Бессмысленно. Всё – бессмысленно. Они же нас просто перебьют!..
Матфей оглянулся. Вот она – тропинка вглубь леса, так и зовёт, так и манит; нет, нет, погоди, ещё не время, пусть столкнутся, пусть схватятся как следует, чтобы уже не до тебя бы сделалось.
Ещё чуть-чуть, ещё самую малость…
Клара Хюммель оставляла за собой настоящую просеку изрубленных, бездыханных груд мяса и костей; демоны покорно шли на её клинок и умирали – бессмысленной, напрасной смертью.
Месть. Месть и смерть!.. Нет преград Иммельсторну, победа ему, кровь ему, всё – ему!..
«В последние дни возьмём мы с братьями всю власть и поразим противостоящих нам!..»
Лес внезапно кончился, и демоны тоже. Точнее, они больше не пытались нападать, даже их воинство оказалось не бесчисленным.
Открылась поляна, посреди – небольшой холм, а на холме застыла черноволосая красавица в роскошном, совершенно не подходящем для похода или уж тем более битвы обтягивающем платье, тёмно-синем с рассыпанными алмазными блёстками, напоминавшими рисунок созвездий на ночном небе.
Рядом с красавицей – высокий молодец, гордый на вид и статный, только бледный, словно упырь. Позади них – сомкнутые ряды демонов, готовых к бою, но отчего-то медлящих.
Следуют ли за ней Сфайрат и остальные – Клара не думала. Сразить! Срубить этих двоих!.. Пусть Иммельсторн напьётся их крови, напьётся досыта!..
Чародейка на холме была хороша, очень. Нет, она была великолепна. Клара сталкивалась с самыми разными противниками, но такого она припомнить не могла.
Сила не просто текла сквозь волшебницу в тёмном, она сама была силой. Созданием магии, способным менять облик по мельчайшему желанию; человеком она выглядела сейчас только и исключительно потому, что сама так захотела.
Деревянный Меч тонко зазвенел от восторга и предвкушения.
«Вперёд. Только вперёд!.. Это будет лучшей твоей победой, Клара Хюммель, о какой ты не смела даже мечтать!.. Это не мелкие колдунишки или там варлоки, это – Сила Воплощённая, это сама мощь сущего!..»
Клара не очень восприняла эту патетику. Она просто рвалась вперёд, прямиком к прекрасной чародейке.
И она почти добежала, когда противница её вдруг изменилась.
Исчезла черноволосая красавица с осиной талией и пышной грудью; на её месте остался бесформенный клуб мрака, весь усеянный крошечными искорками, подобно ночному небосводу. Мрак этот метнулся в стороны, растягиваясь, растекаясь, беря Клару в кольцо; послышался тонкий ехидный смешок.
– Положи Иммельсторн, смертная, он не для твоих рук.
Сказано это было явно для отвлечения Клариного внимания, потому что мрак совершенно не собирался ничего ждать, а просто ринулся на неё со всех сторон, обрушился давящей тяжестью, и Клара вдруг осознала, что ей нечем дышать, что вокруг неё в единый миг исчез сам воздух.
Так бывает на глубине, когда нырнёшь, не рассчитав силы.
Клара споткнулась, но Деревянный Меч она не выпустила. Размахнулась, рассекая сжимающееся кольцо тьмы, и мрак с неожиданной лёгкостью поддался.
Лёгкий смех.
– Ты и в самом деле думаешь одолеть меня, смертная?..
– Нистуйя! – раздалось вдруг.
– Скьёльд, – откликнулась живая темнота. – Что-то запоздали вы, и ты, твои подручные. Ну, давайте, идите сюда. Пришла пора посчитаться.
– Забыла, как у брата в темнице сидела? – хрипло выплюнул Скьёльд. – Держись, Клара, держись, мы сей…
– Ничего вы не «сей», – безмятежно сообщила Царица Ночи, она же Нистуйя. – Мне нужен Иммельсторн, а эту глупышку можете забирать себе. Нам с Матфеем она не нужна.
– Во-от как? – злобно просипел Скьёльд. – Ишь, парень, вытащила тебя, значит, краля твоя… молодец, однако. Ну ничего, приятель, за всё посчитаемся, за всё, и за это тоже. Мы предательства не прощаем.
Клара задыхалась. Вокруг неё по-прежнему не было воздуха и взять его было неоткуда. Она ударила вновь, заставляя кольцо разомкнуться, но тут что-то подсекло ей ноги, она покатилась, щупальце мрака стиснуло ей запястье, выворачивая, выкручивая с нечеловеческой силой; однако разом что-то взорвалось над самой Клариной головой, оглушительно треснуло, точно лопнул туго надутый пузырь, – и волшебницу вновь окружил привычный воздух.
Жадно заглатывая его, словно рыба в зимнем заморе, Клара с трудом поднялась.
Чародей Скьёльд застыл, вскинув обе руки, пальцы скрючены на манер когтей, а вокруг черноволосой волшебницы, ныне обернувшейся облаком мрака, ведут бешеный хоровод сонмы разящих белых молний. Кольцо их сжималось, тьма металась меж ними, словно дикий зверь, пытающийся отыскать лазейку в своей клетке, но безуспешно.
Тёплая драконья броня вдруг оказалась рядом, Сфайрат окружил, обхватил, обвил гибкой шеей, янтарные глаза на миг нашли её:
– Клара!.. Что ты…
– Я! Должна! Убить! Её! – вырвалось у чародейки.
Она должна убить эту тьму. Пронзить Деревянным Мечом раз и навсегда, победить окончательно и бесповоротно, доказав, что способна владеть волшебным клинком и, самое главное, – что она его достойна, что она не дрогнет, не поколеблется, что она прольёт всю кровь, что будет необходима, безо всяких сомнений.
