— Это собака? Я даже не заметила в больнице. Странно, — засмеялась девушка и легонько прикоснулась пальцами к набитой на груди Андриана татуировке. — Почему пес? Почему не лев, орел, скажем? Змея на худой конец.
Андриан набил свою первую татуировку в шестнадцать лет: когтистая лапа с рычащим псом внутри. Еще одна красовалась на спине в виде изящно переплетенных линий — без смысла. Эти образы просто представлялись ему красивыми.
— Иногда я сам не понимаю причины моих поступков, — с нежным трепетом выговорил Андриан, тая от невесомых прикосновений.
В горле затаило дыхание. Оставалось надеяться, что девушка не обратит внимания на мольбу его тела. Да какую мольбу? На рыдания и вопли!
Он плавно перевел взгляд к потолку, чтобы было проще держать себя в руках. Однако Марлин не убирала мягкие, теплые пальцы от его кожи, продолжая медленно поглаживать татуировку, и мозг Андриана начал расплываться, превращаясь в бесполезное желе.
— Андри... — Сладким дурманом донеслось до ушей. — Я скучала по тебе.
— Я... — начал он, но тут же замолчал, по-прежнему разглядывая потолок, на котором к бешенству Андриана даже ухватиться не за что — сплошное белое полотно.
— Ты ведь хочешь этого...
Нежная ладонь едва ощутимым, ласковым прикосновением опускалась по торсу. Обжигала кожу. Он почувствовал, как внизу живота всё запылало.
Андриан ругал себя, серчая, что не должен быть здесь, что всё это — ужасно неправильно, но разум уже почти отключился.
— Я не заслужил делать то, что желаю, Мари, — на полу дыхании прошептал Андриан. Он еще никогда так не хотел встретиться с серебристыми глазами, как в эту секунду, когда подушечки пальцев девушки скользят по низу живота.
Марлин загадочно улыбнулась. Женский взгляд задержался прямиком на халате, приподнявшемся сильным возбуждением Андриана.
— Даже если так, — она дразняще ухватила его сквозь ткань, отчего Андриан вздрогнул. — Неужели делать то, что желаю, не заслужила и я?
По спине затанцевали мурашки. Кровь хлынула в голову. Дыхание участилось, и Андриан повис над Марлин, как изголодавшаяся акула.
Ничего более не значило: ни Феликс, ни деньги, ни жизнь после могилы. Ничего! Есть только он и Марлин…
Девушка подняла голову, их взгляды сомкнулись, и в одно мгновение Марлин порывисто обхватила ладонями его шею.
В беспамятстве Андриан кинулся страстно ее целовать. Запустил руку в шелковые белые волосы, второй ладонью провел по груди, узкой талии и упругим бедрам. Сердце — завыло от восторга. Низ живота — от жажды.
Андриан захотел разорвать на Марлин халат, но девушка быстро развязала пояс и сбросила барьер на пол. Под халатом белья не было. Он почувствовал ее обнаженное тело, возбуждение в невесомых стонах, пока они сливались в поцелуе. Желание овладеть Марлин вспыхнуло, как полено в бушующем пламени, доводило до клокочущего безумия.
Он прервался, чтобы скинуть с себя одежду, и мельком его угораздило оглянуться. На окне за ними наблюдал Феликс.
Андриан громко выругался. Марлин удивленно захлопала ресницами.
— О, прости! Это предназначалось не тебе, — попытался реабилитироваться Андриан.
— А кому?
— Эм...
Марлин проследила за направлением его взгляда и расхохоталась.
— Серьезно?
Андриан сконфузился от ее смеха.
— Птиц стесняешься?
Девушка весело толкнула его в плечо, подошла к окну и вплотную задернула зеленые шторы. Андриан в замешательстве сел на кровать, до боли прикусив нижнюю губу. Марлин нажала на выключатель.
Комната погрузилась в темноту, которую нарушали две лампы с густым темным абажуром, распространяя слабый шелковистый свет.
— Всё же не стоит нам, Мари. Правда... — хрипло простонал Андриан, приподняв плечи, опустив голову и лихорадочно рассуждая о чём-то с самим собой.
О чем я только думал, когда оставался? Ты, идиот, действительно надеялся, что сможешь перебороть себя?!
Марлин закатила глаза, а затем села на него сверху, застав врасплох. Андриан посмотрел умоляюще.
— Если ты еще раз скажешь что-то в этом роде, то я наберу номер Стаса и сообщу, что хочу его, — с притворным равнодушием усмехнулась Марлин, схватив Андриана за клок волос.
В следующую секунду на лице девушки проявился испуг. Андриан осознал, что в его глазах взорвалась термоядерная бомба, а рот исказило от злости. Конечно, он понимал, что это сказано несерьезно, скорее, от обиды на его поведение, но порыв ревности не стал от этого менее разрушительным.
— По-твоему, это смешно, Марлин? — прорычал Андриан. Она потупила глаза от его гневного взгляда и, слегка съежившись, покаянно опустила подбородок. Андриан вздохнул. Виноватые серебристые глаза заставляли сердце плавиться. Он уткнулся в ее шею, обхватил руками талию, крепко сжимая нежную кожу. — Ты моя... только моя…
— Тогда заткнись и возьми меня, — со своеобразной нежностью для таких грубых слов прошептала она в ухо и провела теплым, влажным языком дорожку по его шее.
