Там, в его жилах, струилось нечто, о чём он доселе никогда не задумывался. Сейчас же он взывал к нему, тянулся изо всех сил, и оно откликалось.
То неуловимое, скользящее меж мельчайших кровяных телец, что позволяло цепляться за свободнотекущую силу и преобразовывать её так, как надо. Отец способен был направить это только на разрушение, Возрождающая Инаири – на созидание; ну, а он, Аратарн, на то, чтобы возвести плотину на пути потоков всасываемой Спасителем мощи.
Кровь отозвалась. Повеяло холодом, между пальцами вдруг закружились снежинки. Поток силы, текущей к Спасителю, взвихрился вокруг возведённой запруды, и сама она стала проявляться – ледяными стенами, морозными узорами по стеклу.
Поток силы тоже менялся – теперь это была не только сила, нет, что-то большее, отнималось что-то неуловимое от всего живого в Хьёрварде, Спаситель втягивал…
– Жизни! – прохрипел Горджелин, вдруг оказавшийся рядом, посох его полыхал ослепительно-снежным пламенем. – Он забирает жизни! Не только магию!.. Блокируй! Перекрывай!..
Но Аратарн и так старался, как мог. Ледяные стены поднимались всё выше и выше, рядом с ними расцветали невиданные цветы, распускались листья – королева Вейде воздвигала собственные барьеры. Что творили Горджелин с Лидаэлью, он не понял, а вот Император нацелился сжатой в кулак левой рукой куда-то в пустоту, и та вдруг перестала быть пустотой, там что-то ломалось, корчилось и корёжилось, и тоже воздвигалось на пути всасываемого Спасителем.
– Шире! – каркнул Горджелин. – Охватываем кольцом! Окружаем!
Аратарн попытался «шире» – словно тащил из себя живую кость. Дар отца, наследие Губителя, не давалось так просто – дунул, плюнул и готово; однако он всё равно тащил.
– Эх, всяк в свою степь… – крякнул Горджелин, и Аратарн его понял – каждый в отряде старался, но лишь своей, только ему присущей силой, и объединить её всю не смог даже Снежный Маг.
И всё-таки они расширяли кольцо. Расширяли и замыкали. Бурный поток, собиравший эссенцию жизни целого мира, забурлил, взметнулся, яростно штурмуя преграду.
Горджелин был прав, магию следовало объединить. Но как?..
…В этот миг он заметил первых неупокоенных, торопившихся к месту схватки. Это были какие-то совсем додревние создания, явно не люди – может, тролли, может, огры, может, какие-то недовеликаны. Видать, зов Спасителя вырвал их из таких глубин, куда не смогла дотянуться даже истребительная магия Губителя. Или, может, просто ещё не успела. Или они с Инаири ошиблись, уничтожая лишь то, что лежало на поверхности…
– Держать кольцо! Держать! – Горджелин вскинул посох наперевес. – Ох, и пойдёт же сейчас веселье!..
Они падали. Скрепы Межреальности разъялись, воронка засосала их, швырнула, словно половодье мелкие веточки, потащила невесть куда; тьма окутала всё вокруг, в ушах выло, шипело, трещало, оглушительная какофония ломала слух; они падали, и Клара, судорожно пытаясь удержать заклятие связывающей её семью воедино сети, только и могла, что молиться.
Неважно кому, всем силам, какие только существовали.
Она уже понимала, что где-то в Упорядоченном некая сущность начала втягивать в себя магию, случился катаклизм непредставимой силы и масштаба, когда всё сходит с ума – и пространство, и время; и они все падали сейчас туда, в центр вселенского хаоса.
Но почему они?..
Какая сила выхватила их из реальности?..
И невольно сам собой являлся ответ – Мечи. Память о них – что ещё отличало её, Клару, от великого множества иных существ Упорядоченного?
Падение их меж тем замедлялось – словно бурная река, вырвавшись из горных теснин, широко разливается по равнине, становится плавной и неторопливой. Пронизанная зеленоватыми сполохами тьма отступала, сменяясь светом далёкого неба – они падали, но падали в мир.
Именно туда, где кипела битва.
Значит, отстранённо подумала Клара, я там нужна. И Сфайрат. Но дети!.. Почему, почему я не…
Дракон почувствовал, сжал ей запястье. Падение меж тем превратилось в плавный спуск, точно неведомая сила хранила их, сберегая для какой-то иной судьбы.
– Мы вместе. Остальное значения не имеет.
Клара молча кивнула, горло ей сжало спазмом.
– Перекидываемся, – предупредил детей Сфайрат. – Кто бы тут ни сражался – нам надо убраться подальше, потом применить вручённое знание.
– И Шоню. – Зося глядела на отца широко раскрытыми глазами. – Чтобы Шоня не потерялся!
На скулах Сфайрата вспухли желваки. Он не хотел врать, поняла Клара. Он боится, что страж-кота они не смогут взять с собой. А ведь в нём тоже капля драконьей крови!..
Вот остались позади облака, ток силы нёс и нёс их вниз, земля приближалась – и там, под ногами, действительно кипела битва. Существо в самом её центре тянуло в себя всё, до чего только могло добраться – однако незримый этот поток сдерживали сразу несколько колец магической преграды, возведённой… кажется, во-он той группкой.
А чуть дальше, но быстро приближаясь, ковыляли рати неупокоенных, покрывая всё пространство, насколько мог окинуть глаз. С небес по ним вдруг хлестнули огненные бичи, оставляя широкие полыхающие полосы, и едва опадали рыжие языки, как на чёрной выжженной земле начинала подниматься молодая зелёная поросль.
