– З-зачем?.. Зачем туда? – слабо запротестовала Царица Ночи.
– А ты ещё не поняла, где очутилась? – снисходительно осведомился хозяин.
Царица Ночи зашипела сквозь стиснутые зубы. И сразу же стылый туман над болотом колыхнулся, серые слои его взволновались, начали рваться, и в проёмах появилась стыдно-обнажённая твердь – нагая, чёрная, рыхлая, словно застывшая пена.
– Но-но, – добродушно бросил Трактирщик, слегка повёл плечом, и завесы мглы стали стремительно затягиваться. – Не балуй, красавица.
Голос его оставался прежним, уверенным и несколько насмешливым, однако Матфей успел заметить, как на лице Трактирщика, словно вырубленном из старого дуба, промелькнула вдруг отчётливая гримаса боли.
– Входите!..
Темнота отползла в глубину сеней, словно старая злая кошка.
Царица Ночи, кажется, успела прийти в себя. Или, во всяком случае, сообразить, как себя вести.
– Досточтимый владыка…
– Люблю вежливых гостий, – осклабился Трактирщик. – Садитесь!
Кто-то взял Матфея за руку, сжал холодные пальцы. Она!..
Он по-прежнему не мог заставить себя взглянуть ей в глаза.
– Да теперь-то можно, – проговорил хозяин. Треснуло огниво, заалел огонёк лучины. – Вижу, вижу, миловаться хотите. Обождать придётся слегка. Ты, дева, понимаешь ли, где оказалась и с кем говоришь?
Царица Ночи осторожно приподнялась с лавки, низко поклонилась – волна волос её хлынула, словно вода.
– Великий Дух, владыка царства мёртвых, могучий Демогоргон, тебя я приветствую!.. Не ведаю, как очутилась я здесь, но, видать, по твоей необоримой воле. Что повелишь ты – уж коль призвал меня, ничтожную мошку, пред свои очи?
– Эк мягко стелешь, эк хвостом-то метёшь, – усмехнулся Трактирщик. – Да только всё это зря. Никакая ты не мошка ничтожная, ты – одна из Новых Магов, тех, что должны были явиться на смену Поколению нынешних богов Хедина с Ракотом, да так на службу и не заступили.
– Не по своей воле, великий! – так и вскинулась Царица. Рука её по-прежнему сжимала ладонь Матфея. – Нас коварно обманули, нас лишили нашего предназначения, нашей судьбы, нашего места в сущем!..
– Оставь, – отмахнулся Трактирщик. – Да не мети столешницу волосами. Я часть Его, не Он сам. Плакаться и упрёками сыпать не здесь надо. Не просто так ты здесь очутилась. Службу мне сослужишь.
– С-службу, великий? – заморгала Царица.
– Её, родимую. Коль исполните с Матфейкой требуемое – отпущу я вас обоих отсюда. Вернётесь живые и невредимые, как в сказках бывает. Ну а не исполните… – хозяин развёл руками, – тут, у меня навсегда останетесь. Он – туманом летать станет, ты… гм… ну, не знаю. В туман тебя обратить, конечно, можно, а можно и полы в доме моём мыть заставить.
– На всё воля твоя, великий, – чародейка вновь поклонилась. – В твоей мы власти. Что велишь – исполним, да только что мы можем по сравнению с тобой, всемогущим?..
– Льстишь, как по писаному, – с удовлетворением заметил хозяин. – Это в сказах обычно хитрая героиня глупому великану с три короба наплетёт, а тот уши развесит и бывай здоров. Нет, со мной так не получится, дорогуша. Исполнить вы должны вещь одну, но трудную. А времени у нас мало, и придётся тебе, колдунья, без обычных твоих игрушек обходиться. – Трактирщик внезапно поднялся, навис над ними чёрной горой. – А то ведь, смотри, ни туманом, ни даже тряпкой половой дело не обойдётся. Кто у меня нынче в сенях-то ждёт-поджидает, по углам хоронится, подачку выклянчивает?..
Судя по враз побелевшей Царице, она если не знала, то догадывалась. Матфей понятия не имел, но ощущение то – ждущего голодного провала – запомнил накрепко.
Хотя по-прежнему не мог найти в себе сил пожать в ответ пальцы Царицы.
– Что нужно сделать, великий? – голос чародейки дрогнул, несмотря на все её усилия. – И кто же это завёлся в твоих владениях, что в доме твоём собственном твоим… гостям – мы же гости, верно? – угрожает?
– Меняется Упорядоченное, – сурово отмолвил Трактирщик. – Старое рушится, новое воздвигается, хоть и того не знает, что власть его – на краткий миг. Мы – старые силы – как можем, укрепляем сущее. Погоди! Не скачи, торопыга. Ведомо ль тебе про три меча, что существуют, перерождаясь, в Упорядоченном? Ты-то, Матфей, можешь помалкивать, ты про них отродясь не слыхал, нам иные твои таланты понадобятся.
– Ведомо, великий, – осторожно проговорила Царица. – В книгах, в летописях, в памяти смертных – много о них говорено. Знаю, что есть они, да вот только в руках никогда не держала. Не про нас они деланы, наша – Истинных Магов – власть в другом и от другого.
– Ты не Истинный Маг, – напомнил хозяин. – Упорядоченное наделило тебя и твоих сородичей многим – но как вы распорядились этим богатством?
Царица Ночи опустила было голову, но тут же и вскинула – с отчаянной гордостью, болью и гневом:
– Мои сородичи заплатили за свои ошибки. Их никого не осталось в живых. Я последняя.
– Не знаю, где, чем и как они якобы «платили», – сухо ответствовал Трактирщик, – но здесь они не появлялись. Ко мне никто не приходил. Впрочем, довольно болтать. Слушайте…
Матфей слушал, закаменев и заледенев. Царица Ночи до боли стискивала его ладонь, а он по-прежнему глядел прямо перед собой.
