— Кто?
— Он убил. А значит — ты убил меня. Уничтожил!
Феликс лишился чувств.
— О чем ты говоришь? — воскликнул он и пошатнулся. Гром норовил лопнуть небо. — Ты совершил суицид! Ты сам себя убил!
Снова грозовой раскат. Свет озарил кладбище. Еще одна вспышка: яркая, ослепляющая. Из-за спины Марка выбежала черная собака.
Это она… Лука.
Воспоминание сменилось пустотой.
***
В золотом тумане проявились три фигуры. Красные капюшоны. Знак каст на шее.
— Я не понимаю! — возмутился Феликс и побежал навстречу Прародителям, но с каждым шагом они не приближались, а наоборот — отдалялись. Он остановился и решил пораскинуть мозгами. — Хорошо… Это как-то связано с Андрианом… Он всё время ездит на то грёбаное озеро, где утопили Лу. Где Марк убил мою собаку. Но вы показывали мне лишь Марка. Значит, кто-то… Кто-то из них и есть Андриан?!
Прародители не ответили, но кивнули.
— Это… — Феликс начал обдумывать, кто из них мог переродиться Андрианом.
Лу — животное. Но Марк тоже не может быть Андрианом, ведь он совершил самоубийство и не мог вернуться в Обитель так быстро. Если вообще смог. А животные… Гламентил говорил, что жины тоже могут дорасти до манра.
— Лу переродилась Андрианом! Ведь так?
И вновь Прародители кивнули.
— Это не объясняет, зачем Андриан убил меня! — закричал Феликс, но мир закрутился с мощностью центрифуги.
Окутала невыносимая боль — от пяток до затылка.
Феликс потерял сознание.
***
Открыв глаза, он увидел взволнованное, но счастливое лицо Андриана.
— Феликс, ты снова в физическом теле! — закричал парень, заплевывая всех слюной. — Прародители вернули тебя человеком!
Феликс вцепился в плечи Андриана, и осознал, что это правда. Он жив. Снова жив. Вновь человек. Неужели ему решили подарить еще немного времени в этом теле? Зачем? Не веря своей удаче, Феликс нарисовал в мыслях каждый следующий шаг: он вернется домой, помирит Андриана и Марлин, станет заниматься бизнесом и заживет в удовольствии.
— А кто с меня ботинки стянул? — спросил Феликс, осматривая свои босые ноги; пальцы отмерзли в этой заиндевелой пещере.
Он заметил обувь в руках у Больдо.
— Извини. Я думал, что ты сдох. Вещи, созданные Прародителями, чудесным образом не промокают и не портятся. Короче, мне не стыдно.
Феликс вздохнул. Андриан помог подняться на ноги. Мужчины спустились с платформы, но она вдруг затряслась, как при девятибалльном землетрясении. На месте знака каст появился золотистый кинжал.
— Рано радуетесь, друзья мои, — процедил Больдо, качая головой.
Еще до первых слов Прародителей, Феликс осознал, что это значит.
— Жизнь в материальном теле единственна и уникальна. Она даруется при рождении на планете только один раз, — возродилось многоголосое эхо. — Обреченный плотью должен встать на святилище и погибнуть. Иначе душа его будет проклята и уничтожена за обман Прародителей.
Андриан вытаращил глаза на Феликса, но тот лишь улыбнулся ему, похлопал по плечу и зашаркал обратно на платформу.
Парень намертво вцепился в рукав и потянул назад.
— Нет! — закричал Андриан. — Я хочу, чтобы ты убил — меня. Они не уточняли, кто именно должен умереть. А значит, это должен быть — я.
Больдо раззявил рот, а Феликс опять улыбнулся.
— Что?
— Ты можешь вернуться и прожить жизнь, которую я у тебя украл. Это я должен умереть. Это единственный правильный поступок, который я смогу совершить.
Феликс покачал головой и обхватил плечи Андриана.
— Нет. Ты, кажется, говорил, что отец бросил тебя в детстве? Оставил ни с чем. Знаешь, будем считать, что я твой отец. Всё передал по наследству. А мне… пора...
— Ты стал мне другом, Фел. Я хочу искупить вину. Проживи полноценную жизнь, заверши то, что не успел и умри в старости, чтобы со спокойной душой вернуться в Обитель.
Феликс замер.
«Ты всегда был моим единственным настоящим другом, Андри», — подумал он.
— Андриан, — медленно выговорил Феликс. — У меня осталось лишь одно незавершенное дело. Я хочу увидеть, что вы оба счастливы. Ты и Марлин. Не ты забрал мою жизнь. Ее забрала череда моих поступков. А сейчас ты предлагаешь мне украсть твою жизнь. Этого не будет, Андри. Возвращайся домой. — Феликс взял со святилища и вложил в руки парня церемониальный нож. — И сделай то, что освободит мою душу. Сделай это снова.
— Марлин никогда меня не простит.
— Расскажи ей правду. Поведай всё о своем прошлом, что не поведал бы самому богу, но главное — объясни, почему ты так поступил. Она простит. В этом вся Марлин. С ней можно быть самим собой. Любым будет тебя любить. Настоящим. А тебя определенно есть за что любить, Андри, поверь мне. Ты ей очень нужен.
— Значит… прощаемся?
Феликс кивнул и поднялся по ступеням святилища, но Андриан подскочил к нему и обнял так крепко, что затрещали кости.
— Обещай, что мы встретимся в Обители, — прошептал Андриан, пока его малахитовые глаза слезились и переливались в свете пламени.
