Но Шарль молчал еще долгое время после того, как я закончила говорить.
Я уже хотела потормошить его, но тут полудракон заговорил сам.
– Теперь я больше понимаю твоего художника. Твоя природная сила, сила самой жизни, включает манипулирование аурами. И лечение. Снятие проклятий, исправление причиненного вреда, вообще любое положительное воздействие, требующее значительного вливания силы. Человек – чтобы ты знала – весьма уравновешенная и отлично регенерирующая система. Стоит дать ему достаточное количество силы и направить ее в нужное русло – он сам исправит весь причиненный ему вред. С другой стороны, на твою силу действует сила Мечислава. И тебе будет так же легко удаваться обратное воздействие. Твои несуществующие когти, про которые ты мне рассказала, относятся именно сюда.
– А что – вампиры так тоже умеют?
– Умеют. Только с телом, а не с аурой.
Я вспомнила поединок Мечислава и Андрэ. И призадумалась. А ведь действительно – есть такое дело. Но…
– Это что – заразно, как грипп? Я нахваталась – и теперь тоже так буду?
– Вряд ли, – Шарль пожал плечами. – Это не передается. Проблема в другом. Любой вампир что-то берет от фамильара. Любой фамильар становится в чем-то отражением вампира. Это нормально. Что именно ты взяла от Даниэля? Только ли таланты к рисованию?
– Не знаю.
– Какие у него были способности?
Я задумалась. А правда – какие? Как же мало я знала о своем любимом вампире. Как мало времени дала нам жизнь…
– Он мог спокойно выходить днем на солнце, очень быстро восстанавливался…
– И это все?
– Как-то был связан с крысами.
– Негусто. Про Мечислава я вообще не спрашиваю. Он слишком скрытен, чтобы ты что-то действительно о нем знала.
Я не спорила. А правда, что я знаю про Мечислава, кроме того, что это – ходячая секс-бомба? И о его власти над тиграми?
Да ничего!
– А ты о нем много знаешь?
Шарль только криво улыбнулся. Действительно, глупый вопрос. При его-то жизни…
– Вот. Ты сама понимаешь.
– Я что – вслух это сказала?
– Нет ты просто очень выразительно подумала. У тебя очень живое лицо, на нем все мысли, как в зеркале.
– Понятно.
– Последи за собой. Вампиры опасны. И намного более наблюдательны, чем ты думаешь. И третье. Твои собственные способности. Я знаю о них очень мало. Прости.
– За что? Подводя итоги – мы ничего не знаем. Что я получила от Даниэля – вопрос. От Мечислава – два вопроса. От себя – все восемь. И что получится в итоге – тоже неясно. Уравнение со всеми неизвестными.
– Как это ни печально. И все же, я полагаю, что рано или поздно ты переродишься в соответствии с рисунком Даниэля.
Я поглядела на лист бумаги, тщательно запаянный в полиэтилен. Женщина в красном плаще насмешливо улыбалась. Щерился за стеклом дикий зверь с человеческими глазами.
– И это тоже часть меня.
– И отрицать ее не получится. У каждого человека есть своя светлая и темная стороны. Прими это – и живи.
– Когда Даниэль рисовал это, я еще даже не знала Мечислава, – чуть невпопад сказала я. Но Шарль понял.
– Настоящие художники, Юля, всегда в чем-то сродни провидцам.
Я пожала плечами.
– Возможно. А вывод где?
– Вывод? Что ж, вывод таков. Тебе надо учиться, и не только смотреть на ауры, но и работать с ними. Полагаю, подопытным материалом тебя жизнь обеспечит.
– В этом и я не сомневаюсь. Кстати, как подопытный материал, можешь пойти и ты.
– То есть?
– Я не глядела как следует на твоего дракона. Но сильно предполагаю, что снять твое проклятие – возможно. Если это проклятие. И освободить твоего хищника – тоже.
– И что ты за это хочешь получить?
Я хотела было обидеться, но потом передумала.
– Ничего. Ты же знаешь, мне ничего от тебя не нужно.
Шарль с интересом глядел на меня.
– Знаешь, никак не могу поверить. Вообще не верю в благотворительность.
– А в холодный расчет?
Дракоша (почему-то я про себя стала называть его именно так) пожал плечами.
– А во что бы верила ты, пообщавшись с вампирами?
– После общения с Мечиславом я верю исключительно в их сволочизм. Вот.
– И я – вот. А какая выгода может быть от меня? Я ведь даже обращаться не умею…
– И мы обязательно попробуем это исправить. Убрать твою… проблему. Только хотелось бы знать, что именно я пытаюсь удалить. Проклятие, неосторожность, или это вообще от рождения…
Шарль глубоко вздохнул. Словно собирался с силами.
– Мне очень сложно об этом говорить.
– А ты попробуй?
– Я боюсь, что ты станешь меня презирать. Или что-нибудь еще похуже.
– Например?
– Вернешь Альфонсо, выгонишь прочь…
– Ты же знаешь, что я этого не сделаю.
В лиловых глазах стыла тоска.
– Знаю. Это очень длинная и старая история, Юля. И я вел себя весьма и весьма некрасиво в ней. Мое проклятие – это результат моих и только моих действий. Как ни печально.
– А ты попробуй рассказать, – тихо попросила я. – Я не стану тебя судить. Обещаю.
