Наконец, все чернокнижники до одного отступили. Их бегство оставило чудовищных воинов на земле без какой-либо защиты от чародеев и Лунной Стражи.
– Они отступают! – прошептал Малфурион, пораженный успехом своих товарищей.
– Эти воины слишком ценны. Архимонду они еще понадобятся, – весьма сурово ответил Крас. – И он снова пустит их в бой. Война еще не выиграна, но эта битва за нами.
– Разве мы не станем преследовать их до тех пор, пока не загоним обратно в портал, ведущий в адские владения?
Крас издал такой необычный смешок, что даже Ронин вздрогнул.
– Сейчас ты больше похож на своего брата, нежели на себя, Малфурион. Не позволяй эйфории от победы завести тебя слишком далеко. Это войско ни за что не выживет, если отправится на битву в Зин-Азшари. Сейчас они ведомы лишь одной силой воли.
– Тогда… какой в этом всем был смысл?
– Посмотри вокруг, юный ночной эльф. Твой народ выжил. Это больше, чем то, на что они рассчитывали всего лишь час назад.
– Но станет ли Гребень Ворона следовать нашему совету? – спросил Ронин, оглядываясь назад, чтобы посмотреть на знамя предводителя войска.
– Думаю, что станет. Взгляни на север.
В указанном Красом направлении продвижение вперед замедлилось; казалось, солдаты куда больше заинтересованы в том, чтобы удержать плацдарм, а не захватывать новый. Офицеры верхом на пантерах сновали тут и там, жестами приказывая солдатам возвращаться к основным силам. Некоторые из них выглядели разочарованными, но большая часть была более чем счастлива просто иметь возможность передохнуть, даже если пока это можно было делать только стоя.
Через несколько минут вся линия фронта остановилась. Вскоре ночные эльфы начали расчищать поле боя и создавать новую мощную линию обороны. Торжествующие воины были готовы решительно отразить нападение любого, кто осмелится посягнуть на то чудо, что они совершили.
И только тогда Крас выдохнул и произнес:
– Он прислушался. Хвала Аспектам. Он прислушался.
Далеко впереди виднелись лишь смутные очертания орды демонов. Сейчас Пылающий Легион отошел далеко за пределы досягаемости не только стрелков, но и усталых заклинателей.
– Мы сделали это, – произнес Ронин почти севшим голосом. – Мы не дали им оттеснить нас за гору Хиджал.
– Да, – пробормотал Крас, глядя не на демонов, а на изможденных защитников. – Да, мы это сделали. Теперь нам предстоит самое сложное.
9
Маннорот склонился перед черным порталом. Его коренастые передние ноги стояли на коленях, а широкие кожистые крылья были сложены и плотно прижаты к спине. Клыкастый демон старался уменьшится, потому что в настоящий момент общался с самим Саргерасом, который, казалось, пребывал не в лучшем расположении духа.
Путь все еще не открыт для меня… Я ожидал большего…
– Мы стараемся, – признался Маннорот, – но эта задача… словно сам мир противится вашему приходу, Великий.
Я не потерплю провала…
– Н-нет, Великий.
На какое-то время воцарилась тишина, а затем голос в голове Маннорота произнес:
Есть те, кого не должно здесь быть, но есть и те, кто стремится пробудить то, что не должно быть разбужено.
Огромный демон даже не стал притворяться, что понял, о чем речь, но все же ответил:
– Да, Саргерас.
Они – ключ. Найдите их.
– Архимонд на поле боя, а Псарь давно идет по следу. Преступники будут преданы земле.
Зловещий разлом заколыхался, извиваясь, словно живой. Маннорот чувствовал желание повелителя Легиона пробраться в этот богатый мир. Разочарование, которое испытал Саргерас, сковало льдом даже его закаленного в бою лейтенанта.
Один из них нужен целым и невредимым… чтобы я имел удовольствие медленно и осторожно разорвать его на куски.
В сознании Маннорота нарисовалась яркая картина. Ничтожное существо той же расы, что и высокорожденные. Однако незнакомец был моложе и, в отличе от своих собратьев, носил простую одежду зеленого и коричневого цветов. В видении Маннорота ночной эльф находился в самом дворце. Лейтенант демонов узнал ту комнату, где был создан первый портал… место, где теперь гулял по руинам ветер.
Хорошенько запомни его.
– Я запомнил его, Великий. Хаккар и я отследим его местоположение, а потом один из нас загонит его в ловушку и схватит.
Живым, – напомнил голос извне, который начал удаляться из сознания Маннорота. – Живым… чтобы я мог получить удовольствие, пытая его…
Когда Саргерас исчез, Маннорот вздрогнул, прекрасно осознавая, какая судьба ожидает этого Малфуриона, когда Великий сумеет заполучить его.
И без того титаническая задача реорганизации войска осложнялась бесчисленным количеством беженцев, сопровождавших солдат, но, к чести лорда Гребня Ворона, тот сделал все возможное. Он вел учет всех припасов, особенно пищи и воды, и распределял их соответствующим образом. Кое-кто из высокопоставленных беженцев пытался протестовать, не получив, как они считали, законной – и лучшей – доли, но всего один грозный взгляд бородатого командира заставил всех недовольных умолкнуть.
