Но ни одни зверь Скверны не стремился осушить его досуха, ни один инфернал не делал ни единой попытки сбить его с ног. Ни эредара, ни стража ужаса, ни даже смехотворного стража Скверны. Весь Пылающий Легион боялся сойтись с Иллиданом в поединке один на один, потому что они знали, что он был непобедим.
За исключением лишь одного случая, когда речь шла о любви к единственной женщине.
Найдя огромный валун, на который можно было присесть, Иллидан обдумывал свои превосходные планы. То, что лорд Гребень Ворона принял его к себе на службу в качестве одного из самых доверенных лиц, стало поворотным моментом; это позволило эльфу наконец-то всерьез обдумать то, что медленно созревало в его сознании на протяжении последних трех лет. Он давно уже смотрел на Тиранду не просто как на подругу детства, а видел в ней ту прекрасную женщину, которой она и являлась. Пока Малфурион беседовал с птичками, его близнец планировал, как попросить Тиранду стать его женой.
В мыслях все происходило просто идеально. Положение молодого чародея не могло не вызывать восхищения, и он прекрасно знал, что многие женщины проявляли к нему интерес. За столь короткий срок Иллидан возглавил оставшихся в живых Лунных Стражей, и под его руководством они спасли от гибели многих ночных эльфов. Он был сильным, красивым, и он был героем. Тиранда должна была сама упасть в его объятия.
И она бы упала, если бы не Малфурион.
Рыкнув, чародей взмахнул рукой в сторону еще одного камня, лежащего неподалеку. В мгновение ока на его поверхности появилось изображение лица брата, такое родное и в то же время совсем чужое.
Иллидан сжал кулак.
Лицо разлетелось на мелкие осколки, которые превратились в горстку пепла.
– Она должна была стать моей!
Его слова эхом разлетелись по лесу. Брат Малфуриона зарычал на свой собственный голос, который с каждым повторением напоминал ему о том, как много он потерял.
– Она была бы моей… – поправил он, упиваясь жалостью к себе. – Если бы не ты, брат мой Малфурион, она была бы моей.
«Он всегда на первом месте, – пришла ему в голову внезапная мысль. – Хотя совершенно ясно, что это должен быть ты».
– Я? Потому что у меня такие глаза? – Иллидан посмеялся сам над собой. – Мои чудесные янтарные глаза?
«Знак величия… предвестники легенды…»
– Шутка, которую сыграли со мной боги!
Чародей поднялся, направляясь вглубь леса. Но даже на ходу он не мог отделаться от этих мыслей, от этого голоса… и какая-то часть его на самом деле и не хотела этого.
«Малфурион даже не знает о том, что она желает быть с ним. А что, если он никогда об этом не узнает?»
– И что мне теперь делать? Пытаться держать их подальше друг от друга? С таким же успехом можно попытаться удержать восход луны!
«Но если Малфурион погибнет на войне прежде, чем узнает правду, это будет выглядеть так, словно она никогда и не делала свой выбор! Она наверняка бы пришла к тебе, если бы Малфуриона не стало…»
Чародей промолчал. Он сложил ладони вместе, и на них возник образ танцующей Тиранды. Она была чуть моложе и носила струящиеся одежды. Этот ее образ Иллидан запомнил на одном из фестивалей несколько лет назад. Тогда он и увидел в ней нечто большее, чем просто друга по детским играм.
«Если бы Малфуриона не стало…»
Иллидан резко хлопнул в ладоши, прогоняя видение.
– Нет! Это было бы дико!
И все же эта извращенная мысль не давала Иллидану покоя.
«Многое может произойти с солдатом в разгар сражения. Не обязательно смерть. И все же интерес демонов к Малфуриону должен быть особенным. Он разрушил первый портал, убил советника королевы, а теперь и одного из командиров Легиона… они захотят взять его живым… именно живым…»
– Отдать его… им? Я…
«В разгар боя происходит неразбериха, кто-то может отстать. И некого будет винить…»
– Некого будет винить… – пробормотал Иллидан. Он раскрыл ладони, и образ Тиранды вновь заплясал перед ним. Какое-то время он смотрел на нее, размышляя, потом снова громко хлопнул в ладоши. Его словно затошнило от таких грязных мыслей; он вытер руки об одежду и быстрым шагом направился обратно в лагерь.
– Никогда! – прорычал он. – Только не мой брат! Никогда!
Чародей продолжал что-то бубнить под нос прямо на ходу. Вот почему он не заметил, как от дерева отделилась фигура, наблюдавшая за ним издалека и посмеивающаяся над ночным эльфом, который на мгновение позабыл о чести и братской любви.
– Зерно посеяно, – весело прошептал неизвестный, – и ты сам вырастишь его, близнец друида.
С этими словами он улизнул в противоположном направлении… перебирая двумя мохнатыми конечностями с копытами на концах.
Не желая больше ждать возвращения друида и мага, лорд Гребень Ворона отдал ночным эльфам приказ выдвигаться на следующий день. Было ясно, что большинство его сторонников предпочли бы ночной переход, но аристократ не мог позволить себе поступить так предсказуемо. Его воины постепенно привыкали к солнцу настолько, насколько это было возможно, хоть это и означало, что их силы в это время были далеко не на высоте. Сейчас Гребень Ворона полагался лишь на решительность своего народа, на его осознание того, что если они потерпят неудачу, то это станет их концом.
