив и должен ответить за всё то дерьмо, которое предстоит Стасу смаковать.
Стас развернулся, сохраняя последнее достоинство, ибо скоро придется снизойти до крайней степени унижения. Губы его дрожали от переполняющей ненависти, как и руки, а колени подгибались.
— Вот… сука… пидарас!—прорычал Стас сквозь зубы на очередной сигнал автоответчика и с размаха запустил сотовый в реку.
***
Перед Стасом кинули дюжину кейсов и, вытекающая из них речная вода, расползлась по столу. Какая-то детская наивность заставила потянуть руку к замкам, чтобы проверить положение дел наверняка.
И на что он надеялся? Товар угроблен. Канул в седьмые тартарары, куда сейчас бы охотно сиганул и сам Стас. Увы. Отец его и оттуда вытащит.
Он зачерпнул несколько целых, но промокших марок и раздавил в кулаке. Затем так чёрно выбранился, что все вокруг растерянно переглянулись. Даже те, кто когда-то отсидел лет так десять.
За спиной раздался вопль. Стас закатил глаза и вскочил, перепрыгнув через стол.
— Закрой пасть! Я сейчас сам тебе добавлю! Ты, тварь, думаешь, что тебя хотят здесь держать? — Он в ярости склонился над Стеллой. — Я не хочу тебя здесь видеть, не хочу избивать, и не хочу, сука, тебя вообще знать! Если ты не скажешь, где этот ублюдок, то я организую вам обоим встречу на том свете!
Должна же эта шмара хоть что-то знать!Кот сквозь землю провалился. Отец с меня три шкуры сдерёт. Та какие три? Сто три! Мои дела хреновей некуда!
«Ты неимоверно позоришь мое имя», — сказал отец неделю назад. Он повторяет это разными словами (и не реже, чем раз в месяц), но смысл всегда остается одним и тем же. Его сын — лузер.
Зато сестра Кира — сокровище. Ей-то не нужно работать, по мнению отца.
Стелла бросилась Стасу в ноги и протяжно зарыдала. Крепко сжала его руку. Толку от нее, как от издохшей кобылы или плохих актеров в шекспировской трагедии. Пока из девчонки пытались хоть что-то выбить — она визжала так, что охрипла. А остальные — оглохли.
Стас всегда ненавидел женские истерики. Знатная сила воли требуется, чтобы вынести эти стенания, чтобы не засомневаться, пока горячие ручьи текут из красных, воспаленных глаз девушки.
Особенно если эти страдания выглядят искренними.
При таких эмоциональных картинах он вспоминает мать. Его мать Виола была так красива, что отец, по слухам, спустя две недели знакомства женился на ней. Иногда Стас вспоминает ее густые черные волосы, оливковый цвет кожи, большие темно-синие глаза, которые теперь видит в отражении зеркала. Но вот «матерью» она оказалась непутёвой. То оставит сына в торговом центре, то накормит цветочным медом, на который у него аллергия. Однажды уронила в прорубь с ледяной водой. Наградой исключительной расхлябанности стало воспаление легких у ребенка.
Отец его, как человек беспощадно суровый, избил ее, потом и вовсе — выгнал из дома. По сей день Стас помнит крупные слезы на ее щеках, помнит, как рыдания поднимали грудь матери.
Больше Стас ее не видел.
Он еще раз взглянул на Стеллу. Стало жаль девушку и все-таки он с презрением подумал… Нет… Он уверен! Уверен, что она специально отвлекала его, чтобы Андриан мог смыться.
— Хватит, — неожиданно для себя рявкнул Стас. Все изумленно посмотрели на него. Отлично! Сейчас люди отца решат, что он слюнтяй. — Она бы уже давно созналась. Видать, Андриан правда не вводил этих куриц в свои планы. Остальных выкиньте отсюда, а рыжую заприте. Ей я не верю. Сам позже навещу и вставлю по первое число.
«Хотя вряд ли у меня теперь на нее встанет», — подумал он, провожая Стеллу взглядом.
— Дан Вильфанд прибыл. Ждет тебя в машине, — раздался грузный голос Ждахина. Стас узнает его из тысячи. Этот человек — правая рука отца. Плечистый, хорошо сложенный мужчина с крупным квадратным лицом и ястребиными глазами, посаженными глубоко в орбитах.
— Что? Он здесь?!
Новость повергла Стаса в лихорадочный трепет.
Ясное дело, отцу уже доложили о позоре сына, но Стас надеялся, что Дан прилетит хотя бы не со скоростью астероида.
Да, отец даром времени не теряет — упорен, когда дело касается его денег. Он найдет Андриана… живого или мертвого. И эта мысль приводит Стаса в ужас. Не хочет он смерти Андриана. Лично его найдет. Надо только убедить отца позволить ему разобраться с этим самому.
Стас захлопнул тяжелую дверь автомобиля.
Дан читал какой-то документ, который отложил при звуке открывающейся двери. Они остались наедине. Помолчали. Ожидая приговора, Стас подумал, что отец даже красив на свой строгий лад. Каштановые волосы — серебряные на висках — зачесаны на затылок, черный костюм облегает широкие плечи.