– Клара! Нет! – Что себе думает эта белокрылая курица?! Как смеет говорить «нет» ей, Кларе Хюммель, кому подчиняется сам Иммельсторн?!..
Клара рванулась, Сфайрат выпустил её. В тот же миг Скьёльд, словно получив удар незримым тараном, отлетел шагов на десять и тяжело шлёпнулся в траву.
Демоны, однако, не воспользовались удобным моментом, совсем напротив – дружно развернулись и бросились наутёк. За ними – и человек, и облако тьмы, охватившее его подобно плащу.
Гелерра с лихим посвистом кинулась было в погоню, но вернулась – Скьёльд с трудом поднял руку, подавая сигнал.
Клара шаталась, глядя вокруг себя невидящими глазами. Голова кружилась, в висках зло стучала кровь. Как так, почему врагам дали уйти?! Она ведь побеждала, побеждала, ещё совсем чуть-чуть, и…
Адата и Ирма осторожно помогли подняться Скьёльду. Чародей тяжело дышал, утирал кровь с лица, он тоже покачивался.
– П-пусть… бегут… – выдавил он. – П-пусть… м-мы полдела сделали… Иммельсторн у нас – теперь Драгнир, Алмазный Меч… И – и всё.
– Царица, что…
– Тс-с-с, мой милый. Терпение, самая малость терпения. – Царица Ночи игриво приложила пальчик к губам Матфея. – Нам удалось почти всё, что нужно, даже больше того – я и не рассчитывала на подобную удачу!
– Ничего себе удача, – не выдержал Матфей. – Меч этот проклятущий у них остался, мы едва ноги унесли, демонов порубили столько, что я даже считать боюсь!..
– Демонов призовём ещё, – отмахнулась Царица Ночи. – Ты-то, мой Матфей, да не призовёшь!.. Не в них дело, милый, отнюдь не в демонах, а в Мечах.
– Так Меч-то у них! – завопил Матфей. – У них, у них, сколько повторять-то?!
Царица Ночи медленно подняла бровь, чуть склонив прекрасную свою головку – мол, что эта букашка тут пищать себе позволяет?..
Ну, или так в тот момент показалось Матфею Исидорти.
– Меч пусть у них остаётся, – чуть ли не по слогам, как неразумному ребёнку, проговорила Царица, – как и второй, Драгнир, когда найдут.
– А мы?..
– А мы дождёмся, когда они всё для нас соберут, – хихикнула Царица. – Ты ж не забывай, мой Матфеи, что Мечи-то существуют сейчас только как память, как идея. И единственный, кто их помнит, – эта чародейка… или, вернее, смертная, возомнившая себя чародейкой. Она-то, собственно говоря, и вызвала из небытия Иммельсторн. И Драгнир тоже она вызовет. Ни к тебе, ни ко мне Мечи эти не пойдут.
– Ты же сказала… тогда, Трактирщику… что нашла их все?
– Конечно, – ухмыльнулась Царица Ночи. – Конечно, нашла. Нашла, что с ними случилось, у кого память о них. Нашла, что нужно сделать – и, самое главное, кому сделать, чтобы вновь вернуть их в нашу реальность. Так что Великому Духу я не солгала… просто смысл мои слова имели чуточку иной. Более расширенный. А эти сущности, подобные Трактирщику – они в плену условий и условностей. Словесная форма для них – всё. Иначе их власть оказалась бы вообще ничем не ограниченной, а это противоречит основному закону сущего – Закону Равновесия.
– Мудрено вещаешь, – буркнул Матфей. – Они, значит, Мечи эти соберут… и, значит, никакой им от этого пользы? Силой этих клинков они не овладеют?
– На самом нижнем, самом простом уровне – да, – безмятежно кивнула Царица. – Но не бойся, Матфеи! Я всё предусмотрела.
– Твои сородичи тоже думали, что всё предусмотрели, когда Кору Двейну на зуб попались, – не стерпел Матфей.
– Я – не они, – нахмурилась Царица. – Я не зря сидела в камере у того же Двейна. Многому, знаешь ли, научилась.
– Хорошо, если так, – Матфей вздохнул. – Тревожно мне… госпожа. Очень тревожно. Уж скольких чародеев погубила излишняя уверенность в себе – не счесть!..
– Силы всемогущие, милый, ты заговорил, словно святые отцы из твоего монастыря. Какой стиль! Какой размер!..
Матфей прикусил язык. Неразумно спорить с чародейкой, воплощением силы, принявшим человеческий облик по чистому капризу. Достаточно вспомнить, как она обернулась кольцом тьмы.
– Но, Царица, чего же мы тогда достигли, в конце-то концов? – смиренно вопросил он.
– Так-то оно лучше, милый, – снисходительно улыбнулась та. – Мы достигли очень многого. Пока Иммельсторн, Деревянный Меч народа Дану, убивал направо и налево, пока пил кровь и лишал наших бедных демонов того подобия жизни, коим они наделены, я наложила на него соответствующие чары. Чары, которые, во-первых, всегда дадут нам знать, где он; во-вторых, укажут нам дорогу к его собрату, Алмазному Мечу, Драгниру, и в нужный момент подчинят его мне. Для этого мне требовалось, чтобы Меч этот – или, вернее, эта сущность – для начала бы воплотилась, что исполнилось; и потом, чтобы она потеряла самообладание, предавшись любимому занятию. Всё это нам удалось, и удалось блестяще. Теперь осталось только ждать, когда эти глупцы вытащат из небытия Драгнир.