Глаза девушки потемнели сильнее, а зеленые радужки Андриана, по-видимому, полностью окрасились в черный цвет.
Он впился в губы Марлин, рьяно раздвигая их языком. Затем припал с затяжными поцелуями к шее. Спустился ниже, заласкал грудь. Каждое движение — нарочито медленное. Ему вдруг стало интересно, насколько ее можно раздразнить. Поэтому он не торопился. Нежно пробежал пальцами по пояснице. Кончиком языка — по ямке у горла и соскам. Почувствовал, как напряглись ноги девушки, мышцы, как охотно на него отзывается ее стройное тело.
Марлин шаловливо покусывала его в ответ. Провела пальцами по позвоночнику, отчего по спине заскользили ноты предвкушения. Андриан уложил ее на кровать и лег сверху, преисполненный глубокой страстью запустил пальцы в белые волосы, слился в ретивом поцелуе, после чего прошелся губами по животу, бедрам.
Она застонала и прогнула спину от движений его языка. Безжалостно смяла пальцами простынь.
Порывисто хватая губами воздух, Марлин оттолкнула его и поменялась ролями. В горле пересохло, пока она опускалась с поцелуями ниже и ниже, сопровождая каждое движение приятным поглаживанием пальцев.
Вид одного ее нагого тела сводил Андриана с ума, а когда она со всем вожделением обхватила его губами и задвигала головой, он издал протяжный стон. Кажется, чересчур громкий…
Придя в чувства от перевозбуждения, вернул Марлин под себя. Бережно сжал рукой ее шею.
— Андри… — словно опьяненная выдохнула она, обхватывая его ногами, — умоляю тебя…
Одним стремительным движением он вошел, их тела стали частью друг друга, и она так сладко закричала, что Андриан прикусил ее кожу и крепко сжал женские бедра, задыхаясь от желания.
Снова воссоединился с девушкой в поцелуе, продолжая двигаться. Потерялся во времени. В числе поз, которые они успели сменить. Он сладостно наблюдал за любой эмоцией на лице Марлин. Видел: как она сходит с ума от наслаждения; как закатывает глаза, когда он опускает пальцы туда, где соединяются их тела; как кричит и извивается, когда он ускоряет темп.
Когда Андриан понял, что долго уже не продержится, то прижался плотнее, проникая глубже. Резче. Ногти впились в его спину. Стоны становились всё громче — заполнили комнату.
С нескрываемым удовольствием он несколько раз услышал в ее выдохах свое имя и почувствовал, как девушка сжимает его.
Сейчас Марлин принадлежала только ему, а его тело и душа принадлежали ей. И Андриан знал: пусть мир обвалится, но он всегда будет здесь — рядом с Марлин, — что бы ни говорил Феликс, он не сможет заставить Андриана засомневаться!
Волны упоительного, содрогающего удовольствия пронзили тело, и он хрипло простонал ее имя.
Истекая потом, Андриан отдышался и притянул девушку к себе, вдохнул ее дурманящий запах и посмотрел в сторону окна.
Феликс будет в ярости... Но первый раз в жизни прочувствовать, что занимался не сексом, а любовью... того стоило. Андриан прижался губами к горячему виску Марлин и с непривычной легкостью заснул.
Если вы читаете эту историю, поддержите, пожалуйста, лайком или комментарием. Они бесплатные :)
ГЛАВА 17. Гламентил. Святилище Обители
Вапланда — королева высших планет, никто
точно не знает, где находится этот таинственный
мир, ведь попасть туда можно только через специальный
портал между измерениями на планете херувимов — Тапе.
Обитатели Вапланды — непомерно сильные существа. Они
знакомы с самим Творцом и принимают от него указания,
однако никогда лично не появляются в Обителях,
не вмешивались ни в одну войну.
Учебник по истории
Ионниан Крит Доран, седьмой хранитель знаний
«Нет, у нее точно никого нет, — успокаивал себя Глэм, — она всегда одна. А сказать-то что? Увидел тебя голой в садах и решил присоединиться?»
Застёжка свирепо впилась под горло: раздирала кожу у кадыка.
На площади поднялся такой сильный ветер, что Глэму казалось: кто-то тянет за подол плаща. Зато шаманы, тянувшие с флейт резвую мелодию, в восторге — напевали гимн Обители, стучали, скакали, точно размалёванные блохи. Бой барабанов заглушал мысли. Откровенные танцы полуголых девушек-шаманок не давали сосредоточиться.
Глэм ослабил застёжку плаща и затопал быстрее.
Когда-то церемонии происходили чаще. С каждым годом достойных отправиться в высший мир становится меньше, но он прибыл в святилище, чтобы повидаться с Лилиджой, а не глазеть на посвящение нового асура. И всё же решил заглянуть. Глэм шагал через площадь к входу, который вырезан в неохватном стволе — всегда было интересно: кто додумался прорубить там тоннели?
Вибрирующие фрукты на древе жизни разрослись, словно сорняки.
Хотелось сорвать хоть один плод, но право вкусить его давалось лишь раз. Да и ходили слухи, что не приготовленные плоды — могут убить. Откуси хоть крупинку от красной цитрусовой шкурки и душа разорвется: не вместит в себя мощную энергетику древа.