Армада внимательно наблюдала, холодно и методично продолжая подсчёт шансов. Начальствующие очень хорошо обучили её этому, возможно, даже слишком хорошо.
Новые Боги не предложили ничего такого, с чем Спаситель не смог бы справиться. Его крылатые слуги несли потери, однако ряды их мигом пополнялись при помощи чистой магии. Элементарная логика требовала признать, что дело Бывших Врагов Хедина и Ракота проиграно, если они немедля не введут в сражение что-то совершенно непредвиденное, некий резерв, что целиком и полностью изменит положение.
Всё та же холодная логика выживания подсказывала Армаде единственно возможный способ действий – присоединиться к побеждающей стороне, к Спасителю.
Однако эта логика больше не работала. Граничные условия задачи сделались совершенно иными – Спаситель не нуждался в союзниках, Ему вообще не требовался никто и ничто, и дело Он вёл к полному и всеобщему уничтожению.
А этого Армада допустить не могла. Во всяком случае, не могла содействовать этому сознательно и добровольно. Это ограничение, поставленное некогда Начальствующими, оказалось слишком сильно.
И отсюда вытекал один-единственный вывод. Армаде следовало найти способ помочь Бывшим Врагам. Отыскать тот самый резерв, что сможет изменить положение.
Пока что главные силы Армады (вернее, то, что от них осталось) не ввязывались в сражение. Улучая удобные моменты, Армада приканчивала то одного, то другого из крылатой рати Спасителя, но это ничего не могло изменить в общем итоге. Требовалось это Армаде для совсем иного – понять, уловить те механизмы, что задействовал Спаситель, ибо, сколь бы ни был Он могущественен, воля Его исполнялась не непосредственно, а через некоторые орудия, будь то магия или что-то иное.
Армада должна была узнать, что именно.
Пять, десять, пятнадцать ангелов распалось сухой пылью под её ударами. Слуги Спасителя были сильны, но действовали неизобретательно, в чём-то походя на саму Армаду до того, как Начальствующие научили её думать, анализировать и улучшать собственную тактику.
Армада впивалась в крылатых созданий, цепляла крюками, улавливала сетями, разбивала молотами, пилила пилами, пронзала пиками. Не потому, что пыталась причинить как можно больше мук – вряд ли эти сущности вообще чувствовали боль или страх – но чтобы лучше понять их природу и природу их чар.
Полученные данные холодно сортировались или анализировались. Это Армада умела делать очень хорошо.
Чистая магия, но с немалой примесью человеческого. Причём того, что сами люди считали «светлым», «добрым» и «хорошим» – Армада была знакома с этими понятиями. Это придавало магии форму, это могло обмануть и обманывало.
Армада шла дальше. Спаситель извергал поистине непредставимые объёмы силы; откуда Он брал её? Неужто всё держал в себе?
Нет, отвечала себе Армада. Он перенаправлял потоки омывающей Хьёрвард магии, замыкал на себя, и не просто так – а через каждого, кто поклонялся Ему, кто верил в Него, кто возлагал на Него надежды.
Каждый. Каждый был словно копией Его. Каждый мог стать Им. Каждый отдавал собственную душу, но не просто так – становился лотком, что направлял поток силы, куда требовалось Спасителю.
Вот именно это множество мелких, мельчайших струек и делало Его непобедимым.
Но, быть может, Бывшие Враги тоже понимают это?
Нет, ответила себе Армада. Они видят только общий поток силы. И не догадываются, как можно его пресечь.
Холодный разум Армады уже сформулировал решение.
Мир Хьёрварда должен умереть. Его обитатели всё равно будут обречены, если Бывшие Враги проиграют – а они проиграют, если не сделают того, что нужно.
Это же так просто, и они вполне могут победить.
Огненная стена от края и до края мира.
Или молнии. Или просто мгновенная милосердная смерть от внезапного глубокого сна.
Но именно смерть. Только она разорвёт связь мириад душ со Спасителем.
Общий разум Армады работал как всегда чётко.
У неё не было средства осуществить подобное. Значит, надлежало убедить Бывших Врагов.
Сказано – сделано. Конструкты покатились вперёд, не поддаваясь тяге, потащившей всё и вся в раскрывшуюся бездну Спасителя.
Хедин и Ракот должны сделать то, что по силам только богам.
Если, конечно, они настоящие боги.
Правда, ощущалось в мире и нечто иное, новое, с чем Армада не только никогда не сталкивалась, но что не вложили в неё и Начальствующие. Нечто, частью схожее с тем, что сейчас требовалось сделать; но частью совершенно этому противоположное.
Тут анализ Армады давал сбой. Слишком мало данных, чтобы сделать верную оценку. Слишком мало.
Битва кипела перед ними, а позади всё шире разливалось сражение Губителя с Возрождающей. Сами их фигуры давно исчезли в небесной сини, но по земле хлестали всё удлинявшиеся и удлинявшиеся незримые бичи – и Эльстана, и Инаири.
Рушились храмы Спасителя, взрывались изнутри погосты, летели смешанные с землёй осколки костей. Мертвяки где-то успевали подняться, но по большей части уже нет.