Шарль помолчал несколько секунд, собираясь с силами. И тихо начал:
– Я родился больше тысячи лет назад. Ты знаешь, чем драконы отличаются от оборотней?
– Своей второй ипостасью? – предположила я.
Шарль покачал головой.
– Нет. Оборотень – это человек, который умеет превращаться в зверя. Часто – не контролируя себя. Дракон же – это дракон, который умеет превращаться в человека. Человек для нас – вторая личина. Не самая привлекательная, надо сказать. Но что дано, то дано. И мы можем контролировать превращения по собственной воле. Можем обратиться трижды за час – и можем прожить сотню лет, не превращаясь в дракона.
– Именно поэтому пошел слух, что драконы вымерли?
– Именно. Какая радость обращаться, чтобы тебя поймали и посадили в клетку, как последнего диплодока планеты?
– Или тираннозавра. Кстати, они были пернатыми?
– Не знаю. Я их не застал. Кстати, именно отсюда все сказки о драконах, которые похищали девушек. Сама понимаешь, ящерице без мозгов они ни к чему, она и поближе обед найдет. А вот если ты умеешь обращаться, да еще влюбился… Так произошло с моим отцом.
– Ты дракон только по отцу?
– Да. Кстати, дети от такого брака могут быть драконами, а могут быть людьми. От чего это зависит – никто не знает. Но я оказался драконом, а мой брат – Жан, человеком.
– Твой брат – Жан. А ты на самом деле – Шарль?
– Альверэссандер Шараллорих. Это не совсем человеческое имя, но его дал мне отец. Дракону – драконье. Человеку – людское.
– То есть Александр?
– Шарль тоже. Сейчас мне более привычно это имя. Александром звали дракона, а не… не то, что ты сейчас видишь перед собой!
– Я вижу дракона.
– Нет, Юля. Я не дракон. Сейчас – нет. И виноваты в этом косвенно – вампиры, а прямо – я сам.
– Вот как?
– Да.
Шарль рассказывал. А передо мной разворачивалась картина. Старинный замок в горах. Отец-дракон. Его любимая жена. И двое братьев-близнецов. Жан, старший. И Александр – младший. То, что младший брат – дракон, а старший – нет, казалось, ничуть не мешало братьям. Они вместе играли. Вместе шалили. И вместе получали подзатыльники от родителей.
Он рассказывал, а я видела все это как будто своими глазами. Видела отца-дракона, потрясающе красивого мужчину, такого же алоглазого, как Шарль, но если у Шарля волосы были мертвенно-белыми, то у его отца они переливались всеми оттенками вороненой стали. И дракон был тоже невероятно красивого черно-красного тона. Алый, с черным гребнем, с черными крыльями, огромных размеров, он мог налетать – и уносить людей в когтях каждой лапы. Никто не смел встать ему поперек дороги.
Видела мать Шарля, Елену. Тоненькую, удивительно красивую светловолосую и черноглазую женщину, которая преданно и нежно любила своего мужа. Пусть даже он дракон, а ей сужден был короткий человеческий век. А впрочем, не такой и короткий. Известно же, что кровь дракона продлевает жизнь и молодость. Только мало кому известно, что кровь дракон должен отдавать сам. И еще меньше людей знают, какая должна при этом твориться магия.
Все было вполне прекрасно. Родители любили друг друга. Отец занимался больше младшим сыном, мать – старшим. Отец ставил маленького Александра на крыло. Учил летать, охотиться, рассказывал о магии драконов. Мать обучала маленького Жана всему, что нужно знать человеку.
Несколько лет они путешествовали среди людей.
Катастрофа произошла, когда детям шел уже двадцать пятый год.
И звали катастрофу – Родерик. Тогда он носил именно это имя. Какое имя этот вампир носит сейчас – Шарль сказать не смог. Привязка на кровь сработала. Ну и ладно. Узнаю у Мечислава.
Но уже тогда Родерик был вампиром. И уже тогда люди охотились на ночной народ.
Шарль проклинал тот миг, когда его отец решил оказать помощь бегущему. Более того, пригласить его к себе в дом. Родерик пробыл там совсем недолго. Не больше трех дней. И ушел. Дракон перенес его через горы. Но уже тогда Шарль ощущал зло, которое принесет в их семью это существо.
Драконы не провидцы. К их большому несчастью. И не привыкли верить предчувствиям. Такова расплата за мощь и силу. Они почему-то начисто лишены интуиции. Равновесие.
А может, Шарль просто заметил взгляд Родерика, брошенный на его мать. И еще тогда сказал, что лучше было бы никогда не видеть этого гостя.
Но понимания юный дракон не нашел. Отцу это было безразлично. Брат восхищался гостем. Мать даже не заметила вампира. Для нее в принципе не существовало никого, кроме ее семьи.
Семьи, которой осталось быть вместе всего несколько счастливых лет.
Шарль тогда улетал в путешествие. За книгами для отца, которому хотел сделать подарок.
В ту ночь он впервые ощутил боль потери родной крови. Сначала он ничего не понял. Просто в сердце вонзилась тупая игла. И принялась вращаться там, входя все глубже и глубже.
Сначала дракон ничего не понял. Догадался он только через десять минут. А еще через три минуты приказывал седлать себе коня. Требовалось как можно быстрее выехать за город, чтобы обернуться – и лететь домой что было сил.