– Дальние что, этого не знали? – недоверчиво спросила Гелерра.
– Дальние всё знают. Но они не могут решать. В конце концов, это просто автоматоны, их долг – ни в коем случае не допустить, чтобы Творец не воссоздался. И если они видят, что сущему угрожает опасность, они начинают действовать. С их точки зрения, лучше «плохой» Творец, чем никакого. «Плохая» монада создаст «плохое» сущее, которое окажется короткоживущим; там быстро настанет всему конец. Существует отличная от нуля вероятность, что такой ценой ущербность Творца удастся исправить.
– И ваш долг, значит…
– Остановить их, если работа начата слишком рано, – охотно пояснил Драгнир. – Истинный Творец ничего не оставляет на долю вероятностей. И не усложняет сверх нужды свои орудия. Дальние – это Дальние. Мы, Мечи, – это Мечи. Мы останавливаем неправильное.
– Но для этого нужны огромные силы…
– Вот потому-то мы и есть – Мечи гнева, ненависти и мести. Что более могущественно в Упорядоченном, а, белокрылая?
– Любовь, – Гелерра вдруг вскинула голову. – Да-да, любовь!
Тело Скьёльда закатило глаза, хотя, казалось, дальше уже некуда.
– Как ты же сама говоришь, храбрая адата, «небеса, громы и молнии». Подобную чушь может ляпнуть разве что какая-нибудь монашка, заточённая в келью за распутство. Ты умна и храбра, адата, не заставляй меня огорчаться, если окажется, что я ошибался. И вообще, почему я должен напоминать тебе о раненой Ирме?
– Я иду. Но Скьёльд обещал излечить госпожу Клару, – в упор бросила Гелерра. – Ты отказываешься от его слова, Меч?
– Я? Я не отвечаю ни за что, сказанное этим магом, пока он жил. Да, и ты ведь и впрямь неложно увлечена этим драконом, не так ли, гарпия? Так оставайся с ним. Его прежняя спутница теперь просто зомби, в её жилах – вампирий яд. Такую нельзя любить, с такой нельзя заниматься любовью, как говорите вы, люди, и на них похожие. Пусть себе ходит, как есть. А вы с драконом будете счастливы. Ну, наверное. – И тело мага ехидно ухмыльнулось. – Впрочем, нам пора. Прощайте. Ничего не трогайте и ни во что не вмешивайтесь. Вы, смертные и долгоживущие, натворили достаточно. Теперь наш черёд.
Он повернулся спиной, нимало не заботясь о возможном ударе. Небрежно повёл рукой – прямо перед ним мягко засияла арка портала.
Гелерра, успевшая склониться над Ирмой, вдруг подхватила её на руки, не забыв вновь сделавшегося игрушкой Серко, оттолкнулась, взлетела.
– За ними! Хватай Клару, дубина! – яростно выкрикнула прямо в глаза дракону.
– За мной!
Дракон не заставил просить себя дважды. Сильные, неимоверно сильные руки обняли Клару, оторвали от земли; Сфайрат следом за Гелеррой кинулся в полыхающий всеми цветами радуги портал.
Скьёльд, или Драгнир, или кто бы ни управлял сейчас этим телом, попросту не успел ничего сделать. Гелерра с Ирмой и Серко, Клара и Сфайрат всей кучей врезались ему в спину, провалившись в портал.
Тихо-то как, подумал Матфей Исидорти, когда небо невдалеке озарила голубая вспышка; озарила и тотчас угасла.
После чего и впрямь наступила та самая тишина.
Демоны, кто уцелел, повылезали из укрытий. Взгляды, бросаемые ими на Матфея, последнему весьма не понравились, уж слишком алчные и плотоядные.
Кажется, всё вышло, как ты и хотел. Ни Царицы, ни её врагов, ни этих проклятых Мечей, будь каждый из них трижды неладен. Собирай демонов, уходи, куда хочешь, сударь наш Исидорти – ты ведь об этом мечтал?..
А может, и не уходить никуда? Чем, спрашивается, этот мир плох? Что, не найдётся здесь тёплых морей и ласковых красавиц?..
Впрочем, что-то подсказывало ему, что от миров, переживших такие катастрофы, следует держаться подальше. Тем более, что дорога сюда натоптана всякими сильными, а чем меньше они будут знать о том, где пребывает он, Матфей, – тем лучше.
Матфей подумал-подумал – и принялся, как мог, строить своих демонов, пока те ещё слушались. Открывать дорогу за небо непросто, но и выхода иного нет.
…Они рухнули на каменные плиты все вместе; маг Скьёльд, державший в правой руке Алмазный Меч, в левой – чёрный фламберг, ещё ухитрялся как-то прижать локтем к боку Иммельсторн.
Да, Клара знала это место. Замок Кора Двейна, Скьёльда и Соллей. И сейчас он жил своей жизнью, нимало не потревоженный тем светопреставлением, что творилось в иных областях сущего.
К Скьёльду бросились какие-то служки, целый сонм; принялись ставить на ноги, отряхивать от пыли, оправлять одежды.
– Прочь! – это вновь был голос Скьёльда, правда, всё-таки не совсем такой, как прежде – словно где-то в груди камень ударял о камень. – Прочь! И позовите госпожу Соллей и господина…
Слуги и служки дружно повалились чародею в ноги.
– Не гневайся, великий… смилуйся… но ни госпожи Соллей, ни господина Двейна нет в замке…
– Нет? – недовольно бросил Скьёльд, дёрнув щекой. – Ладно.
Белокрылая Гелерра осторожно опустила Ирму наземь, повела над ней ладонью раз, другой – а затем резко взмыла вверх, перевернулась в воздухе, оказалась прямо перед чародеем.
