— Тогда бы разговора не было. Увы. Смотри правде в глаза.
— Я выбью из него правду. И она будет совсем иная. Я знаю! — сказал Стас с уверенностью, которой не чувствовал.
— Наивный мальчик. Где же вы познакомились с ним? В притоне? Я уже и не помню, когда этот щенок стал появляться рядом с тобой.
— В школе, — отрезал Стас. — Мы знакомы с ним почти всю жизнь. Теперь понимаешь, почему я в это не верю?
— Запомни простую истину. Все — рано или поздно — предают, лгут и умирают. Вы учились в одном классе? Что-то не припомню.
— Нет. Он старше меня на год. В шестом классе мы с ребятами из школы праздновали Новый год у меня дома. Утром, когда все разошлись, я увидел Андриана под елкой — бухого в хлам. Мой новогодний подарок, грёбаный стыд, — говорил Стас, стараясь оставаться хладнокровный, тогда как уголок рта дергался на каждом слове. — Я его, помню, даже пнул пару раз. Потом оказалось, что у нас много общего.
— Романтично как, — потешился Ждахин.
— Эй, я тут типа душу изливаю тебе, — Стас принялся расхаживать по комнате, нервно размахивая руками. — Смешно ему. Обхохочешься!
— Пыл убавь. Баба крикливая, смотреть противно. Бери себя в руки, и поехали, найдем крысёныша.
— Я неясно выразился? Не нуждаюсь в помощи!
Ждахин скривил губы, похожие на две толстые нитки. Стас решил, что Ильдар сейчас его треснет, но тот всего-навсего тягостно вздохнул.
— Хорошо. Но мое предложение останется в силе. Если вдруг в зад его снова станешь выцеловывать, то...
— Вон отсюда! Пошел вон!!!
Пронзительный вопль Стаса затянул в себя всю комнату: громовой, пропитанный яростью, казалось, что затрещали даже оконные стёкла.
За ним — повисла тишина.
Ильдар остался неподвижен, — молча и пристально — рассматривал Стаса с ног до головы.
— Что за девчонка из комнаты выбежала перед моим приходом?
— Тебе-то, какое дело? Понравилась? Шалава. Вот кто она.
— Может, тебе стоит подумать о серьезных отношениях или… жениться?
— Мне всего двадцать три, алло!
— И что? Повзрослеешь. Возьмешь на себя ответственность. Это полезно и лучше, чем по шлюхам таскаться.
Ждахин вынул из кармана сигареты, вальяжно откинулся в кресле и демонстративно закурил.
— Не для меня, — фыркнул Стас, оборонительно скрестив руки на груди. — Нет ничего приятней, чем знать, что ты никому не должен, тем более бабе. Не мое это.
Стас скривился, облокотившись спиной о стену, на которой висела разорванная им картина.
— Есть еще такое чувство, как любовь, — с легкой улыбкой проговорил Ильдар, стряхивая пепел сигареты. Едкий запах дыма атаковал комнату. — Что ты о ней знаешь?
— Что она всем портит жизнь, — произнес Стас с раздражением. Ладони невольно нырнули в карманы.
— Я не жалею, что женился на Рене. Пятнадцать лет вместе.
И половину из этих лет она превращалась в копию тебя. Теперь тот еще грузовик. Этот ваш ястребиный взгляд, повадки, манера общения...
— Да, вы просто созданы друг для друга. Сразу и не поймешь, где ты, а где баба твоя, — буркнул Стас и демонстративно захлопнул за собой дверь в комнату.
На реакцию Ильдара — наплевать. Сегодня каждая псина его жизни учит. Хорошо, что Андриан украл пистолет: будь он при Стасе, по картине позади уже бы сползало пятно крови — застрелиться и то легче, чем слушать все эти наставления.
Единственный выход — пойти спать.Хоть соображатьнормальностану.
Он постарался вспомнить, сколько выпил. Ведра три? Тело, будто чужое, не подчиняется от слова совсем. Стас поднялся на второй этаж, закрыл на замок дверь в комнату и завалился на диван, накрыв голову прохладной подушкой.
Андриан должен где-то ночевать. Может, удрал из города? Шмыгнул за границу? Или он хотя бы отчасти не виноват?
Стас хотел на это надеяться. Не мог лучший друг просто взять и предать. Стас отлично усвоил, что нельзя доверять людям, которые хоть раз предали, но Андриан — не из таких. А тут вдруг нож в спину воткнул…
Нет. Он бы так не поступил. Куда вероятней: закинулся дурью и сбрендил. Ну, с кем не бывает? Тогда, если Андриан уже отошел… Возможно, он решил где-то подумать над тем, что сделал? Или испугался и спрятался?
Стас услышал отчетливый стук наручных часов.
Они всегда такие громкие? Раньше спать не мешали, а сейчас стучат, словно барабанная дробь по лбу.
Скрипя зубами, Стас сдернул часы с руки и бросил в сторону окна. Раздался звон стекла.
Стас перевернулся на другой бок и снова накрыл голову подушкой.
Куда Андриан отправился? Его квартира пуста, машина осталась здесь. Мог ли он уехать из города?
Вряд ли. В городе осталась его мать. Он бы не бросил ее. Матери друга Стас, само собой, позвонил. Люси спокойно подняла трубку и слишком искренне удивилась, узнав, что Андриан не с ним. Значит, не в курсе ситуации. Друг не сбега́л, ничего не продумывал — Стас в этом уверен.
