Спаситель с Фиделисом были похожи, очень. Одного роста и сложения. Лица – если не как у близнецов, то как у родных братьев. Откуда он взялся тут, этот лекарь?
И, похоже, тяга Спасителя на него совершенно не действовала. Даже Хедин ощущал это давление, словно пытался выстоять против сильного течения, а Фиделис – явно нет.
Лекарь простёр руку – и незримый напор вдруг стих. Сразу три ангела ринулись на него сверху, мечи нацелены, клинки сверкают; Хедин заметил, как изменилось выражение глаз Спасителя, в них мелькнуло что-то… живое, пусть даже этим живым было непонимание. Ложь, вечно заполнявшая их, не исчезла полностью, но словно бы потеснилась, уступая истинному чувству – всё-таки Он был на них способен.
Фиделис едва заметно сдвинулся, раз, и другой, и третий, на какой-то волос, и мечи всех трёх ангелов глубоко вонзились в землю, крылья лихорадочно хлопали, словно у попавших в силок неведомых птиц, но почему-то ангелы не могли ни выпустить пленённые мечи, ни вырвать их обратно. Фиделис осторожно и словно бы не торопясь коснулся каждого – и все они обратились облачками сверкающей, искрящейся пыли.
– Останавливаю тебя, – вдруг негромко сказал лекарь Спасителю, но так, что Хедину почудилось – его слышит сейчас весь Хьёрвард.
Спаситель не ответил, во всяком случае, не словами; наверное, десяток ангелов разом рухнул сверху на Фиделиса, и вновь безо всякой пользы, лишь медленно рассеивающиеся мазки невесомых, по воздуху плывущих красок – вот и всё, что от них осталось.
Взор Спасителя теперь горел, пламя словно рвалось на волю, однако Он по-прежнему не трогался с места; но руки его, широко разведённые в стороны, подрагивали всё заметнее.
Ангелы словно забыли обо всех остальных врагах, целые сонмы их роем налетели на лекаря. Хедин, Сигрлинн и Ракот встретили их боевыми заклятиями, Айвли тоже рубила подвернувшихся под её меч; позади подмастерья, маги, Тёмные Легионы перевели дух, разворачиваясь навстречу мёртвой рати.
– Останавливаю, – повторил Фиделис. И протянул руку, намереваясь положить ладонь на лоб Спасителю, словно отец – заболевшему ребенку.
Спаситель дёрнулся, как ужаленный. Во взоре его злоба сменилась вдруг растерянностью и чуть ли не испугом – но лишь на краткий миг. Вернулись спокойствие, лёгкая печаль с сочувствием, губы растянулись в слабой улыбке – та самая маска, которую Хедин успел возненавидеть.
– Зря, – мягко сказал Фиделис. – Тебе лучше уступить.
Спасителя, кажется, это даже забавляло. Миг растерянности прошёл, канул бесследно. Спаситель улыбался, глядя прямо в лицо лекарю, и руки его больше не дрожали.
Ангелы уже не пытались бросаться на Фиделиса. Развернулись, взлетели туда, где их ждали Отта Локка и Умис, где растянулся строй подмастерьев и магов, готовых встретить удар мертвяков; на миг всё замерло, даже тяга в открытую Спасителем бездну.
А потом Он вдруг шагнул к врачевателю, широко раскрывая ему объятия.
Фиделис тяжело вздохнул. Голова его вдруг склонилась на грудь, стиснутые кулаки разжались. И… что-то изменилось в нём, словно выкованный из стали воин исчез, растворился, оставив одно безвольное тело.
Спаситель сомкнул объятия, и земля под ногами Хедина заходила ходуном. Дрожали сами корни мира, волны поднимались к поверхности, волны, от которых горы начнут растекаться ровным слоем мелкого песка.
Фиделис на миг застыл, а потом – потом стал вдруг таять, словно сливаясь со Спасителем, проваливаясь в ту самую бездну, из которой, как отлично знал Хедин, не было возврата.
Что он делает, зачем?! Что всё это значит?!
Лекарь вдруг оглянулся.
Взгляд его полнили настоящая скорбь и настоящая боль. Он уходил, и знал, что вернуться не суждено. Но так было нужно, и Фиделис не колебался.
Он становился словно призрак, прозрачный, невесомый, сливаясь со Спасителем; во внезапно накатившей, словно лавина, тишине Хедин услыхал, как с шипением втянула воздух сквозь стиснутые зубы Айвли.
Ещё миг, и лекарь Фиделис исчез.
Спаситель уронил руки, взглянул на Познавшего Тьму. Он по-прежнему улыбался: мол, чего медлишь, конец один, ступай сюда, пропасть уже заждалась.
– Зачем?! – простонала альвийка. – Зачем он это сделал?
У Хедина не было ответа.
Познавший Тьму не отвёл взгляда, не уступил Спасителю. Тяга возобновилась, ещё сильнее прежнего; никакие чары здесь не действовали, бесполезен оказался и меч Пламени Неуничтожимого – Спаситель был выше всего этого, созданный волей и ужасом смертных. Никакое магическое оружие было над ним не властно.
И да, никакого иного выхода, кроме измысленного им, Хедином, не существовало. Жертва – или что это было? – Фиделиса ничего изменить не смогла, да и не могла, наверное, изначально.
Но требовалось время – ещё чуть-чуть, ещё самую малость. Те чары, что не видели даже Ракот и Сигрлинн, то, что плелось им, Хедином, так, чтобы не заметил никто. Поэтому должны продержаться подмастерья, Хаген, все остальные. Всё должно пребывать в полном и совершенном равновесии, когда настанет время.
