Умница, белокрылая. Новый Бог Хедин не зря брал тебя в ученицы.
Кажется, Драгнир задумался.
– В твоих словах есть резон, – признал он наконец. – Что ж, если всего-то и надо, что излечить эту девчонку и твою женщину, дракон… хоть мне и странно, что ты стерпел такой позор. И что твой род не проклял тебя, не отлучил навеки. А? Чего вы так удивились? Не знали, что для драконов нет выше позора, чем разбавить свою кровь кровью смертных, родить бастардов?
Сфайрат гневно подался вперёд, в горле клокотала ярость.
– Не стоит, сударь мой дракон, – пожал плечами Скьёльд-Драгнир. – Не стоит выходить из себя, я ведь сказал чистую правду. Впрочем, для наших дел это значения не имеет.
– Не имеет. – Гелерра мигом оказалась между драконом и магом. – Излечите госпожу Клару, прошу вас, сударь Скьёльд, и мы тоже поможем вам. Поможем двум другим Мечам обрести свои… вместилища. Вряд ли у вас, господин, имеется неисчерпаемый резерв времени. Дальние наступают и останавливаться явно не намерены.
– Хорошо, – решился наконец Драгнир. – Сейчас… мой… носитель должен дать необходимые пояснения.
– Разумеется, – учтиво склонилась адата.
Стоя рядом с Соллей, Падшая крепко держала её за руку. Стискивала сильно, до боли.
Каким образом Ялини выдернула чародейку из замка, когда и как – сама Соллей понять не могла.
– Я тоже многому училась. – Богиня заметила её удивление. – Когда ты воззвала к моему брату, когда привела в действие всю собранную вами силу – ты сама открыла мне дорогу к тебе. Ну, а «выдернуть», как ты называешь это в собственных мыслях, было уже не столь сложно. Ты совсем забыла о защите – и совершенно правильно, иначе мой брат бы не поверил. Впрочем, продолжим. Я обещала тебе кое-что показать. Так что смотри же, смотри, – повторила младшая сестра Ямерта.
Там, где только что светились и сияли порталы, поднималось новое видение, сливаясь и замещая собою небо. Соллей видела, как с жуткой неумолимостью надвигается на ещё живые миры исполинская стена изумрудного кристалла, поглощая всё на своём пути; как разбиваются об эту стену отчаянные попытки смертных чародеев или даже уцелевших Древних Богов её остановить; но ни огонь, ни молнии, ни лёд – ничто не могло задержать движение чудовищного заклинания.
А потом с обречённых миров вдруг стали взмывать в небо крошечные живые искорки – во множестве. Они покидали обитаемые области Упорядоченного, сбивались в стаи, словно перелётные птицы, набирали скорость, устремляясь к ещё свободным границам сущего, смело вонзались в них, сливались и исчезали.
Соллей взирала, боясь не то, что пошевелиться, но даже и вздохнуть.
– А теперь чуть сдвинем картину, – проговорила Ялини, и видение послушно изменилось.
Теперь Соллей словно бы оказалась в пределах Хаоса; перед нею сияла драгоценной жемчужиной обитаемая Вселенная, и чародейка мельком поразилась – какая ж она крошечная!..
А со всех сторон на неё шли бесконечные валы чёрного шторма, неведомая сила безжалостно гнала своё неисчислимое воинство, обрушивая его на возведенные некогда Творцом преграды.
Соллей, даже понимая, что это лишь видение, воображаемая картинка, всё равно ощутила мгновенный приступ дурноты.
– Смотри внимательнее, – строго сказала Молодая Богиня.
От границы Упорядоченного отделился словно крошечный рой светляков, едва заметный на фоне тёмных волн Хаоса. Отделился, закружил, собираясь вместе, и вот уже рядом с Упорядоченным возникло небольшое светящееся пятнышко; как ни странно, оно не исчезло под натиском бушующего мрака, но начало медленно двигаться прочь от материнской вселенной, всё дальше и дальше.
А само Упорядоченное мало-помалу меняло цвет, сквозь жемчужно-серое пробивались изумрудно-зелёные прожилки, становились ярче, сливались с другими, вытесняя все прочие оттенки.
…А потом настал миг, когда зелёное затопило всю глобулу Упорядоченного, и волны Хаоса вдруг раздались, откатились, словно в ужасе; изумрудная глобула не застыла, а вдруг начала сжиматься, стали прорисовываться прямые, как стрела, грани, идеально ровные плоскости – формировался великий кристалл, тот самый, что, самоупорядочиваясь до последнего предела, в конечном итоге дойдёт до идеала, до монады – зародыша будущего Творца.
– Дальнейшее уже не так интересно, – заметила Ялини. – Следи вот за этим!..
Крошечное светлое пятнышко казалось совершенно одиноким в безбрежном чёрном океане Хаоса. Безумные огненные волны грозили вот-вот разнести его на мелкие кусочки, на отдельные искорки, погасить каждую из них, едва она окажется без общей защиты.
Но покинувший обречённое Упорядоченное светлый рой не распался и не угас. Его мотало и швыряло, словно утлое судёнышко в бурю, однако он твёрдо держал курс, словно на мостике там стоял бывалый капитан, кому нипочём ураганы и бешеные ветра.
И вот впереди появилось нечто – слабое зеленоватое сияние, разгорающееся всё ярче, пока наконец тьма не сменилась светом, абсолютным, белым, заполнившим всё вокруг, изгнавшим самый Хаос.