Тиранда и ее сестры делали все, что могли, как для солдат, так и для беженцев. Откинув назад свой шлем, жрица Элуны в сопровождении ночного саблезуба, которого она одолжила чуть ранее, проходила среди ночных эльфов, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить то с одним, то с другим. Каждый – и старый, и молодой, и простой солдат из низшей касты, и представители аристократии – был рад ей. Возможно, все дело заключалось в самом моменте, но после того, как девушка закончила свое дело, все они выглядели приободренными. Тиранда не считала, что в этом заслуга какого-то особого дара, которым она обладала, просто верила, что ее ласковое отношение дарило сородичам долгожданное утешение – особенно после всего того, что им пришлось пережить.
Внимание жрицы привлекла одинокая скорчившаяся крошечная фигурка. Молодая эльфийка, которой оставалось два или три года до поступления на службу к Элуне, сидела в тягостном молчании, уставившись в никуда.
Опустившись рядом на колени, Тиранда коснулась ее плеча. Девушка вздрогнула, обернулась и уставилась на нее, точно дикий зверек.
– Обрети покой… – успокаивающе произнесла Тиранда, протягивая ей бурдюк с водой.
Подождав, пока девушка утолит жажду, жрица добавила:
– Я из храма Элуны. Как твое имя?
Секунду поколебавшись, дитя все же ответило:
– Ш-Шандриса Оперенная Луна.
– Где твоя семья?
– Я… я не знаю.
– Ты родом из Сурамара?
Жрица не могла вспомнить девочку, но это вовсе не значило, что Шандриса была не из этого города.
– Нет… из Ара-Хинама.
Тиранда попыталась скрыть свое волнение. Шандриса была одной из тех беженцев, которых преследовали демоны, когда расставляли свою ловушку для войска эльфов. Судя по тому, что жрица узнала от остальных выживших, многие из ее народа погибли прежде, чем Пылающий Легион позволил оставшимся в живых бежать. Может, семья девочки и жива… а может, и нет.
– Когда ты видела родных в последний раз?
Глаза Шандрисы стали огромными.
– Я была с подругой… когда явились чудовища. Я попыталась добраться домой, но кто-то схватил меня… и велел бежать в другую сторону. Я послушалась. – Девочка закрыла лицо руками, по ее щекам потекли слезы. – Я должна была пойти домой! Должна была пойти домой!
Тиранда вовсе не хотела, чтобы история, которую она услышала, была столь трагична. Жрица постарается узнать все, что только сможет, но она была почти уверена, что никто из ближайших родственников Шандрисы не выжил, и теперь девочка осталась совсем одна в этом мире.
– Кто-нибудь заботился о тебе со времен побега?
– Нет.
До встречи с основным войском беженцы из Ара-Хинама, небольшого поселения эльфов, были в пути примерно два дня. Было почти невозможно поверить, что Шандрисе удалось выжить одной в этот непростой период. Многие из взрослых ночных эльфов не выдержали испытания; откровенно говоря, народ жрицы не привык к тяготам военного времени. Хоть и не являясь слабым народом, ночные эльфы все же были очень плохо подготовлены к жизни за пределами своего уютного мира – и этот недостаток стал очевидным лишь сейчас. Тиранда благодарила Элуну за то, что она сама, Малфурион и Иллидан были воспитаны иначе, но таких, как они, было очень мало.
Шандриса тоже страдала из-за всей сложившейся ситуации, но в девочке было что-то особенное, тронувшее сердце жрицы. Может, все дело было в том, что лицом и фигурой она напоминала саму Тиранду в этом возрасте. Как бы то ни было, Сестра Элуны велела ребенку подняться.
– Я хочу, чтобы ты забралась на ночного саблезуба. Ты пойдешь со мной.
Это шло вразрез с отданными ей приказами, но жрице было все равно. Хоть ей и не удастся спасти всех, для Шандрисы она сделает все возможное.
Лицо девочки вытянулось, но глаза впервые за все время засияли, и Шандриса взобралась на огромную кошку. Тиранда убедилась, что она в безопасности, и повела ночного саблезуба дальше.
– Куда мы идем? – спросило дитя.
– У меня еще много работы. В сумке с левой стороны есть немного сухофруктов, угощайся.
Шандриса нетерпеливо повернулась к мешочку, зарылась в него и обнаружила простую еду. Тиранда ни слова не сказала, когда девочка проглотила и ее паек тоже. К счастью, сестринство время от времени учило своих членов выживать, имея минимальный запас средств к существованию. Каждый год даже проводилось четыре периода ритуального поста, олицетворявших преданность и верность богине. Теперь, во время войны, это пришлось как нельзя кстати.
Переходя дальше вдоль беженцев, Тиранда продолжала свою службу. Большая часть из них была только сильно истощена, но встречались и раненые. Последним она всегда старалась оказать как можно больше помощи, молясь, чтобы Мать-Луна указала ей путь и даровала жизненно необходимую сейчас силу. К ее радости, в этот день богиня сочла необходимым откликнуться на все молитвы своей жрицы.
А потом Тиранда наткнулась на такую рану, вид которой по-настоящему потряс ее. Трудно было определить, было ли это ранение нанесено умышленно или же произошел несчастный случай. Тиранда изучала вселяющий опасения зеленоватый гной вокруг раны и удивлялась странной форме порезов. Раненый, бледный пожилой мужчина, лежал без сознания, дыхание его было прерывистым. Его супруга, волосы которой были собраны на затылке заколкой, некогда богато инкрустированной рубинами и изумрудами, баюкала голову мужа.