Он разрядил и второй ствол огнеброса, смёл наваливающиеся со всех сторон кости волной пламени, присовокупляя к нему собственные чары, замысловатые, как и вся магия Подгорного Племени. Он не понимал, что происходит, знал лишь одно – помощи ждать неоткуда и не от кого.
Вокруг него сбилась кучка зеленокожих, его прикрывали, защищали, пока гном молча, быстро и собранно перезаряжал огнеброс. Перезарядил, вновь расчистил перед собой пространство, уже понимая, что это конец. Ещё семь-восемь выстрелов – и всё.
Ты затем меня позвал, Великий?! Чтобы испытать против неодолимой силы?
Пространство вокруг было залито кровью гоблинов, со всех сторон накатывались волны тумана, и Арбазу вдруг почудилось, что одно из мёртвых тел шевельнулось. Гоблин с оторванной рукой поднялся, неловко шатаясь, схватил с земли – или того, что здесь притворялось землёй, – здоровенную мостолыгу, размахнулся, ударил и под ударом этим «голова» костяной змеи рассыпалась облаком серых осколков.
То тут, то там мёртвые стали подниматься. Не все, не сразу, но – подниматься.
И тут Арбазу стало страшно, так страшно, как никогда ещё в его долгой жизни; не раз доводилось переведываться с неупокоенными, с ходячими мертвяками – это было делом обычным. Но сражаться с мервяками рука об руку – такого ему ещё не выпадало.
Уменьшаясь в числе, отряд Арбаза пробивался сквозь костяной шторм, теряя и теряя своих; живых бойцов убывало, мёртвых – наоборот.
Сберегая заряды, гном орудовал топором, круша атакующих костяных змей; рука не уставала, силы были, но сколько это ещё будет длиться?..
Что вы от меня хотите, Орёл и Дракон?!
Стоять насмерть и не сдаваться, когда нет никакой надежды? Когда перенесён неведомо куда и неведомо зачем непознаваемой силой – хотите, чтобы я сам отыскал свой путь? Когда мои стойкость и храбрость оборачиваются силой ваших невероятных, непредставимых даже заклятий?
И значит ли это, что смерти тут нет?!
Рядом с гномом бились и живые, и мёртвые. Вечный бой, вечная жизнь и вечная смерть. Ловушка, улавливающая души, откуда нет выхода, – ну да, кому ж, как не Демогоргону, устроить этакое?!
Арбаз крутанул над головой топор, от души встретил обухом взметнувшуюся прямо из-под ног костяную цепь, с человеческим черепом вместо головы. Череп разлетелся вдребезги, составлявшие цепь кости рассыпались веером, но на месте одного врага уже поднимался следующий – их было не перебить, как невозможно остановить океанский прибой.
И, если я погибну сейчас, вы тоже поставите в строй меня мёртвого?
Семь оставшихся зарядов для огнеброса. В заплечном мешке есть сухие порошки и смеси, чтобы снарядить ещё три десятка, но это всё. Сейчас – семь.
Справа от него молча упал гоблин. Арбаз не знал его имени; павший был из тех, кто держался упорнее и дрался злее других. Убившая его костяная змея вытащила окровавленное острое ребро из распоротой груди, начала поворачиваться было к гному – и тут её встретил летящий топор.
Кость брызнула во все стороны, оживлённое неведомой магией чудище распалось, а труп погибшего гоблина, дёрнувшись пару раз, уже поднимался, словно и не замечая жуткой раны там, где должно было быть сердце.
Справа – мёртвый. Слева – живой. И он, гном, в середине.
Или все они уже мертвы, умерли, сами того не замечая?
Гоблин с пробитой грудью сражался, как ни в чём не бывало, с прежним ожесточением, только беззвучно; уста его замкнулись.
Эта битва будет вечной, вдруг понял Арбаз. Да, душам некуда деваться, и они остаются прикованы к истерзанной плоти; вон даже разорванные на куски останки тел пытаются подняться, вновь собраться воедино и биться!..
Орёл и Дракон призвали на эту тризну поистине лучших из лучших.
Да, они так и будут, отрешённо подумал Арбаз. Так и будут – умирать и восставать, восставать и вновь погибать – до самого скончания времён, а может, и того дольше.
И что делать ему? Несмотря ни на что, умирать как-то не хотелось.
Он продержится столько, сколько продержится.
…И всё-таки они двигались вперёд. Шаг за шагом, шаг за шагом к неведомой цели, и сизый туман окрашивался алым. Арбаз не знал, куда они пытаются пробиться, однако настал миг, когда проклятые занавесы мглы вдруг разорвались, и он увидел сошедшиеся лицом к лицу воинства – живые, в отличие от его собственного отряда.
Гном обернулся – да, так и есть. Рядом с ним бились уже павшие зеленокожие. Живым он оставался один.
Строй латников в серебристых доспехах; рассыпавшиеся цепи эльфов-стрелков в их всегдашнем зелёном.
За отрядом Арбаза тянулось живое бесконечное покрывало анимированных чарами костей; костяной океан без границ и без края.
Это сюда я должен был их привести?!.
И с кем мне предстоит сражаться? С Императором Мельина, если, конечно, это не колдовской морок, чего вполне можно тут ожидать?