Здесь что-то не так…
Он сел и глубокомысленно запустил руку в распущенные черные волосы. После чего внезапно осознал: есть только одно место, куда его паршивый друг мог отправиться, надеясь побыть в одиночестве. Но Андриан не учел важный факт — лучше Стаса его никто не знает.
Сбив по пути настольную лампу, Стас вихрем вылетел из комнаты. Грохот сопроводил его шибкий спуск по лестнице.
— Ключи от твоей машины! — рявкнул Стас Алану, одному из наиболее верных приятелей.
Ерунда! Теперь я верным и свой болт не назову.
— Но... Я, вообще-то, уезжать собрался.
— Живо, черт тебя выпори! — прорычал Стас прямо в его лицо, схватив руками за голову.
Алан переглянулся с Яковом и, торопливо достав ключи из кармана, вручил их разъяренному Стасу.
— Может, нам поехать с тобой? — уточнил Яков вслед.
«Это хорошо, что ему не наплевать: разобьюсь я по пьяни или нет, — решил Стас. — Надо присмотреться к этим двоим получше».
Пока Стас в безумном ликовании мчался по автомагистрали на встречу с бывшим другом, утренний воздух бодрил и пробуждал все клетки изнуренного тела, врывался в раскрытые окна лексуса густыми свежими потоками. Мимо мелькали загородные дома, заправки, автомобили, дорожные знаки. Стас выжимал педаль в пол.
Место встречи стремительно приближалось, и живот скручивало в узел.
***
Оставив автомобиль на трассе, Стас зашагал по тропинке, что ведет к озеру.
Там, поодаль от воды, вечным стражем стоит необычный двуствольный, раскидистый клен, увешанный желтыми и коричневыми листьями. Любимое дерево Андриана. Оно стало на пару дюймов выше, чем год назад. Последний раз Стас был на озере весной, вдыхая кисловато-медовый запах цветов.
А вот друг ездит сюда каждую неделю — питает странную нежность к этой груде травы и необъяснимую тягу к озеру.
Под ногами раздавался треск засохших листьев. Легкий осенний ветерок растрепывал волосы и пах утренней росой. У деревянного помоста Стас остановился и улыбнулся, гордо задрав нос.
Ну и кто здесь никчемный?!
Андриан одиноко стоял над гладью озера, чиркая спички.
Стас прекрасно помнит этот странный способ, которым пользуется Андриан, чтобы успокоиться. Вот и сейчас он отчуждённо стоит у глади воды, поджигая одну спичку за другой. Опустошенные зеленые глаза наблюдают, как резко вспыхивает и медленно гаснет пламя. Друг делал так все годы, что Стас его знал.
Андриан, не оборачиваясь, подал голос. Стас уловил нервную дрожь в тоне.
— Дан Вильфанд в ярости?
— Пахан тактично объяснил мне, что я ленивый слюнтяй. А вот ты — мразь. Сколько дури ты принял, чтобы вытворить такой беспросветный звездец?
— Я не прикасался к ней.
— Еще и лживая мразь!
Рассекая воздух, кулак вонзается в челюсть Андриана. Стас, не желая слушать оправданий, бросается на друга, словно разъяренная собака.
Они сцепляются. Андриан слабо сопротивляется, — почти не отбивается от ударов — хотя в физической силе парни равны.
Для Стаса это не имеет значения.
Он валит Андриана на землю. Впечатывает затылком в прибрежную грязь. Придавливает своим весом и мутузит по чём ни попадя. Бьет яростно. Жестко. Нещадно. Вкладывает в каждый удар всю мощь разъяренных чувств, рожденных предательством.
Андриан закрывается руками, но несколько раз дает Стасу кулаком по носу и губе.
Стас ничего не чувствует. Продолжает наносить удары. Жаркий пыл, заполняющий легкие, постепенно высвобождается.
Вскоре — Стас выдохся.
Глянул на разбитое лицо Андриана, стер рукавом кровь со рта и упал рядом. Челюсть пульсировала болью от полученных ударов.
Они оба молча лежали на траве. Стас прислушивался к тяжелому прерывистому дыханию друга.
Никто не хотел говорить первым.
— Сука ты, — прошептал Стас, ощущая пекло в глазах, а вместо слюны какую-то жгучую субстанцию.
Андриан не ответил, но опираясь руками о землю, поднялся на колени. Из тонкого носа ручьем текла кровь. Зеленая рубашка стала бардовой в районе груди.
Стас лежал на спине не в силах пошевелиться — слушал, как свистит ветер, как шушукаются листья, как вдалеке поют птицы, и как Андриан хлюпает разбитым, окровавленным носом.
Наконец он заставил себя подняться на ноги. Выплюнул скопившийся во рту соленый сгусток. На воде остался багрово-красный развод. Кажется, миновала целая эпоха, прежде чем Андриан, проглатывая буквы, хрипло выговорил:
— Я отдам тебе всё, что смогу, всё, что у меня есть. Сдохну бомжом, если понадобится, — промычал он, и, пошатываясь, сделал шаг в сторону Стаса. — Но...
Стас толкнул его в плечо, заехал коленом под ребра и пнул в сторону озера. Раздался всплеск. Андриан потерял равновесие и упал в воду.
— Разумеется, я всё заберу у тебя, Андри! Все эти годы я верил тебе, когда вокруг твердили, что я идиот. И за доверие ты отплатил мне предательством! Ты мой должник по гроб жизни. И клянусь, ты вдоволь отгребёшь за то, как со мной поступил!
Андриан попытался что-то крикнуть вслед, но Стас не обернулся. В воплях бывшего друга он расслышал только собственное имя. Остальные слова разлетелись брызгами в воздухе, недостойными преподнести правду.