– Ты обещал излечить Клару. – И злорадно ухмыльнулась, взглядом указывая на толпу слуг.
– Хм, – нахмурился Скьёльд, вернее, его тело. – Ладно, что ж с вами поделать. А заодно тогда и девчонку прихватите. Ступайте за мной. А вы все прочь, бездельники! Работать! Трудиться! Замок сам себя не обиходит.
– Нехорошо было сбегать, не выполнив обещанного. – Адата Гелерра в упор смотрела на Скьёльда. Чародей – воплощение Алмазного Меча – недовольно бурча, бродил вокруг хирургического стола, по краям коего тянулась причудливая вязь странных рун и мягко светившихся разноцветных кристаллов. Он словно бы не хотел исполнять обещанное, но и отказываться наотрез не отказался – сущность явно мучили сомнения. Клара молча стояла рядом, бледная Ирма (глаза закрыты, губы посинели) лежала на мраморной поверхности. Серко Гелерра осторожно пристроила ей под бок.
– Я же вам сказал, что не отвечаю за обещанное этим магом!.. Шли бы себе на все четыре стороны, вы свободны!
Нет, голос у него всё-таки изменился, словно и впрямь где-то внутри прятался жёсткий и жестокий Драгнир. Точнее, его суть, потому что сам-то Меч – вот он, на виду.
– Раз мы свободны – вот мы и последовали, куда хотели. А именно – за тобой, Драгнир, – решительно выпалила Гелерра. Клара со Сфайратом так и хранили молчание. Чародейка глядела прямо перед собой – мёртвым нет нужды озираться. Зачем адата приволокла её сюда?..
– Это имя, – недовольно сказало тело Скьёльда, – можешь пока опустить, гарпия. Пусть будет Скьёльд.
– Хорошо, – кивнула адата. – Но мы оказали тебе огромную услугу, Драг… Скьёльд. Мы собрали Мечи. Собрали всех вас. И неужто это не заслуживает хотя бы небольшой награды?
– Почему? – хладнокровно осведомился новый Скьёльд.
– Мы помогли тебе. Помоги теперь нам.
– Почему?
– Но мы же тебе помогали?
– И что?
– У нас, смертных, – ядовито сказала Гелерра, – так принято.
– Я не смертный. И не человек. Не дракон, не эльф, не гном. Я Драгнир.
– Но ты хочешь сохранять личину Скьёльда? – вкрадчиво осведомилась адата. – Почему-то ведь тебе это важно? Значит, твой – ваш, Мечей, – план не так прост, не дунул-плюнул и всё само собой сделалось!
Драгнир что-то ответил адате, та возразила – но Клара вдруг поймала взгляд этого странного существа, носящего личину хорошо ей знакомого чародея. На бритом черепе уже пробивались волосы, и вытатуированные драконы, казалось, сжались от боли.
И точно такая же боль пряталась в глазах Скьёльда. Наверное, только Клара Хюммель, сама во власти мертвящих чар, и смогла это разглядеть, отчаянный вопль «Помоги!».
Где-то там, глубоко-глубоко, ещё жил тот самый маг, который, что ни говори, но лечил и вылечил Зосю.
И отчего-то это взволновало Клару. Отчего-то именно эта мысль стала первой живой, настоящей – с того мига, как снадобье Ан-Авагара спасло её от огня Царицы Ночи.
Она даже двинулась.
И тотчас ощутила на плече длань Сфайрата.
– Клара…
– Я мёртвая, – предупредила она. Честно предупредила.
Дракон не отвёл взгляда, не дрогнул. Только прошептал яростно:
– Значит, мы сделаем тебя живой! Слышишь?! Сделаем, непременно!
– Заняться вам нечем, господин дракон, – услыхал его Скьёльд-Драгнир. – Тут у вас под боком такая белокрылая красотка, а вам зачем-то эта зомби потребовалась.
– Что мне делать, господин Скьёльд, я решу сам, – прорычал дракон, и сущность, воплощение холодного Алмазного Меча, лишь дёрнула плечом – у тела ещё оставались привычки того, живого Скьёльда.
– Помогите нам, господин Скьёльд, – настаивала меж тем Гелерра, словно и не услыхав слов Драгнира насчёт «белокрылой красотки». – Ведь здесь, в замке, вы пообещали снова. И это были уже вы, а не… ваш предшественник, Помогите, и мы поможем вам снова.
– Снова? Хотя до этого изо всех сил старались меня убить?
– А что бы вы сделали на нашем месте? – парировала Гелерра.
Скьёльд недовольно скривился. Подошёл к Ирме, с видом величайшего отвращения склонился над ней, положил ладонь на бледный лоб.
– Ну да, я так сказал, – признал он в конце концов нехотя. – И, хотя я ничего никому не должен, так и быть, помогу. Каприз.
– У магических мечей случаются капризы?
Гелерра молодец, мелькнуло у Клары. Ничего не боится, идёт до конца. И… нет, она не рассчитывает заполучить Сфайрата.
Сама же чародейка, слушая эту пикировку, не надеялась, не замирала, не трепетала. Она вообще ничего не чувствовала, и лишь старалась, как могла, не упускать этого отблеска в глазах Драгнира.
Он тоже был, как и она, во многом мёртв. Не во всём – но во многом.
– Ведь вам, господин Скьёльд, ещё надо отыскать Кора Двейна и Соллей, – настаивала меж тем адата. – И… дозволено ли мне будет заметить, что вы не смогли бы овладеть, гм, носителем без известной помощи нас вообще и госпожи Клары в частности! Господин, гм, Скьёльд в прежнем своём состоянии не выражал особенного желания становиться… тем, кем он является сейчас. И вообще собирался использовать Мечи для какого-то ритуала…