— Андриан обманул меня и обокрал. У меня с ним свои счеты, так что помогу тебе. Расскажу правду, а взамен… м-м-м, не знаю… Дашь развести тебя на долгое свидание с продолжением в моей постели, — без каких-либо церемоний пояснил Стас, нагло подмигивая. — Ладно, шучу... Просто хочу помочь. Такой вот я человек. С громадным количеством свободного времени и ранимым, добрым сердцем.
— Хорошо, — коротко выпалила Марлин, — встретимся завтра.
— Так вот легко?
Он прям уговаривать меня собирался?
Марлин пожала плечами и продиктовала Стасу номер телефона.
***
— А ты мне нравишься, детка, — обронил Стас, откидываясь в кресле. — Я такие страсти рассказываю о твоем парне, а ты прям — вселенское спокойствие.
Голос у Стаса был подобен джазовой музыке: глубокий и гипнотический. Льется обворожительной, сладкой мелодией и ныряет в уши Марлин с откровенным призывом, как, по-видимому, и еще десяткам наивных дурочек, что на эту игру ведутся. Стас явился в черных джинсах и кожаной куртке, точно байкер. Марлин нравился его стиль, хотя ресторан не место для таких нарядов. Она пришла в аметистовом приталенном платье, и теперь то и дело ёрзала, чувствуя, как нечто колет между лопатками, настойчиво впивается в кожу зубами. Этикетка? Марлин не могла вспомнить, срезала ли ярлык за воротником.
— Я давно догадывалась, что с ним что-то нет так. Но… не настолько же…
Марлин опустила подбородок и принялась комкать красные салфетки, иногда водя плечами в стороны: надеялась, что этикетка перестанет настойчиво домогаться. Их на иглы теперь насаживают?
Стас забрал ее из дома и привез в бар-ресторан неподалеку от центра города. Здесь подавали блюда итальянской и японской кухни. Завывал танцпол. В интерьере использовались теплые янтарные и кофейные тона, а в стенах были встроены бурлящие аквариумы, которые создавали ощущение пребывания на дне океана.
Они устроились в тихом уголке с приглушенным светом.
В течение часа Стас с нескрываемым гневом рассказывал, как Андриан украл у него огромную сумму, разбил дорогой автомобиль и подставил перед бизнес-партнерами. Затем решил полностью добить Марлин и заявил, что Андриан не только вор, но и сутенер. Намекнул, что тот, возможно, хотел сделать ее одной из своих работниц. Марлин не поверила, однако поникла сильнее.
— Над ним всегда имело власть лишь одно — животный инстинкт, — проговорил Стас и подозвал официанта. Минут пять возмущался, что ему принесли пресные блюда и потребовал острый соус.
— Острое любишь? — с опечаленным, потухшим взглядом полюбопытствовала Марлин, пока ковырялась палочками в тарелке роллов, вдыхая запах креветок и имбиря. Старалась не опираться о спинку кресла, чтобы не провоцировать войну с колючей этикеткой.
— Да, остальное за еду не считаю.
Ответ развеселил Марлин, и Стас с интересом уставился.
— Ты знаешь что-то веселое на эту тему?
— Нет, просто по тому, как и что человек ест, можно определить каков он в постели. Вот и задумалась, — рассмеялась Марлин и отвернулась, увидев, как округлились глаза парня.
И к чему ляпнула эту информацию? Идиотка.
— Андриан, насколько я помню, гурман еще тот, и готовил всегда божественно. Теперь понятно, почему бабы от него без ума, — раздраженно фыркнул Стас.
Марлин помрачнела и отодвинула тарелку в сторону.
— Спасибо за правду, но мне пора.
После этих слов она поднялась с места, но парень тоже подскочил и схватил за локоть, притягивая обратно. Так крепко сжал ее кожу, что Марлин чуть не вскрикнула. Ногти как росомаха вонзил!
— Стой, — выпалил он, и Марлин захлестнуло плотной волной мужского голоса. — Неужели со мной настолько отстойно? Еще даже вино не принесли. И ты мне обязана! Так может, составишь полноценную компанию на вечер? Я ей помочь пытаюсь, а она бросает меня сидеть одного, как придурка. Умничка какая.
Марлин замешкалась. Немного пораздумав, снова села в бархатное бордовое кресло. В голове промелькнула мысль, что этот парень опасен. Очень опасен.
Официант поднес бутылку белого вина. Стас заполнил один из бокалов и протянул Марлин. Она приняла бокал, почувствовав, как пальцы парня невзначай прошлись по руке: он не упускал ни одну возможность прикоснуться к ней.
Марлин всматривалась в его глаза. Синие, как ягоды можжевельника. Она любит их приятный, горьковатый вкус с густым оттенком хвои. Главное — не перепутать съедобный вид с ядовитым. Со Стасом, похоже, дело обстоит так же. Нужно определить, насколько он ядовит, как можно скорее, пока не отравилась.
Они выпили пару бокалов, и Марлин подумала, что парень стал общаться менее дерзко: искренне интересуется ее жизнью, увлечениями и планами.
Злая этикетка, кажется, проделала в спине кротовую нору. Видя, как Марлин дергает плечами, Стас стал посмеиваться:
— У тебя припадок? — прыснул он вином, которое отдавало привкусом маракуйи и ананаса.
