– Утонувший Краб. – Царица Ночи стояла рядом, жадно вдыхая солёный ветер, словно и в самом деле нуждаясь в воздухе. – Здесь ничего не осталось, одни руины. А было – ух, что было! Чего они тут только не понастроили…
– Кто?
– Неважно, милый. Уже неважно. Здесь пал Спаситель, и это единственное, что имеет значение.
– Пал? Совсем? – не поверил Матфей.
– Нет, конечно. Сразить Его не под силу даже Алмазному и Деревянному Мечам. Можно отбить, отразить Его натиск на время, не более того. Но нас интересует не Спаситель, а погибшие тут Мечи. Твои демоны?..
– Готовы, – мрачно сказал Матфей. – В меру голодны.
– Отлично. Пустим их вперёд. Они отвлекут дракона и Скьёльда, а с остальными я уж как-нибудь да управлюсь, – она хищно усмехнулась.
Матфей оглянулся – за спиной громоздился хаос каменных развалин, словно тут из глубин земли вырвалось что-то исполинское, вдребезги разнеся всё на своём пути. В обломках смутно угадывались подобия каких-то циклопических ступеней, всё остальное тонуло во мраке.
Рядом, однако, мирно и успокаивающе шумел вечный прибой.
Орды демонов растекались по руинам, бурчали, ворчали, недовольные отсутствием добычи.
– Не обращай внимания, – перехватила взгляд Матфея Царица. – Они нам больше не понадобятся.
Матфей так не думал. Иметь под рукой эдакую армию совсем неплохо; он уже принялся было повторять в уме кое-какие заклятия вызова, когда Царица Ночи вдруг дёрнула его за рукав:
– Готовься!..
Глава 4. Сильвия Нагваль, Хаген, тан Хединсея, Райна
Зелёный кристалл Кора Двейна сковал Сильвию по рукам и ногам, заключил её в глыбу прозрачного изумруда. Она застыла прямо посреди городка магов Долины, среди цветников, искусственных горок, гротов, бассейнов с фонтанами и водопадами, равно как и прочих ухищрений садово-паркового искусства. Сейчас она вдруг пожалела, что не сожгла тут всё, когда Хаос в её крови обрёл-таки свободу.
– Тихо, тихо, господа маги! – Кор Двейн говорил веско, уверенно, властно. – Спокойствие, только спокойствие! Всё уже хорошо, Долина уже в безопасности. Госпоже Сильвии потребовалась небольшая помощь, каковую мы с мессиром Архимагом, да будут благословенны его лета, немедля и оказали. Как изволите видеть, я заключил госпожу Сильвию в кристаллическую друзу, дабы затормозить действие разрушительных чар, кои она героически приняла в себя. Да-да, госпожа Ирэн Мескотт, именно героически! Не надо так на меня смотреть, сударь Трагне, смотреть я тоже умею. Расходимся, господа маги, расходимся!.. А вы, сударь Джиакомо? Вы же были, насколько я знаю, первым после госпожи Сильвии?.. Вот и займитесь наведением порядка. Кое-где надо потушить пожары, кое-где расчистить завалы. Не стойте столбом, любезнейший, и не пяльтесь на меня. Как я уже имел честь объявить господину Трагне, смотреть я тоже умею. Ну, за работу, господа, за работу!
Сильвия всё видела и всё слышала. Жуткая палящая боль в груди – от выпущенного на волю Хаоса – стараниями Кора Двейна и в самом деле притупилась, и сам Хаос, укрывшись вновь в жилах Сильвии, не подавал признаков жизни.
Она не могла разлепить губы, она не могла даже моргнуть; хорошо ещё, что глаза не резало от суши, чары Двейна должны были пленить, а не мучить.
Пока что не мучить.
Маги Долины растерянно переминались с ноги на ногу, переглядывались, разводили руками; команды гоблинов уже помчались тушить огонь.
– Дорогие мои! – по-стариковски задыхаясь, подоспел Игнациус. Сильвию скрутило от ненависти. – Любезные друзья, наш гость, досточтимый Кор Двейн, совершенно прав. Давайте-ка наведём порядок, дружненько!..
От слова «дружненько» Сильвию бы вырвало, если б не кристалл.
Слова Архимага подействовали. Даже Ирэн Мескотт с Эрреасом Трагне не дерзнули ничего спрашивать.
– Если не возражаете, досточтимый Кор, эту милашку можно доставить ко мне, – хихикнул мессир Архимаг. – Она, зараза такая, лазала по моему дому, но где ж ей отыскать все тайники!.. Так что парочка укромных местечек у меня для этой дряни найдётся, да-да, найдётся…
Сильвии очень хотелось верить, что на лице Кора Двейна она заметила промелькнувшее отвращение. Очень хотелось верить, что слова его: «Не поняла, что я подыгрываю этому старому интригану Игнациусу? Не поняла, что я вижу его насквозь, все его старые, как мир, хитрости[6]?» – оказались правдой.
Но она знала, твёрдо, холодно и непоколебимо, что эти двое – Двейн с Игнациусом – будут лгать всегда. И для них всегда жизнь любого, даже самого близкого и родного человека, не более, чем разменная монета. И они солгут с той же лёгкостью, как съедят яблоко.
Однако сейчас она могла только лежать, стиснутая, сдавленная проклятым камнем, повторяя одно лишь имя: Хаген.
«Что ещё вы хотите от меня, бессмертные?»
Тан Хаген, владыка Хединсея, вожак вольной морской дружины, сидел прямо на земле, рядом с алой линией исполинской магической фигуры. Он завершил её кровью врагов, он исполнил веление Третьей Силы.