Пылающий Легион, в свою очередь, ожидал их не так уж и далеко. Ночные эльфы шли, зная, что за горизонтом их поджидает очередное кровопролитие, но они продолжали идти.
Борьба за Калимдор продолжалась.
Пока ночные эльфы боролись за выживание, а Иллидан пытался справиться со своими подлыми мыслями, Крас бился над совершенно иной задачей, которая, как подозревал Малфурион, вовсе не входила в его планы.
– Насколько я могу судить, это здесь повсюду, – разочарованно прошипел маг.
«Это» было невидимо глазу, но осязаемо на ощупь. «Это» – огромный, невидимый щит, который удерживал друзей всего в одном дне пути – по меркам Краса – от их цели.
Они обнаружили этот щит, когда гиппогриф Краса врезался в пустоту. Удар был такой силы, что мага сбросило со спины раненого животного. Малфурион, понимая, что его собственный гиппогриф ни за что не успеет добраться до Краса вовремя, обратился за помощью к ветру. Мощная волна горного воздуха вновь подбросила его спутника вверх, достаточно высоко, чтобы друид сумел схватить мага за руку. После чего они приземлились и стали изучать новое препятствие.
После нескольких часов изучения Крас так и не приблизился к разгадке… и озадаченный вид мага нервировал друида куда сильнее, чем он показывал.
Наконец, Крас произнес нечто невероятное:
– Я сдаюсь.
– Ты не нашел ни единого способа его проколоть?
– Хуже того, друид, – я даже не могу связаться ни с кем, находящимся внутри. Оно блокирует даже мои мысли.
Малфурион глубоко уважал Краса. Таинственный маг помог ему спастись, когда лорд Ксавий захватил его дух. Именно Крас помог ночному эльфу одолеть советника королевы и уничтожить первый портал. Видеть его таким…
– Так близко, – продолжал маг. – Так близко! Это его работа, я уверен!
– Чья работа?
Глаза Краса сощурились, что делало мага еще сильнее похожим на бледного ночного эльфа, а такая картина и без того вызывала тревогу. Казалось, что он оценивает своего напарника, и Малфурион с удивлением обнаружил, что надеется быть найденным достойным.
– Да… тебе следует знать. Ты заслуживаешь знать.
Друид затаил дыхание. Что бы ни хотел ему открыть Крас, это, без сомнений, имело огромное значение.
– Смотри мне в глаза, Малфурион.
Когда ночной эльф подчинился, Крас продолжил:
– Нас трое – тех, кого твой народ зовет чужаками. Ронин, называющий себя человеком, и Брокс, зовущийся орком. Ты не знаешь ничего об их расах, но они такие, какими ты их видишь, – человек и орк.
Старший маг замолчал. Думая, что он ждет ответа, Малфурион кивнул:
– Человек и орк.
– Но разве я хоть раз говорил о том, кто я? Кто-нибудь из остальных хоть раз упоминал об этом?
Оглядываясь в прошлое, ночной эльф никак не мог вспомнить, чтобы кто-то упоминал народ, которому принадлежал Крас.
– В тебе течет кровь ночных эльфов. Ты достаточно похож на нас, чтобы стало понятно о родственных связях, если….
– Я могу принять облик одного из вас, если он умер год назад или больше, но мы можем признать лишь близкое родство, не так ли? То, что ты видишь, – всего лишь маска. Между твоей и моей расой нет кровной связи… и уж если на то пошло, то этой связи нет ни с людьми, ни с орками, ни с дворфами, ни с тауренами.
Малфурион выглядел смущенным:
– Тогда… кто же ты?
Взгляд Краса увлекал его все дальше. Все, что видел друид, – лишь чужие глаза.
– Гляди глубже, друид. Гляди глубже и подумай о том, что тебе уже известно обо мне.
Смотря в глаза своего спутника, Малфурион вспоминал все, что знал, а этих знаний было совсем немного – заклинатель с поразительными знаниями и огромным талантом. Даже в самые тяжелые времена Краса окружала аура вековой мудрости и способностей. Сестры, как и Лунная Стража, чувствовали это, хотя, казалось, и не совсем понимают, что это точно значит. Даже ночные саблезубы относились к нему лучше, чем к хозяевам, которые их вырастили.
А какое-то время маг даже был лидером в союзе с драконом…
…Драконом…
Если гиганта не было рядом, Крас страдал так, словно находился на смертном одре. Дракон тоже выглядел таким обессиленным, что для его вида было вовсе не характерно. А вот вместе они были единым целым, их сила возрастала в разы.
Но дело было не только в этом. Кориалстраз говорил с Красом как ни с кем другим – как с равным, почти как с братом.
Видя, как на лице друида прорисовывается понимание, Крас прошептал:
– Ты стоишь на пороге открытия. Перешагни его. Давай.
Он открыл свой разум, чтобы Малфурион сумел увидеть. В сознании ночного эльфа Крас стал преображаться. Его одежда рвалась в клочья, а тело росло и извивалось. Ноги мага выгнулись в обратную сторону, а вместо стоп и кистей появились длинные когтистые конечности. За его спиной вырастали крылья, которые становились все больше и больше, пока наконец не заслонили собой саму луну.