— Обещаю. Давай. Не томи меня. Я уже готов разрыдаться от твоего взгляда. Одного рыдающего мужика Больдо стерпит, но двое — перебор.
Феликс захрипел, почувствовав невыносимую боль в сердце и тепло своей крови.
ГЛАВА 33.1. Стас. Плато зарождений Обители.
Неизвестно как, но души связаны с деревьями
на плато зарождений Обители. Это первое
место, куда притягивается душа после создания:
она впитывается в семечко, из которого мгновенно
произрастает новое дерево. Прикоснувшись к коре,
можно увидеть воспоминания из прошлых жизней.
Если душа не возвращается в Обитель
после смерти — дерево гниёт.
«Пособие для перерождающихся»
Глава 11. Зарождение душ
Зибул Ин Румалан
Бежевые камни звучно хрустели. Желтая луна отражалась на влажных листьях алмазным блеском, игралась с тенями и освещала путь.
Стас и Лилиджой шли одни, вдыхали запах бордовых кипарисов и сиреневых гортензий. Дорожка змеилась под их ногами. Справа бурлила золотистая река — ее воды тянутся через всё плато, питают корни деревьев, а путь держат как раз оттуда, где находится червоточина, где обрывается земля, где скалы свистят под натиском ветра. Портал здесь лишь один. Через него Стас и прибыл.
Когда он стоял на уступе, между скалами виднелись другие острова. Плато остальных каст. Совсем неподалеку друг от друга, будто отколотые пазлы.
В руках Лилиджой скворчал огонек: карликовый, но яркий, как пять лампочек.
Во тьме рощи проплывали голубые силуэты. Наставница велела не смотреть на сияющие фантомы и поведала о том, кто они. Невернувшиеся души. Бедняги остались заточены на родных планетах в виде призраков. Стаса эта история покоробила. Если Атрикс погибнет в его теле, есть риск стать летающим сгустком.
«Здоровые» души — обитают внутри кислотно-зеленых деревьев, перешептываются сучками и качаются в порыве холодного ветра.
Стас нагнулся и почесал ногу. Кто-то грыз его за лодыжки, а в темноте злодеев не разглядеть. Блохи? Либо паразиты и после смерти до людей добрались, либо это чья-то шутка: в Обители вообще любят издеваться друг над другом.
«Сумрачное местечко... — подумал Стас морщась — Еще и пешком ковыляем».
Плато манов, наверное, размером с Японию, а червоточину создать нельзя. По словам Лилиджой, магическая сила асуров блокируется в этом дистрикте, так что у Стаса ныли ноги. Зубы отбивали чечетку. Пальцы коченели. Дождь пропитал одежду: мокрая ткань липла к телу. Чувство — наимерзейшее! Будто из проруби вылез. Но делать было нечего. И они всё шли и шли, поглядывая на огонек-путеводитель — это крохотное солнце вело к Андриану, иногда превращалось в карту. Его преподнес Кастивиль (в качестве извинений, видите ли), но компанию в походе не составил.
Стас остановился у озера и взглянул на свое отражение. Приосанился. Мокрые штаны обтянули ноги. Две «патлы» прилипли к вискам и лезли в рот. Ботинки почти развалились. Он решил, что похож на придурка, и побрел дальше.
Вдоль ноги юркнула дрожь. Что-то пушистое коснулось оголенного участка ступни. Стас опустил голову. Под подошвой кувыркалась цветастая щетка для пыли. Нет, волосатая змея. Такие убирают мусор по всей Обители.
— Убери с меня свой жирный обрубок! — запищала щетка с глазами стрекозы.
— Эта хрень говорящая?
Стас отпрыгнул, поскользнулся на ослизлых камнях и упал в траву, затем почувствовал, что в затылок бьет недовольный взгляд наставницы.
— Ходят тут, как у себя дома, — бурчала щетка, скрываясь в зарослях. — Плато создано не для экскурсий!
— Да? А ты создан, чтобы блёвань с земли подтирать, вот и заткнись! — закричал Стас вслед.
Он пнул ногой камень, на котором поскользнулся и скорчился от боли. Задышал, как разъяренный бык.
«Походу палец сломал», — подумал Стас и снял ботинок, чтобы проверить.
Палец пульсировал.
— Та сколько ж нам еще идти?!
— Нисколько. Мы на месте, — подбодрила Лилиджой. — Пора сворачивать в лес. Дерево, в котором живет зачаток души Андриана совсем рядом.
Наставница помогла обрадованному Стасу подняться.
Когда они завернули в малахитовую рощу, огонек заскворчал, словно масло на сковороде.
— Слушай, хотел узнать… Вот найдем мы Андриана, а потом… потом мы можем поискать душу моей земной матери?
На стволах щелкали лапами оранжевые сколопендры. Их количество ужасно беспокоило Стаса, а еще больше — их длина. Они размером с ногу, что ли? Во тьме не разглядеть, но очертания устрашающие.
Лилиджой ответила севшим голосом:
— Зачем?
— Я должен кое-что узнать.
— Стас, я прекрасно понимаю, о чем ты хочешь узнать. Но зачатки душ не разговаривают. И… она не скажет тебе, убивал Дан ее или нет. Почему бы тебе не поговорить со своим отцом?
Фиалковые радужки блестели в свете звезд. Синие волосы лентами разлетались на ветру. Лицо серьезное, и безумно ей идет, привлекает. Говорят, улыбка украшает людей, но только не Лилиджой — ее красота в задумчивости. С другой стороны, сейчас эта гримаса раздражает, потому что в мыслях шепчет фраза «Она знает. Знает и не говорит», хотя на самом деле наставница почти всегда такая.