И Аратарн, поудобнее перехватывая секиру, чувствовал, как сила его отца разливается всё дальше и дальше, прочь от Хедебю, по градам и весям Восточного Хьёрварда; стремительно, быстрее любого шторма и урагана, катится по морским волнам, на юг и на запад.
Но этого было мало, потому что Спаситель тоже не мешкал.
Горджелин вдруг остановился, утёр пот.
– Дальше не пойдём, – объявил неожиданно чародей.
– Почему, отец?!
– Потому что, дочка, махать железками и кидаться огнешарами там и так есть кому. Ну-ка, ну-ка, задачка на сообразительность – что там происходит? Эти крылатые – что их источник? И почему число их не тает?
Лидаэль на миг прикрыла глаза.
– Спаситель и чистая магия. Он их творит. И… непрерывно!..
– Именно, – проворчал Горджелин. – Неиссякаемый источник силы сам в себе. С ним бороться чистой силой – полное безумие.
– А чем же тогда?
Горджелин недовольно скривился.
– А вот это мы сейчас и постараемся измыслить.
– А мы? – подала голос Вейде.
– Вспомни, королева, – обернулся к ней Снежный Маг, – свою самую сильную и самую необычную магию. Квинтэссенцию эльфийского чародейства. То, что ты никогда не использовала, кроме как в своих лесах. Нет, не всякие там ловчие лианы или «ножи травы». Вспоминай, как можно лучше!
Вейде кивнула, наморщила лоб.
– А я? – Император шагнул вперёд.
Горджелин метнул взгляд на его белую перчатку.
– Жуткая вещь, – пробормотал Снежный Маг. – Как такое носить-то можно…
– Когда я был жив, то носил и платил за это цену, – спокойно заметил Император.
– Уж больно интересный подарочек. – Горджелин разглядывал латную рукавицу, словно впервые заметив. – Думаю, он тоже подойдет. Ты хорошо помнишь, что мог сотворить с её помощью?
– Более чем. Не хотелось бы повторять, но понимаю, что надо.
– Надо. Но только не огнешары, не забывайте! Спасителю они что мастодонту одна-единственная стрела. Думай, владыка Мельина. Как и королеве Вейде, скажу тебе – измысли самую неожиданную магию, какая никогда не пришла бы тебе в голову раньше. И чтобы это было… поперёк воли Спасителя.
– Легко сказать…
– Да трудно сделать, понимаю. Но иначе никак.
– И будем отсюда?
– Если не случится ничего неожиданного, пресветлая королева.
– По-моему, неожиданного уже случилось столько, что…
– Тихо! – вдруг вскинула руку Лидаэль, хотя какая тут могла быть тишина, совсем рядом с грохочущим сражением? – Тихо! Слышите?
Аратарн нахмурился. Лидаэль, конечно, она Лидаэль, но ему не нравилось, когда его в чём-то обходили.
Сам он ничего не слышал. Битва ревела и грохотала невдалеке, взлетали и падали фонтаны земли, словно в неё били незримые тараны.
– Что там?
– Спаситель собирает… всё. Зовёт. Живое и неживое.
– Губитель и Возрождающая должны были остановить это! – вскинулся Император.
– Даже они не в силах разом охватить весь мир, от края до края. – Горджелин нахмурился, как и Лидаэль, вслушиваясь во что-то. – Они рушат храмы и выжигают погосты, но этого мало.
– Ты чувствуешь, отец?
Снежный Маг коротко кивнул.
– Спаситель всё вбирает в себя. Ты, Аратарн, быть может, не ощущаешь пока, потому что над кровью Губителя Он не властен. Над королевой Вейде тоже, а Императора защищает его артефакт. Ну и то, что он – из домена Демогоргона. А бедный наш гном, увы, сейчас скорее всего вообще ничего не чувствует.
– И что делать?
Горджелин впервые прямо взглянул Аратарну в глаза.
– Блокировать. Любыми способами, какие только знаешь. Как я сказал – самой неожиданной магией. Все готовы? Давайте! Сейчас это самое главное – не дать Ему утопить всё в силе!..
Аратарн зло дёрнул плечом. Легко сказать – «блокируйте», а как?!
А потом сам с досады чуть не хлопнул себя по лбу шипастой боевой перчаткой. Вот тупица!.. Он не чувствует зова Спасителя, не ощущает Его тяги – именно потому, что кровь Губителя Ему не подвластна, Горджелин сказал всё верно.
Кровь Губителя.
То, что делает Аратарна – Аратарном.
То, к чему он никогда не обращался.
Он закрыл глаза. Посмотрел в себя – глубоко-глубоко. В самые изначальные воспоминания – когда в одиночку подростком выходил против чудищ Орды, против всяких там броненосцев и брюхоедов, когда бил из лука прямо в глаз хоботяре, и ничуть не удивлялся собственным талантам.
Что ж, пришло время воззвать к ним.
К тому, что отличало его от других, благодаря чему зов Спасителя его не затрагивал… вернее, почти не затрагивал, поток усиливался, и даже Аратарн это ощутил – подобно ветру, пока ещё тихому, но постепенно набиравшему мощь.
Давай, кровь Губителя!