Рядом всхлипывала Айвли.
Растерянно молчали и Сигрлинн, и Ракот. Ангелы больше не пытались нападать на них, помчались, размахивая мечами, к строю подмастерьев и магов, там бой ещё продолжался.
Спаситель, похоже, просто забавлялся. Радовался, разрушая миры, взламывая их, словно скорлупу ореха, и поглощая содержимое. Сколько Он уже вобрал в себя здесь, в Хьёрварде – и выживет ли мир вообще после такого кровопускания?
Упырь. Мерзкий и ненасытный упырь, напяливший маску участия, заботы и любви.
– Брат? – вновь окликнул Ракот.
– Хедин?
И Сигрлинн, и Ракот оставались на местах, готовые помогать, драться, делиться магией. Они не понимали, что происходит, почему он, Познавший Тьму, всё медлит. И почему, если они всё равно бездействуют, – то ничего не делают с ангелами и с мертвяками, что вот-вот докатятся до строя их войска?
Спаситель же явно никуда не торопился. И наступающих Дальних, их зелёного кристалла, он ничуть не опасался.
А заклятия плелись, скользили неслышными змейками по истерзанной земле, где некогда стоял весёлый, славный город; город, где они с Хагеном набирали дружины, куда возвращались из набегов, где пировали, где бородатые удальцы хрипло орали боевые песни, соревнуясь, кто быстрее опустошит рог с пенным хмельным элем.
Спасителя не одолеешь ни стенами пламени, ни хлыстами молний. Ни сжечь, ни раздавить, ни утопить – ничто физическое не имело над ним сейчас власти.
Поглотив Фиделиса, Спаситель втягивал в себя мир с утроенной силой. Ему по-прежнему требовалось сокрушить своих врагов – ангелы не прекращали атак, а в ряды неупокоенных великанов уже ударили первые огнешары магов Долины и подмастерьев; Познавший Тьму догадывался, зачем это Спасителю – чем больше тех, что примут Его неложно, именно как Спасителя и Избавителя, тем большим окажется обретённое Им могущество.
Он не мог рассуждать иначе, этот Спаситель. От могущества к большему, ещё большему, к бесконечно большому. Он может поглотить весь мир, но важно, как именно Он его поглотит.
Противостоящие Ему должны пасть. И для этого у Него имелась масса соответствующих способов.
Сверху по наступающим мертвякам хлестали длинные огненные бичи, оставляя настоящие просеки; на выжженной земле мгновенно вздымались чащи сплетшихся колючих лиан – наверное, и у пресветлой Ялини не получилось бы так быстро их растить.
Давным-давно умершие великаны с размаху врезались в эти заросли, пытались продраться, оставляя на длинных шипах лоскуты высохшей плоти (которая неведомым образом уцелела); их накрывали ударами сверху, их разили и пламя, и молнии, и ледяные копья, земля расступалась у них под ножищами, тёмные провалы закрывались, с хрустом давя ожившие черепа, разнося в пыль рёбра.
Древние Боги не подкачали, особенно Тхенчана – громадная улитка словно вспомнила что-то давнее, может, вот этих самых врагов; её чары разливались широченными ловчими болотами, из тёмной воды выныривали какие-то зубастые создания, не то змеи, не то щупальца незримых гадов, таящихся на дне – рвали мёртвых гигантов на части, утаскивали под бурлящую воду.
Кентавр Æацелл тоже не терял времени даром, гневно бил копытами, и каждый такой удар заставлял мертвяков лопаться десятками, словно перезревшие гнилые дыни.
Но Спаситель словно поднял всю давным-давно мёртвую расу – может, тех самых гримтурсенов, инеистых великанов, давних соперников Старого Хрофта, а может, кого-то иного, явившегося из иных пределов; известные Отцу Дружин гиганты обитали на севере, но кто знает, что творилось в те годы на просторах Южного Хьёрварда?..
Великаны шли и шли, поток их казался бесконечным. Спаситель поистине сдвигал целые пласты реальности – как иначе эта орда мертвяков оказалась здесь?
Но ему, Познавшему Тьму, требовалось ещё немного времени.
Спаситель, казалось, наслаждался моментом. Его тяга становилась всё сильнее; скоро в его бездну потащит уже всех, и никто не сможет сопротивляться. Он оставался недвижим, во взгляде за маской лёгкой печали, казалось, скрывалась злая усмешка: «Ну и что ты Мне сделаешь, Новый Бог? Давай, действуй, ты же видишь, Я стою, безоружный и беззащитный – давай, попробуй, рази!..»
Ага, нашёл глупца. «Рази», как же.
– Сигрлинн! Ракот! Помогите нашим! Айвли! Ты тоже!
Им незачем оставаться тут, рядом с ним. Его план не предусматривал их роли.
Ракоту, казалось, хотелось в это поверить. Но Сигрлинн лишь сверкнула глазами:
– Они справятся. Что ты задумал, Хедин Познавший Тьму?
Спаситель перевёл взгляд на чародейку и едва заметно улыбнулся. Понимающе и сочувственно.
Хедину захотелось ударить в эту улыбку стенобойным тараном.
– Мне нужно время! Ещё немного! Если свалка докатится до нас, я не смогу…
– Идём, красавица, – резко перебила его Сигрлинн. Айвли, при всей своей храбрости, вдруг попятилась. – Идём, он должен закончить начатое. Но, Познавший Тьму, если ты решишь выкинуть какую-нибудь глупость…