— А, прости, мне надо отойти, — проскулила Марлин и начала подниматься с места, но Стас поднялся первым, подступил к ней, взял за плечи и повернул к себе спиной, достал проклятую этикетку — и при всех откусил злодейку.
Затем сел на место, рассматривая надпись.
— Знаю этот бутик, — нараспев сказал парень, пока Марлин краснела, точно лобстер в аквариуме напротив. Кто-то из официанток захихикал, обсуждая выходку Стаса. — Ты до того очарована моим обществом, крошка, что весь вечер терпела колючку на спине?
— Можешь не звать меня крошкой?
Марлин закатила глаза, бултыхая вино в бокале.
— А как тебя называть, крошка? Эта кличка тебе идеально подходит, — съехидничал Стас. — Как ты вообще с Андрианом общаешься? Он же на две головы выше. Ты такая маленькая... Ему можно просто спину выпрямить и не слышать, что за пекинес там внизу тявкает. Точно! Хочешь, буду называть тебя пекинесом?
Марлин обиженно поджала губы и зароптала:
— Нормальная я! Шестьдесят три дюйма. Такой рост у многих! Ты сам на голову ниже Андриана.
Парень расхохотался.
Они то и дело спорили друг с другом, однако ее отношение к Стасу переменилось — теперь он казался безумно интересным парнем. Хоть и чересчур шебутным.
Стас, как склад петард, которые лежат и портятся без дела, а в какой-то момент появляется искорка, и они все разом взрываются.
— Да я просто обожаю мотоциклы, — воскликнул Стас на очередной рассказ Марлин о своих увлечениях.
— У нас много общего.
— Не то слово, вот уж не думал, — согласился Стас. — Как-нибудь вместе погоняем. Или, может, сначала покатаешь меня, м?
Марлин показалось, что под этим вопросом он намекал не на мотоциклы.
— Знаешь... хотела спросить кое-что. Тогда. На аэродроме. Ты сказал, что в небе чувствуешь себя свободным, принадлежащим самому себе. Прости за любопытство, но кому, черт возьми, твоя свобода еще может принадлежать, как не себе?
Вопрос заставил исчезнуть игривую улыбку с его лица. Парень наклонился поближе.
— А разве ты не зависела от своего мужа Феликса, а? Он ведь всё тебе дал. Ты принадлежала ему.
Марлин кинула в него смятой салфеткой.
— Я не вещь! — выпалила она. — Если тебе что-то не нравится, всегда можно уйти. У нас в стране нет рабства!
— Мы все — неофициальные рабы обстоятельств или других людей. Ты бы не смогла от него уйти.
— Вздор, — отрезала Марлин, скрестив руки на груди, и приклеилась спиной к креслу. — Говори за себя.
— Я знаю, о чем говорю, — невесело улыбнулся Стас. — Ладно, извини. Лишнего сказал.
«А ведь я и впрямь не ушла от Феликса… что бы он ни делал. Может Стас и прав», — промелькнула едкая мысль.
— Неужели есть человек, который способен приструнить такого, как ты? — вздыхая, проговорила Марлин. — Ты ведь… невыносимо уверенная в себе личность. В отличие от меня...
Черты на лице Стаса передернулись, и не то чтобы переменились, а отразили внутренний диалог, оставляя слова глубоко в сознании. Он настолько сильно задышал, что кинутая Марлин салфетка, уже мирно лежащая перед его тарелкой, слетела со стола.
— Мой отец так не считает, Мэри. Я заимел клеймо тряпки и неудачника в его глазах, а неудачник вынужден подчиняться и держать при себе свое мнение.
Марлин не ожидала такой откровенности и снова наклонилась к парню.
— Не знаю, кто твой отец. Но он неправ. И я весь вечер восторгаюсь твоим отсутствием комплексов, если честно.
Стас усмехнулся. Затем поднялся на ноги и подал руку, приглашая потанцевать.
— Дрянь какая-то играет, — прорычал он сквозь зубы. После чего исчез, наказав минуту подождать. Вскоре снова вылетел навстречу (в случае Стаса именно «вылетел», ибо походка у парня резвая и пружинистая), в сопровождении когда-то популярной танцевальной песни прошлого столетия.
Марлин никогда не любила танцевать, но он схватил ее за руку и потянул на танцпол.
Вино заиграло в голове. Кожа разгорячилась и покраснела от обильного количества алкоголя, пустившегося по венам. Она поняла, что Стас до того заряжает ее своей энергетикой, как не удавалось никому. Быстрый ритм музыки пульсировал в ушах.
Руки парня гуляли по ее телу, но сейчас это казалось вполне уместным и даже — приятным. Танцевал Стас от широкой души, веселился и выказывал полную беззаботность характера. Марлин забыла о тоске по Андриану.
В какой-то момент Стас обхватил ее бедра и прижал настолько близко, что она захлебнулась воздухом. Сердце взорвалось в груди. Выпавшие из хвоста черные волосы и слегка хмельное дыхание парня — защекотали шею.
Туман в сознании вдруг прояснился. Однако щетина Стаса уже встретилась с губами Марлин, а горячий язык настойчиво проник в ее рот с грубым, но пылким поцелуем.
ГЛАВА 13. Феликс
Если мы считаем себя незначительными – то и
проблемы у нас незначительные. Хуже, если мы
считаем себя великими.
Радханатха Свами, духовный учитель
Мысль о самоубийстве приходила к Феликсу лишь один раз. В девять лет.