Мир содрогался.
В ход шли такие силы, что ни Клара, ни Сфайрат, ни, наверное, даже мессир Архимаг Игнациус ничего бы тут не смогли изменить.
– Уходим, Клара! – рявкнул дракон. – Немедленно! Сейчас же!..
Наверное, будь она живой, Клара бы нашла, что сказать.
Однако она устала, она так устала. И не знала, что делать. И… наверное, ей и в самом деле, если и погибать, то с пользой для своей семьи.
– Хорошо… – прошептала она. – Дети, повторяйте за отцом…
Сфайрат взял инициативу на себя.
Да, великая Ялини сплела поистине удивительные чары. Только она, Молодая Богиня, дитя Творца (как она считала), могла, наверное, сотворить подобное.
Клара ощутила, как её начинает кружить вместе с детьми и драконом; Аэсоннэ подхватила Шоню, повторяла слова следом за отцом, а Эртан держал ладонь на загривке сжавшегося страж-кота. Тело Клары исчезало, как и тела остальных; зелёный огонь охватывал всё вокруг, поднимая над этим несчастным миром, увлекая ввысь, дальше, дальше, прочь от обречённой Вселенной.
Портал швырнул их в самое горнило битвы: за спинами надвигался вал неупокоенных, перед воинством, какого Сильвия никогда ещё не видывала, то и дело вздымались фонтаны земли; а в самой середине этого безобразия застыли три фигуры, обступившие со всех сторон четвёртую.
И эта четвёртая сейчас тащила в себя всё, до чего только могла дотянуться. Раздувалась, внешне оставаясь прежней; раскрывшаяся бездна пожирала всё, и возврата оттуда не было.
Сильвия вцепилась в чёрную броню Хагена. Валькирия Райна прошипела сквозь зубы какое-то ругательство; тигр Барра глухо зарычал, хвост хлестнул вправо-влево.
Остальные маги привычно взялись за дело – но Хаген, мигом разобравшись, махнул рукой:
– Надо прикрыть тыл!
Тыл – это откуда накатывался вал неупокоенных.
Войско, где смешались и эльфы, и люди, и гномы, и ещё многие другие – вкупе с чудовищами, скелетами и иными ужасами, – дружно разворачивалось навстречу новому врагу; однако Хагена явно узнали, кто-то приветственно замахал.
– Я привёл подмогу! – гаркнул хединсейский тан. Быстро окинул взглядом чародев Долины: – Ирэн! Ты поведёшь их.
– Я? Но я же… целитель…
– Я прекрасно помню, как ты успевала и в иных сферах, – усмехнулся, несмотря ни на что, Хаген. – Встретите их «кольцом», как умеете. И ты, Ирэн, сможешь. Ну, удачи!
Ирэн Мескотт больше не возражала, даже напротив – расправила плечи, сжала кулаки.
– Боевые маги – в первый ряд! Иллюзионисты, погодники, прочие – второй! Целители – третий!..
Хаген кивнул и отвернулся.
– Давай с Ирэн, Сильвия.
– Нет! – испугалась Сильвия. – Нет, я с тобой! Не отсылай меня, ну пожалуйста! Я ещё пригожусь!
И, видать, было что-то в её голосе и взгляде, что Хаген не стал спорить.
– Тогда идём.
Хединсейский тан легко выдернул меч, рванулся к одной из фигур – худощавому мужчине лет сорока на вид. Его тоже полнила сила, но ни в какое сравнение с тем, кто застыл в центре, это не шло.
– Учитель!
Мужчина обернулся на миг, быстро, резко кивнул.
– Хаген, вы тут ничего не сделаете! Удержите мёртвых, сколько сможете!.. Принимай командование подмастерьями!
Вторая фигура, вся сотканная из тьмы и силы, проревела рокочущим басом:
– Тёмные Легионы твои, Ученик брата моего!
А третья, прекрасная дева в белом незапятнанном платье, ничего не сказала, лишь простёрла тонкую длань, и вокруг Спасителя закружилась словно снежная метель; только она нацелена была не в Него, но пыталась задержать Им всасываемое.
Ничего не получится, вдруг подумала Сильвия. Её саму с каждым мгновением всё сильнее и сильнее тянуло к Нему, хотелось припасть, слиться, стать Его частью – чтобы раз и навсегда исчезли бы все тревоги, все беды, все невзгоды и осталось бы одно беспримесное счастье быть с Ним.
Она знала, что надо держаться, что всё это не её собственное, что это морок – но сопротивляться становилось всё тяжелее, ноги сами собой понесли Сильвию к Спасителю.
И в спину тотчас ударили мягкие, но такие сильные лапы белого тигра. Барра безо всяких церемоний ухватил Сильвию за шиворот, поволок обратно к Райне и Хагену. Валькирия коршуном бросилась на помощь, положила ладонь Сильвии на лоб, и жуткая тяга к Спасителю оказалась перебита: перед глазами последней из Красного Арка воздвиглись торжественные стены пиршественного зала с крышей, сложенной из золотых щитов, с уставленными снедью столами, где бородатые герои поднимают кубки с пенным элем; они прошли свой путь и ступили в Валгаллу. Там оказались не только мужчины – Сильвия вдруг увидала и дев, и жён. Иные были в боевой броне, другие – в домашнем; но сидели за столами они наравне с воителями.