…Но тут же и прекратило. Какая, в сущности, разница?..
– Мечи, достопочтенная, – с лёгким нетерпением сказал Скьёльд. Рука его, протянутая к Кларе, чуть подрагивала. Ладонь матово блестела от пота.
Вокруг вновь сомкнулась ночь, бесконечная, умиротворённая; не было ничего, шептала она. Все твои содрогания, Клара Хюммель, не имеют никакого значения. «Всё было, и прошло, и вновь будет, и тоже пройдёт, и так без конца». Сомкнётся зелёный кристалл, исполнится воля Творца, как утверждают Дальние, возникнет монада, поглотив всё остальное, проведёт бессчётное время среди тёмного пламени Хаоса и пробудится, и создаст новое Упорядоченное, каковое в свой черёд вновь свернёт обратно в самоё себя – чтобы повторять цикл опять, последовательность без конца и начала, абсолютно лишённую всякого смысла.
Но раз всё лишено смысла – то пусть Скьёльд забирает эти Мечи, на кой они Кларе? Ей, собственно, уже ничего не нужно, потому что она ничего не чувствует. Мыслит, но не более.
Крепко же оказалось снадобье вампира по имени Ан-Авагар…
Вот и дракон. Опускается наземь громадной чёрной глыбой, но так, что и камешка лишнего не шелохнёт. Оборачивается человеком, бросается к ней, Кларе…
Она не шевельнулась, не отвела взгляда. Смотрела прямо в глаза дракону.
И тот понял.
Но не остановился, порывисто схватил за плечи, прижал – точно из воды выдёргивал.
Глаза его расширились.
Понял, теперь уже окончательно.
Клара стояла, не шевелясь, не пытаясь ни отстраниться, ни прижаться, ни сказать хоть что-нибудь. Чего тут говорить, и так всё ясно.
Чёрный фламберг бессильно уткнулся остриём в землю. Мечи по-прежнему молчали. Скьёльд недовольно покосился на застывшего дракона, на недвижную Клару, мельком оглянулся на Гелерру – белокрылая адата кинулась поднимать Ирму, выразительно кашлянул.
– Досточтимые, у нас очень мало времени. Если мы хотим, чтобы принесённая госпожой Кларой жертва не оказалась напрасной, очень прошу – настоятельно прошу! – передать мне Мечи. После чего нам надо будет покинуть это место.
Сфайрат отпустил Клару и теперь очень пристально глядел на мага с татуированным черепом. Красный и синий драконы шевельнулись, словно в страхе пытаясь укрыться друг за другом.
Однако сам маг даже не дрогнул, напротив, пренебрежительно пожал плечами.
– Мне очень жаль, сударь мой Сфайрат. У вашей жены нашёлся… очень своеобразный механизм защиты против чар Царицы. Увы, он оказался… не без побочных эффектов. Поэтому не стоит прожигать меня взглядом. Я вам не по зубам, пусть даже это – зубы дракона. Я надеюсь, вы это осознаёте.
Дракон молча сделал шаг, и Скьёльд попятился.
– Глупо, – сквозь зубы процедил он, прищуриваясь. – Прекратите балаган, дайте мне Мечи и – клянусь честью! – я постараюсь излечить вашу супругу. Мне не впервой, забыли? Я спас вашу дочь!
И вновь дракон ничего не ответил.
– Да что б вас Хаос побрал!.. – не выдержал татуированный маг. Топнул ногой, встал, сжимая кулаки, словно и впрямь собираясь драться, подобно любому деревенскому парню. – Ну давай, иди сюда – давай, огнём плеваться хочешь?! Ну плюнь, попробуй!..
Поистине, и впрямь один лишь Хаос мог знать, что творилось в голове у Скьёльда, но Сфайрат словно принял его вызов.
Драконы умеют двигаться очень-очень быстро, если захотят, – медленно и меланхолически подумала Клара, наблюдая, как Сфайрат, легко обманув чародея ложным замахом, ударил прямым левым, угодив Скьёльду точно в подбородок. Маг явно собирался защищаться от потока драконьего пламени, и ему, похоже, не пришло ему на ум, что Сфайрат пустит в ход грубую физическую силу.
Чародея отбросило, опрокинуло, и прежде, чем он успел подняться, бронированный хвост, увенчанный тяжеленным шипастым навершием, хлестнул, словно исполинский кнут. Такими ударами Сфайрат умел пробивать крепостные ворота, а уж от простого человеческого тела из мяса и костей он бы мог не оставить даже мокрого места.
Гелерра тоже не осталась в стороне, атаковала молча, стремительно, Клара только и успела заметить блеснувший короткий нож, ударивший Скьёльду куда-то под горло.
Маг замер бесформенной грудой окровавленной плоти. Ни стона, ни крика.
Нет, хотелось крикнуть Кларе. Не верьте ему, он не мог умереть так просто!..
– Нет, – вдруг бросила Гелерра. – Таких одним ударом не уложишь, даже если все всмятку!
Умная. Понимает.
Дракон кивнул, мотнул бронированной головой – отойди, мол.
Там, где застыло тело, только что бывшее Скьёльдом, полыхнуло яростное магическое пламя, жадно пожирая всё, даже пропитанный кровью песок.
Клара молча взирала на полыхающие останки.
Адата деловито подобрала какую-то ветку, выброшенную прибоем, безо всякой брезгливости пошевелила в огне.
– Ещё, – скомандовала дракону.
– Он не умер, – ровным голосом сказала Клара.
И Сфайрат, и Гелерра разом воззрились на неё.
– Он не умер, – громче повторила Клара. И ещё громче: – Отойдите, оба! Дайте место!..
Она размахнулась фламбергом.