Арбаз обернулся, глядя на свой не по одному разу погибший и воскрешённый отряд. Дурная бесконечность, не жизнь и не смерть, вечность, плен души, из которого не убежать, даже скончавшись; гнома пробрало холодом.
Третья Сила может быть куда более жестока, чем все Чёрные Властелины и Пожиратели Сущего, вместе взятые. Никакие гекатомбы жертв, никакие кровавые ритуалы – даже кошмары Войны Ангелов или Восстания Безумных Богов не шли ни в какое сравнение с этой холодной, тщательно обдуманной безжалостностью.
У Орла с Драконом честь и совесть голос подают лишь тогда, когда требуется.
Вот и эти погибшие гоблины – Арбаз не запомнил их имён, он повёл их в бой – на погибель, как оказалось; и сейчас они, неживые, всё равно прикрывают ему спину, словно важен один он, только один, и никто больше.
Серая мгла. Серые тучи. Сотворённая магией твердь под ногами, рождённый волшебством воздух, которым он дышит, – или ему это только кажется? Твоя тюрьма, Арбаз сын Раннара, – и никакой подсказки, что он должен сделать, в кого разрядить огнеброс.
В Императора Мельина, которого успел узнать за мгновения до боя? В его неведомых врагов-эльфов?
С тёмными Æлвами из того же Араллора, мира, где изначально полыхнул мятеж Безумных Богов, переведываться доводилось, конечно же; счёты кровью между Перворождёнными и Подгорным племенем имелись в достатке, особенно если вспомнить историю Алмазного и Деревянного Мечей.
Выбирай, гноме. Здесь, похоже, всё зависит только от тебя, а кого убивать, в принципе, не так и важно.
Арбаз тяжело вздохнул и поднял огнеброс.
Глава 6Сильвия Нагваль
Сильвия Нагваль знала – что-то шло не так. Очень сильно не так.
Мир серебряных шаров достался ей, считай, без боя. Волю Динтры – или Старого Волка, как она предпочитала именовать про себя загадочного целителя, – они исполнили. Всё, что можно было замкнуть, замкнуто. И всё, что нельзя, – замкнуто такоже.
В самой Долине, куда в свой черёд вернулся её отряд, царило радостное оживление. В конце концов, первое дело, в мире Джерто, прошло как по писаному, без сучка и задоринки; даже первая дань уже прибыла, с мифрильной жилы, которую бросили даже скаредные гномы, ибо – права Сильвия – с разбойниками-королями в соседях разрабатывать её было совсем невозможно.
Предельщики – Гильдия Запретного Знания – пожелали немедленной экспедиции к «миру читающих чары шаров». Это было разумно и правильно, Сильвия не препятствовала, требуя лишь «тщательнейшей подготовки». Это, во всяком случае, заняло магов чуть более, чем полностью.
Динтра не давал о себе знать.
А ещё она ждала обещанного загадочным Кором Двейном визита.
Но – не только.
Бумаги и записи мессира Архимага. Сильвия сидела над ними ночи напролёт, забывая даже о еде. Бумаги, на которых его высокопревосходительство (или «його високоповажность», как говаривали гоблины) разрабатывал теоретические и практические аспекты западни для непредставимо могущественных – «вплоть до бесконечности» – существ. Богов, «Истинных Магов», как он писал, «и вообще любых, пребывающих за пределом Ялвэна, сознаний».
Предел Ялвэна – Сильвии пришлось повозиться, прежде чем она докопалась, что это не географическое понятие, а «уровень уверенно располагаемой силы».
Мессир добился чего хотел, насколько могла понять последняя из Красного Арка. «Практические испытания… увенчались полным успехом…» – летели по тонкому пергаменту лёгкие строчки.
Вникать в детали Сильвия уже не стала. У неё и так ум заходил за разум от головоломных построений мессира Архимага, от всей этой высшей математической магии, причём большую часть функций и операторов придумал сам достойный мессир.
Выводы! Где выводы?! И практические рецепты?! Их Сильвия искала с неослабевающей яростью и упорством.
Выводы нашлись. Аккуратно записанные вполне понятным почерком, словно господин Игнациус Коппер собирался выставить работу на творческий конкурс среди преподавателей Академии – рисунки сделаны разноцветной тушью, каждая формула тщательно пронумерована, компоненты перечислены в должном порядке и очень подробно: где какой брать, и не в запредельно далёких мирах, но тут, в самом доме мессира, в собственном его хранилище или же – что было особенно удобно – в запасниках различных Гильдий.
На этом месте Сильвия приостановилась.
Слишком нарочито. Слишком аккуратно. Так для себя не пишут.
Но… с другой стороны, может, как раз у мессира-то и были все причины так писать? С его-то возрастом и количеством направлений, коими он занимался? Может, он потому и добился всего, чего добился, потому что был аккуратен, педантичен, скрупулёзно записывая всё, а потом, оформляя для себя такие вот «конечные выводы», чтобы потом не рыться, не искать, а, если надо, сразу же сделать, причём не путаясь?
Что ж, так или иначе, руководство по созданию ловушки для богов – или вообще сколь угодно могущественных созданий – у неё в руках. Оставалось найти ему достойное применение.
И Сильвия очень старалась. Она должна была успеть до явления в Долину этого загадочного Кора Двейна; не ела, почти не спала, но дело двигалось – не гладко, но двигалось, она даже удивлялась. Инструкции мессир Архимаг писал очень хорошие, словно и не себе самому.