«Отпустите, всесильные. Она зовёт меня, я ей нужен, этой дерзкой, наглой, самоуверенной девчонке. Не знаю, чем ещё я могу помочь вам в этой битве, но, коль сделано всё, что в силах моих, – отпустите. Дайте мне… нет, ничего не давайте. Просто отпустите. Если всему сущему суждено обратиться не то в огонь, не то в пепел, не то в зелёный камень – я хочу в этот миг держать её за руку. Просто чтобы ей было не так страшно».
Над головой клубились, кидаясь друг на друга, воинства серых туч, вдавливали одно в другое бесформенные клубящиеся тела. От края до края, насколько мог окинуть глаз, не было ничего, кроме серой же, пустынной равнины, подёрнутой туманом, усеянной телами, – здесь нельзя жить, здесь нельзя даже переждать, тут можно только умирать, неважно, от вражеской руки или от жажды.
Жажды, впрочем, тан Хаген как раз и не чувствовал.
– Великие? – крикнул он, задирая голову. – Орёл? Дракон? Фигура завершена! Что дальше?
Но что она завершена, Орёл и Дракон знали, конечно же, и так. Тонущий в серой дымке кровавый след сделался ярче, засветился багровым. Пролитая и уже успевшая высохнуть кровь закипела, стягиваясь в крупные округлые капли, поднимавшиеся над поверхностью, словно тяга земная утратила над ними власть.
Последний штрих в этой фигуре не был лёгким, и пронзённое Голубым Мечом Хагена тело застыло, нелепо запрокинув голову. Шлем свалился, откатившись в сторону, но тан не смотрел на павшего противника – чего на него смотреть, это кукла Третьей Силы. Что стоит Демогоргону собрать всех бывших врагов Хагена из числа угодивших во владения Духа Соборной Души? И что за доблесть одолеть их всех ему, тану Хагену, ученику великого мага и Нового Бога Хедина?
Он счистил чужую кровь с клинка. Руки бездумно делали привычное дело, а перед глазами стояла Сильвия, ощетинившаяся дикой кошкой, когда попыталась справиться с, как она полагала, лекарем Динтрой, магом сильным, но старым, толстым и одышливым.
Захлопали крылья – гость счёл нужным предупредить о себе.
Чёрный исполинский ворон со множественными зрачками в совершенно не вороньих глазах.
И белый орёл равного врану размера.
– А почему не дракон? – вырвалось у Хагена.
– Мой брат любит менять аватары, в отличие от меня. – Орёл опустился на тело поверженного Хагеном воина, и тану показалось – сейчас начнет клевать мёртвую плоть.
– Неважно, кто и как выглядит, – несколько сварливо сказал Вран. – Нас должно быть много, успеть нужно всюду. – Он совершенно человеческим жестом поднял крыло, указал вверх.
Серые тучи на миг разошлись, мелькнули сцепившиеся белое и золотое.
– Настоящие, обладающие наибольшей полнотой Орёл и Дракон там, они сражаются, – сказал Демогоргон. – Последний резерв и последняя жертва.
– Твоя фигура завершена, тан Хаген, – подхватил Орлангур.
– И мы её используем, – заверил Демогоргон.
– Тебе же осталось последнее дело здесь.
– И, если справишься, мы бы тебя и отпустили…
– Но мы сами пленники и не рассчитываем себя сохранить, – просто закончил Дух Познания. – Как и всех, кого собрали здесь. Мы падём последними, но падём.
– Зато будет жить сущее, – спокойно сказал Демогоргон. – В изменённом виде, но будет. Дальних можно было сдерживать ещё очень, очень долго, но баланс оказался безнадёжно разрушен.
Ворон и Орёл строго воззрились на Хагена.
– Я должен был бы спросить, уж не по моей ли с моим Учителем вине это случилось, великие духи, но не стану. Наш путь был путём чести и славы. Мы сражались, убивали, но точно так же могли убить и нас. Молодые Боги предали Упорядоченное…
– Мы помним, – перебил Вран. – Мы сделали тогда всё, чтобы сущее оказалось бы в надёжных руках.
– Но этого было недостаточно, – добавил Орёл. – Творец воспроизводит сам себя, это есть ultima ratio его бытия и деяний. Что бы ни случилось, полагает он, сущее должно закончить существование, породив дремлющую монаду, дрейфующую по волнам Хаоса – с тем, чтобы в оный день Творец бы вновь пробудился и повторил весь цикл с самого начала. Для этого он, Творец, и создал столько механизмов, предпосылок, предрасположений к тому, чтобы план его исполнился, несмотря ни на какие попытки ему помешать.
– Тогда, – Хаген поднялся, – давайте кончать. Если я не могу отсюда вырваться, то…
– Ты можешь попытаться. Идём, тан Хаген, фигура сейчас начнёт работать, а у нас ещё остались ненанесёнными последние штрихи. – Вран расправил крылья. – Но дорогу мы тебе сократим. Прощай, тан. Даже я, Дух Познания, не могу сказать, увидимся ли мы ещё.
– Никто не ведает своей судьбы, даже боги, – сумрачно ответил тан.
– Но Рагнарёк приходит всё равно, – обронил Демогоргон. – Не в том виде и не так, как видели пророки, но приходит. Мы сейчас именно внутри последней битвы, тан. Мы с братом постарались, чтобы ни единая капля силы не пропала бы даром. Всё пойдёт в дело, не сомневайся.