А потом свет медленно, величественно – нет, не сжался, собрался, сложился, воплотился в такую же жемчужно-серую глобулу, что и то, прежнее Упорядоченное.
Именно к нему и устремился светлый рой. Вот он достиг уже границ сияющего шара, слился с ними, проникая внутрь – где его вновь ждали голубые небеса и новорождённые океаны только что возникших бесчисленных миров.
– Вот и всё, – строго сказала Ялини. – Ты поняла, чародейка Соллей? Ветер подхватывает семена старых лесов, перенося их на новые места. Семена нашей жизни не должны пропасть. Они должны жить. В новом Упорядоченном места хватит всем. Но проделать это – собрать те самые семена, дать им силу и знание – будет непросто.
– Но, великая богиня… а почему нельзя отделить некую часть Упорядоченного, отправив её, подобно океанскому кораблю, к новому дому?
Ялини вздохнула, покачала головой.
– Конечно, чародейка, сделать это было бы куда проще. Но, увы, Упорядоченное всё несёт в себе зародыши зелёного кристалла Дальних. Мы принесли бы их, как заразу, в совершенно новое, юное сущее, которому предстоят бессчётные эоны существования. Я никогда не совершу ничего подобного. Старые, трухлявые, поражённые паразитами деревья надо сжигать, чтобы не погиб весь лес. Поэтому ветер подхватит только молодые, здоровые семена. Закон жизни, чародейка. Согласна ли ты повиноваться мне в этом?
Тоненькая, стройная, словно весенний побег, богиня вдруг вытянулась, показалась Соллей подпирающей небеса великаншей; справа и слева взвились коричневые стволы, обвитые лианами, вспыхнули алые венчики цветов, свежий ветер, напоенный запахом молодых трав, коснулся щёк Соллей.
Чародейка опустилась на одно колено, низко склонила голову.
– Я повинуюсь, великая.
– Хорошо! Тогда слушай меня очень внимательно, волшебница Соллей. Ты права, у нас слишком мало времени, чтобы люди и нелюди, Древние и иные сами дошли бы до нужных чар. Придётся сделать так, чтобы знание упало бы, так сказать, им на головы. И в этом я, Хозяйка Зелёного Мира, могу помочь. А ты, чародейка, как раз и должна составить понятные чары. Превратить абстрактные принципы в то, что смогут сделать многие и многие.
– Я… приложу все усилия… – слова застревали у Соллей в горле.
– Приложишь, – без улыбки кивнула Ялини. – Ты очень хорошо постараешься. Ибо пойдёшь в той же самой волне. Поэтому то, что делаешь для других, – испытаешь и на себе.
– Понимаю. – Соллей сочла за лучшее ещё ниже склонить голову. Подняться с колена она не рисковала.
– Тогда за дело! – Ялини потёрла руки, и вокруг них с Соллей немедля воздвигся уютный лесной чертог – с журчащим родником, плотно сомкнувшимися древесными стволами, двумя мягкими гамаками из лиан и округлым пнём, что должен был служить столом. На столе сами собой развернулись свитки, возникли несколько чернильниц и целый ворох перьев.
– Приступаем, – скомандовала младшая сестра Ямерта. – Садись, чародейка, и приготовься. Если ты голодна, если тебя мучает жажда – скажи. Всё явится.
– Да, великая, – в третий раз поклонилась Соллей. – Но дозволь только вопросить…
– О твоих названых братьях? – перебила богиня. – Если они окажутся достаточно умны, то отыщут тебя сами. Я не пряталась, вытаскивая тебя из вашего замка. А потом они, как и все, получат моё послание. Сумеют ли они им воспользоваться – зависит прежде всего от тебя, насколько ты хорошо всё изложишь. Понятно?
– Понятно, великая. Я готова внимать твоему слову.
Ялини кивнула, встала, избоченясь, прямо посреди импровизированного жилища, грациозно вскинула руку.
Из земли поднялась целая поросль вьюнов, их стебли затейливо переплетались, образуя что-то вроде серии концентрических кругов.
– Вечное течение силы ощущаемо всем живым и всеми впитываемо… – начала Ялини, и Соллей обратилась в слух.
Глава 8. Сильвия Нагваль, Хаген, тан Хединсея, Райна
Мессир Архимаг, милорд мэтр Игнациус Коппер, разменявший четвёртую тысячу лет, наконец оставил свои разглагольствования. Всё-таки чары и впрямь оказались слишком сложны, требовали постоянного его участия – тут поменять, там перенаправить, здесь огонь подраздуть, тут кипящий эликсир, напротив, пригасить, чтобы не испарялся слишком быстро.
Сильвия так и лежала на холодном камне, невольно наблюдая за всеми этими манипуляциями. Да, он был истинным мастером, милорд мэтр Игнациус; и на сей раз он Сильвию, конечно, не выпустит.
Но его, Хагена-Динтру, она ему всё равно не отдаст.
– Ещё немного, ещё чуть-чуть… – мессир Архимаг наконец, удовлетворившись состоянием всех горелок, холодильников, кристаллов и прочего, удостоил лежавшую на полу Сильвию тяжёлым взглядом из-под нахмуренных густых бровей.
– Хорошие идеи приходят в умные головы одновременно, – пропыхтел он, концом посоха откидывая край длинной юбки Сильвии и открывая ей ноги почти до колен.
Последняя из Красного Арка всё-таки могла уже немного двигаться, самую малость, – и кое-как, непослушными руками попыталась одёрнуть подол.