Тело Скьёльда словно что-то подбросило, охваченное пламенем, оно взмыло в тёмное небо. Изломанное, изуродованное, обугленное – оно стремительно менялось. Жуткие раны и разрывы исчезали, пропадала чернота, острые обломки костей, ещё мгновение назад торчавшие из культей, покрывались новой плотью.
Чародей мягко, словно кот, опустился на ноги.
Покачал головой.
– Сожалею, дорогая Клара, и ты, досточтимый дракон, и ты, храбрая адата. Меня этим не взять; неужто вы думаете, что после стольких лет я не позаботился о подобного рода неожиданностях? Что меня можно размозжить или сжечь?.. Ну да, можно, – ухмыльнувшись, поправился он, – но не убить. Извините, что пришлось вас разочаровать. Клара, уважаемая, Мечи, будь любезна. И позвольте мне, наконец, спасти этот дурацкий мир. Он, конечно, полон несовершенств, но я его люблю таким, как он есть. Вам же лучше будет позаботиться о бедняжке Ирме и её волке. Они доблестно дрались, они заслужили жизнь.
Краем глаза Клара видела, как сжались кулаки Гелерры, как напрягся, выгибая шею, Сфайрат; слышала, как клокочет пламя в драконьем зобу.
Только всё это было сейчас бесполезно.
– Разумеется, – бесцветно и безжизненно сказала Клара. – Забирай, Скьёльд. Мне это всё уже не нужно. Досточтимая адата, прошу тебя, и в самом деле, помоги Ирме.
Сфайрат дёрнулся, Гелерра вдруг обхватила его белыми крыльями, останавливая. Прежняя Клара полыхнула бы от ревности, Клара нынешняя лишь заметила, что Гелерра куда умнее, чем кажется.
– Вот давно бы так, – удовлетворённо крякнул маг. Ничто в его облике уже не напоминало о том, что только что он валялся бесформенной полыхающей кучей мяса и костей. – Ничего, госпожа Клара. Дайте мне только отбросить Дальних и, клянусь честью, сделаю всё, чтобы вас вылечить. Как вылечил Зосю.
– Да, конечно, – сказала Клара. – Вот, держи.
И подала чёрный фламберг эфесом вперёд.
Скьёльд потянулся к нему.
Клара выпустила волнистый клинок фламберга, руки её рванули из-за спины Алмазный и Деревянный Мечи; глаза Скьёльда не успели даже расшириться, а Драгнир и Иммельсторн уже пробили ему грудь.
Третий удар – подхваченный фламбергом – рассёк чародею горло; остриё чёрного клинка глубоко вошло в песок.
На лице Клары не дрогнул ни один мускул. Не сбилось дыхание, не изменился взгляд. Она словно прихлопнула мерзкого таракана, не более.
– О-отличный удар, г-госпожа Клара… – слабым голосом выговорила Гелерра.
Клара молча кивнула – мол, слышу.
Тело мага застыло, нелепое, распяленное, словно рыба при засушке, на трёх клинках.
Адата осторожно склонилась над чародеем, оттянула веко.
– Тело мертво, да…
– Благодарю, госпожа Клара, – раздался низкий сильный голос. Он исходил из приоткрывшегося, скривлённого рта Скьёльда, но говорил не он.
Голос этот Клара, само собой, узнала мгновенно.
К ней обращался сам чёрный фламберг.
– Благодарю, – повторил он, и тело Скьёльда дрогнуло. Глаза его оставались закачены, а руки, немыслимо выгнувшись, уже вытаскивали вонзённые Мечи. – Твой долг исполнен, госпожа. Ныне мы едины, во всяком случае, Драгнир. Но Иммельсторн и я вскоре последуем.
– Едины?! – простонала вдруг Гелерра. – О, небеса и громы, проклятье, я поняла, поняла!..
– Разумеется, – спокойно согласился фламберг. – Даже странно, что никто так долго не мог догадаться. Три Меча и трое тех, что станут их носителями. Три могущественных мага, поднявшихся очень, очень высоко собственными силами – только они были б достойны. Трое – самая устойчивая конструкция, разве я не говорил тебе, досточтимая Клара? Но теперь я умолкаю. Мне ещё предстоит встреча с предназначенным мне.
– Кор Двейн… – мёртвым голосом, почти как у Клары, проговорила адата.
– Кор Двейн, разумеется. Соллей – конечно же, для Иммельсторна. В руках той, что подобрала его прежнее воплощение, дану по имени Сеамни Оэктаканн, она творила славные дела. Ну, а Скьёльд – для Драгнира.
– Иммельсторн – девуш… женщи… – Гелерра не могла даже докончить. – Но – Меч!
– Всего лишь причуды одного из языков. – Тело Скьёльда пожало плечами. – Секира не менее смертоносна, но вы скажете, что она – «женского рода». Условности, не более того. А теперь я умолкаю.
Чародей вздрогнул раз, другой, и заговорил вновь – на сей раз голосом Алмазного Меча, что и прежде звучал в сознании Клары.
– Ваш долг исполнен. Вы вернули нас к жизни, и теперь свободны. Ступайте куда хотите, госпожа Клара, госпожа Гелерра и ты, господин Сфайрат. Помогите девочке, ей можно сохранить жизнь. Нам же, как уже сказано, предстоит спасти это сущее.
– Почему? – глухо спросила адата. Ни Клара, ни дракон вообще не могли говорить.
– Потому что Дальние начали слишком рано, – охотно пояснил Драгнир. – Потому что в результате у них получится несовершенный, незаконченный Творец. И это будет великая победа Хаоса, если одна из монад перестанет быть, или, что ещё хуже, падёт, обернувшись сущностью из-за пределов.