Они слушали. А потом Трактирщик внезапно умолк, застыл высеченной из гранита глыбой, закутываясь во мрак, словно в исполинский плащ; взглянул сурово, так, что Матфей вновь затрепетал, разом вспомнив, как отрывались от него куски серого тумана, уносимые призрачным ветром.
– Ты, Исидорти – демоны, – внушительно повторил хозяин. – Ты, Нистуйя – мечи. К ним сейчас тянется много рук. Мне нужно, чтобы вы стали первыми. Демоны и мечи. Мечи и демоны.
– Я – мы – мы готовы, – проговорила Царица. – Матфей! Матфей, ми… милый, скажи ему!
Он не смог разлепить губ – так было стыдно. Просто кивнул.
– Хорошо! Тогда, – лицо Трактирщика медленно тонуло в плотной темени, блики слабого огонька лучины постепенно исчезали, – тогда оставлю вас ненадолго. Милуйтесь. Во дворе вас подожду.
И – исчез, словно ушёл под воду. Мрак сомкнулся, вздохнула пустота.
В следующий миг руки Царицы Ночи обвились вокруг шеи Матфея, и ему волей-неволей пришлось взглянуть в горящие глаза.
– Матфей, Матфей мой… – зашептала она. – Что он с тобой сделал, дух этот? Вижу, вижу, сделал что-то, чары наложил – конечно, ты ж в его власти, ты ж умер – да посмотри ж на меня!..
«Посмотри на меня!» – потому что Матфей опять опустил взгляд. И сил признаться не было.
– Ничего, – она лихорадочно ощупывала его. – Ничего, справимся, что нам какие-то там мечи да демоны!.. Ты же вот сумел, меня от Кора Двейна спас, из самой его глубокой темницы вызволил!.. Вот он, значит, какой, Демогоргон, дух великий!.. Сумел, изловил меня, поймал, да я и сама хороша, тянула тебя, милый, изо всех сил…
– Зачем? – наконец выдавил Матфей. – Зачем… тянула? Ведь ты – Истинный Маг… а я – я…
Она глядела на него, умилительно склонив голову чуть-чуть набок.
– Ты – мой Матфей. Мой. И… – она улыбнулась. – Нет, безо всякого «и». Просто мой. Банально, прости, но порой по-настоящему начинаешь понимать, чем кто-то был для тебя, только его лишившись. И я… поняла. Когда сидела над твоим телом и выла. И тогда поклялась, что вытащу тебя из посмертия!..
– А вместо этого сама сюда ухнула…
– Ничего! Ничего! Не думай об этом! Это всё Демогоргон, его шутки! Мы-то знали, на что он способен, – только не вмешивался никогда великий дух, не вмешивался – а потом как вмешался!.. Конечно, обряд я творила, о защите не думая, – чем она крепче, тем шансов на успех меньше.
«Она не верит. Не может поверить, что это я её сюда…» – ужаснулся Матфей.
А Царица Ночи улыбалась, испуганно и торопливо, и гладила, гладила его по щеке подрагивающей ладонью – словно простая селянка, встретившая наконец с войны своего милого, кого уже и не чаяла увидеть…
– Эй! – вдруг донеслось снаружи. – Выходи! Поговорили – и хватит.
Матфей вскочил, словно лавка под ним внезапно заполыхала.
– Идём… идём…
– Конечно. Конечно, пойдём. – Царица Ночи улыбалась по-прежнему. А потом вдруг обхватила за шею и впилась в губы – жадно, требовательно, словно…
Словно он и впрямь был её.
…Трактирщик ждал на дворе. Тёмные сени они проскочили, держась за руки, – то, что жило в тьме или само было тьмой, проводило их откровенно оценивающим взглядом.
Матфея передёрнуло. Нет, уж лучше туманом по здешним болотам разлететься…
Трактирщик ждал – словно камень вырастая из серой земли или того, что здесь заменяло землю. Махнул ручищей – начинайте, мол.
И в тот же миг перекинулся – обернувшись жутким вороном, хрипло вскаркнул-вскрикнул и унёсся в серые, как и всё тут, небеса.
Алую полосу, ознаменовавшую появление Царицы Ночи, здешняя хмарь уже успешно сожрала.
– Н-начнём… – пролепетал Матфей, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Начнём, конечно, – Царица глядела ласково, покровительственно. Но было в её взгляде и что-то ещё – то самое, что заставляло Матфея корчиться, словно змея с содранной кожей на солончаке.
«Я же никогда не видел “змею с содранной кожей”, – в панике подумал он, – да ещё и на “солончаке”»…
– Мечи и демоны, – задумчиво проговорила Царица Ночи, вставая рядом с ним – так, чтобы плечи соприкасались. – И деликатен наш хозяин прям безмерно – ишь, улетел, не захотел мешать. Что ж, Матфей мой, берись за дело, рисуй свои руны!..
– К-какие?..
– Всё забыл, милый? Руны вызова, конечно. Ничего, не печалься, вспомнишь. Начнёшь, и руки сами сделают. Демонами я не сильно занималась, гнусные они твари, но основы-то помню, помогу, если что. А вот Мечи… та ещё задачка.
Она говорила – но глаза её были счастливы. Просто без конца и края счастливы.
– Черти́. Черти́, не смотри на меня. Тебе не надо это видеть, – она отошла к плетню, застыла в напряжённой позе, словно готовая вот-вот взлететь птица: плечи развёрнуты, одна рука вскинута вверх, другая вытянута вперёд. Губы шевельнулись, слова на неведомом Матфею языке срывались с побелевших истончившихся губ.