— Интересные развлечения у твоих детей.
Глэм засмеялся. Лилиджой закатила фиолетовые глаза — неприступные и манящие, точно плоды древа жизни, прекрасные, как каждая черта ее лица и фигуры. Сказочное существо. Невыносимо притягательное… На валькирий можно смотреть вечно, любоваться, будто произведениями искусства, к ним прикасаешься с трепетом, утопаешь в ярких глазах, боишься спугнуть, от них можно стать зависимым наркоманом — подсесть на горячую энергию, которую они передают тому, кого полюбили. Они способны сделать героем. Способны увеличить огонь внутри тебя.
Он облизал губы, искоса наблюдая, как Лилиджой вылезла из воды. Как горячие капли стекают по телу... Медленно… Девушка встряхнула синими волосами и накинула белый плащ.
— Мы с Христи не готовы к сестре или брату, так что на нашу мать не смотри, — послышался голос сверху.
Подняв голову, Глэм заметил двух рыжих девушек. Близняшки? Различались они только по цвету одежды и прядей. Одна во всем розовом. Другая, подавшая голос, — в голубом. Девочки сидели ярусом выше на пьедесталах в стене.
— Мои дочери, — пояснила Лилиджой. — Христи и Ротти Говин Вальгала. Они перерождаются вместе, но пока решили остаться и сводить меня с ума.
— Рад знакомству с очаровательными представительницами планеты Говин, — сказал Глэм и по-джентльменски поклонился, отгоняя наглых летающих медуз, от которых чешется кожа.
Девушки захихикали.
— А ты ничего, — отозвалась Христи, накручивая на мизинец единственную голубую прядь. — Милый.
У статуи Прародителей раздался расстроенный вопль. Глэм оглянулся.
Конопатый асур скатился спиной по постаменту. Глэм понял, что опечалило стража отсутствие новых детей. Ему ли не знать?
Затем конопатого оттолкнул другой асур родом с Асгарда (судя по наличию четырех мускулистых рук) и прикоснулся к кристаллу в ладонях Прародителя. Воды священной реки — у подножья статуи — забурлили, хлынули потоком с водопада, ниспадающего с верхнего яруса вишневых садов. Поток выплеснуло клокочущей волной. Он засветился зеленым и захлестнул многорукого, поднял над землей.
Как только река отпустила асгардца, он возбужденно заликовал, а души вокруг подняли кулаки в знак поддержки. Статуи показали асуру новое чадо.
Глэма пронизала зависть. Он отвернулся, подсев поближе к Лилиджой.
— Я смотрю, у тебя много детей.
— Всего трое: Христи, Ротти и Стас, — ответила Лилиджой, выжимая мокрые волосы. — А у тебя, кроме Андриана, кто-нибудь есть?
— У меня нет детей, — отрезал Глэм. — Только подопечные, назначенные Трибуналом. Я… я не так давно стал асуром, так что…
— Еще не успел расчехлить свой генофонд… — захихикали близняшки, но недоговорили пошлую мысль под грозным взглядом Лилиджой.
Глэм нервно защелкал суставами пальцев.
Дети получались редко и у кого-то одного из пары. Глэм иногда проводил ночи с девушками асурами со своей планеты, а один раз с девушкой из манов, но сознательные души у него не получались. Статуи в садах упорно твердили, что на плато зарождений нет ни одного его ребенка.
По крайней мере, среди манров. Если от соития получается душа низшего или жина, то плато об этом не сообщает. Ракшасам даже наставники не назначаются. Хотя они полностью сознательные души.
Глэм сорвал с кактуса красный плод питахайи, разделал и откусил, скривившись от едкого вкуса. В голову не лезло ничего умного. Как подступиться к Лилиджой? Эта девушка год не покидает мыслей, к тому же от валькирий рождаются самые сильные и талантливые души.
— Приятно было с тобой посидеть, но мне пора на Лир, — сказала Лилиджой, натягивая сапоги и фиолетовый обтягивающий костюм.
— Я могу составить компанию? Всегда мечтал побывать на планете валькирий, — выпалил Глэм, схватив девушку за локоть.
Она недоуменно посмотрела и выдернула руку.
Еще бы за зад схватил, идиот…
— Прости, я направляюсь туда по заданию Трибунала, а не гулять. На некоторых планетах активно распадаются призраки, не вернувшиеся в Обитель. Моя планета не исключение.
— Могу помочь, — уверил он, выпрямив плечи. — Я слышал о том, что Обитель начинает выходить из-под контроля, однако Трибунал не хочет об этом распространяться. Некоторые говорят, что виной всему роки, и кто-то намеренно подбрасывает энергетических пожирателей на планеты манров, как в эпоху Пробуждения.
— Знание, конечно, на пятерку, но…
— Лилиджой Лир Вальгала! — раздался томный мужской голос.
Перед ними вырос херувим.
Незнакомец заулыбался поглощающими свет зубами (кажется, так сейчас модно). На его теле бряцали тонны цепей: их зачем-то носят стражам древа. На шее — шипастый ремень. Херувимы, которые стерегут святилище, выглядят собачками на привязи. И всем интересно, откуда появилась эта традиция. Чья-то глупая шутка?
— Мне так жаль, — продолжил стонать он. — Я подслушал разговор. Ли, дорогая, мое сердце будет разбито на миллионы осколков, если с тобой что-то случится. Я тоже отправляюсь на Лир!
Он что, в кустах прятался?
Херувим поцеловал руку Лилиджой. Голова запульсировала от гнева. Однако Глэм слегка успокоился, увидев, что девушка отпрянула и одарила незнакомца таким взглядом, словно он дохлятина с гуватского болота.
— Сделай одолжение, Тракс. Не прикасайся ко мне. Иначе клянусь, сверну тебе шею, — возмутилась она и выставила руки в стороны, не давая наброситься на херувима поддакивающим Ротти и Христи.
— Виноват, — прощебетал Тракс и нагло подступил, — я так беспардонен… Пьянею, когда ты рядом.
Девушка сжала правую кисть в кулак, затем выставила указательный, средний и безымянный палец. Взмахнула ладонью в сторону каменного бассейна. Вода выплеснулась и превратилась в стену льда, прокатилась по земле — настолько острая по краям, что Траксу отрезало половину бороды, отчего он оскалился и схватил валькирию за плечо.
Ротти и Христи испугались. Глэм вспомнил, что херувимы из стражей древа жизни тоже имеют голос в Совете. Этот ушлёпок подговорил Трибунал отправить Лили на задание, чтобы присосаться следом?
— У меня есть компания. Познакомься. Гламентил, — с придыханием проворковала Лилиджой и толкнула херувима под ребра. — Мой друг как раз хотел посмотреть на Лир, а у тебя еще так много работы, милый… Я уверенна.
Глаза Тракса загорелись, а волосы взметнулись, словно подкинутые ветром.
— Этот? — херувим засмеялся. — Жалкий асур, чем он тебе поможет?
Девушка намеривалась возразить, но осоловела и отпрыгнула в сторону. Глэм выбил у Тракса почву из-под ног.
— Ну, кое-чем могу, — усмехнулся он и стал изворачиваться от ударов.
Тракс обнажил меч-шастр и разрезал воздух над макушкой, по-видимому, решив сразу расчленить обидчика.
Гламентил увернулся, но недостаточно быстро. Острие царапнуло щеку.
Херувим пнул ногой в живот. Глэм отлетел в стену, сильно ударившись головой, но сразу вскочил на ноги. Рассекая воздух, в него летели созданные Траксом огненные штыри. Глэм оскалился и взметнул руки вверх. Встретил удары каменным щитом, выросшим из-под земли.
Страж попытался испепелить его второй раз. Третий. В бешенстве он вырвал железный пьедестал и расплавил до жидкого состояния.
Лава волной метнулась к Глэму. Однако он перенял атаку херувима и обратил против него же. Тракс заорал. Жидкий металл расплавил кожу на левой ноге противника — до кости. Губы стража перекосило.
— Ты мне еще ответишь за это!
Он смачно сплюнул Глэму под ноги, создал портал и скрылся.
Трус.
— Откуда в тебе столько сил, чтобы противостоять херувимам? — воскликнула Лилиджой.
— Управлять материей — единственное, что я умею, честно говоря. На Ашвасе повелевал огнем и лавой, а после перерождения асуром способности десятикратно увеличились. Зря он меня испепелить решил. Так, а ты… согласна показать мне Лир?
— Еще бы! Ты спас меня от этого идиота. Только сначала избавься и от ужасной каменной маски с щупальцами. И гидру оставь. Девочки присмотрят. Зачем ты вообще носишь эту, извини, хрень на лице?
— Такие маски носят маги на Ашвасе. Но если хочешь… больше не стану ее надевать, — Глэм улыбнулся, снял маску и выкинул в кусты. После чего погладил перепуганную Шелли, выглядывающую из-под плаща.
ГЛАВА 18. Андриан
Душа, попадая то в одно существо,
то в другое, движется, таким образом,
в круговороте, предписанном необходимостью.
Пифагор
Пьянящий запах кота пронзил мокрый нос. Заполнил голову. Она бежала быстро, однако лапы усатого мешка куда проворнее. Под ногами трещали ветки и засохшие осенние листья. Пора явиться и белой земле. Но меньше всего хотелось очередной год коченеть от холода. Она помнит, как прошлой зимой меховые лапы надрывно дрожали, утопая в снежных пучинах.
Лето ей тоже не нравилось. Тело тает от палящего медного солнца, а черная шерсть слипается комками, которые больно выдирать зубами. По спине ёрзают блохи и жирные клещи.
Ловко нырнув под деревянный забор, она почти ухватила белого черта за хвост, но тот вспорхнул на черешню. Проклятый кот постоянно ускользает!
Она лаяла и прыгала на облезлый ствол, упиралась в него лапами, вытягивая нос ввысь. Амбре гниющих золотых листьев мешалось с запахом врага, сырости, воробьев и породистой соседской суки.
Послышался скрип калитки. Она замахала хвостом. Нос учуял запах любимого человеческого детеныша. Она выскочила на улицу и бежала, бежала… пока не достигла цели…
***
Андриан подскочил с кровати.
Запутался в одеяле и с грохотом упал на пол. Хлестко тряхнул головой, чтобы окончательно проснуться. Опять этот сон… Последнее время стал повторяться чаще.
Послышался смешок. Марлин проснулась и с улыбкой смотрела, как Андриан развалился на паркете.
— Шебутной ты мой, — сонно постанывая, промурлыкала девушка, перевернулась на другой бок, прижала подушку и снова заснула калачиком.
Андриан взглянул на часы — семь утра. Не привык он так рано вставать по субботам, но спать после удара головой об пол — как-то неохота. Натянув штаны и кофту, спустился на кухню.