у.
– Тогда идем. Покажу учебный корпус, спортивный, озеро и термы. К обрыву ходить строго запрещено, там опасно. Только тренеру и крылогонщикам есть доступ. Озеро – пожалуйста, но оно не просто так называется озером Сирен. Магистр Дипхейм – сирена, это ее дом, и она оторвет хвост каждому, кто рискнет залезть в воду без разрешения тренера.
Элай произнес это с легкой грустью.
– Но здесь есть термы. Изначально школа была крошечная, едва вмещала всех адептов. Постепенно ее перестраивали и расширяли. Несколько лет назад отец подарил школе новый корпус с бассейном и термами. Хочешь, сходим? Тебе там понравится.
Я не была уверена, что готова к водным развлечениям в компании принца, поэтому пробормотала что-то маловразумительное, но очень благодарное. Благо было на что отвлечься.
Лес. Шикарный, густой, темно-зеленый, с пушистыми елями, чьи верхушки скрывал туман. Где-то вдали виднелись скалы, а за замком, чуть в отдалении, раскинулось невероятной красоты озеро с идеальной зеркальной поверхностью. Казалось, его покой просто невозможно было нарушить, но Элай подхватил с берега камушек и запустил в самый центр, нарушив уединение природы.
– Хм, магистра нет. Странно.
– И часто вы так кидаетесь в магистров камнями?
– Только я и только в озеро Сирен. Никому не говори. Магистр Дипхейм – давняя подруга отца. Я знаю ее с детства.
– Как и директора.
– Как и ее.
– За что тебя наказали?
– За драку. Видишь ли, в моем присутствии не только девушки перестают быть собой. Но и соседи по парте, чувствуя себя слегка… не в своей тарелке, то и дело пытаются самоутвердиться. Я не хочу сказать, что святой и никогда не начинаю драку первым, но директор и не ждет, что я буду пай-мальчиком. После лекарского дома я должен был отсидеть две недели под домашним арестом, но сумел договориться.
– Ты подкупил магистра?
– Почти. Когда магистр ди Файр отсутствует, за школой следит лорд ди Файр, ее муж. А он в ссоре с моим отцом. Но так как лорд ди Файр – король огня, он очень не против узнать всякие сплетни из дворца и настроения среди советников. Так и живем.
– Тебя не казнят за госизмену? – фыркнула я.
– Скорее наградят. Отец очень уважает хитрость. Смотри, вон там – беседки, вечером в них можно пить чай, а по выходным заниматься, если хорошая погода.
– А там что? – Я показала на невысокий кованый забор.
– Кладбище, – легко ответил Элай, и я поперхнулась воздухом.
– В школе?! Здесь что, так опасно?
– Школу основали во время войны с Акорионом. Многие погибли.
Отец Даркхолда… Напоминания о темном принце преследуют даже в Школе Бури.
Я добрела до забора, взглянув на ряды белоснежных надгробий. От них исходило неяркое сияние, бросая красивые блики на капли росы на траве и листьях кустов.
– Никогда не видела могил. Так странно осознавать, что за каждой плитой чья-то история.
– Есть и частичка моей, – произнес Элай, указав на одну из крайних могил. – Это моя сестра.
– О… прости, я не знала.
«Аннабет Фейн.
Первой, кто согласился со мной дружить».
– Я тоже ее не знал, она погибла до моего рождения. Симпатичная. Ее портрет висит в королевской галерее. Как-то раз мы с друзьями там бесились и облили его водой. Это был единственный раз, когда отец всыпал мне ремня. Ну что, идем дальше?
Кажется, это был стратегический ход – показать мне кладбище. Даже если бы я хотела дальше злиться, то не смогла бы.
Мы посмотрели спортивные площадки, полюбовались на бой двух групп огневиков, заглянули в хранилище крыльев, где для моих уже выделили ячейку. Я долго стояла, открыв рот, перед высоченным шкафом, полным колб с крыльями. Потом Элай показал вход в учебный корпус – он закрывался на время занятий, чтобы адептам никто не помешал, а затем отыскали мою комнату и условились встретиться через час в общей гостиной, чтобы отправиться на ужин.
Комната оказалась куда меньше, чем апартаменты в замке Даркхолда, но, в отличие от мрачных интерьеров Школы Темных, была светлой и уютной. Кто-то уже доставил мои вещи, а на письменный стол сгрузили заказанные книги и письменные принадлежности.
Подумав, я переоделась в форменные брюки и рубашку. Для пиджака, пожалуй, было слишком жарко, зато я с трепетом прикрепила к груди значок с белой каплей – символом светлой магии. Собрала косички в пучок и придирчиво оглядела себя в зеркале.
Все же мне хотелось, чтобы Марьяна оказалась права и новая прическа и впрямь ознаменовала начало новой жизни.
Мы пришли к самому началу ужина, когда лишь самые голодные и нетерпеливые адепты штурмовали столики. Но на меня все равно с любопытством поглядывали. То ли из-за прически, то ли потому что я не нашла никого с таким же значком на груди: в Школе Бури просто не было светлых магов.
– Надеюсь, ты не против, чтобы сидеть со мной? – спросил Элай.
– Совсем нет. А твои друзья не будут против?
– Пока что я сижу один. Райс в лазарете. Но он сам виноват, я предупреждал, что этот ром как-то странно пахнет.
Я вздрогнула, когда еда появилась прямо передо мной, едва мы сели. Здесь никто не выбирал, чем будет ужинать, но вряд ли кто-то оставался голодным: я едва осилила порцию салата и поняла, что нет никаких шансов доесть горячее.
– Доброго вечера, господа адепты, – раздался голос, в котором я узнала Кеймана. – Коралина. Рад снова тебя видеть. Ваше высочество, позволите присоединиться к вам сегодня за ужином?
Элай неопределенно пожал плечами, с любопытством рассматривая Кроста. И я вдруг спохватилась:
– Элай, это Кейман Крост, он… вроде как мой опекун.
– Кейман Крост? Тот самый?
– О, вы обо мне слышали? – с искренней радостью отозвался Кейман. – Надеюсь, не от отца? Вряд ли он говорит обо мне что-то хорошее.
– Мы кое-что проходили на истории.
– Польщен. Коралина, вот твое расписание. Тебя прикрепили к группе водников; полагаю, раз уж ты сдружилась с его высочеством, это разумно. Будешь ходить с ними на общеобразовательные предметы. Также четыре дня в неделю с тобой буду заниматься я. Мы учли пожелания твоего наставника на стажировке, так что часы на работу тоже есть.
– Спасибо. – Я забрала папку с расписанием, картой замка и методичками. Разберусь с ними позже, когда смогу остаться в одиночестве и выдохнуть.
Пока Элай и Кейман с аппетитом расправлялись с горячим, я украдкой рассматривала столовую. Огромный зал со стеклянным куполом на две зоны разделили высоким стеллажом, увитым виноградом. С одной стороны ели магистры, с другой – адепты. Только Кейман предпочел наше общество коллегам, да магистр ди Файр, когда подали чай с десертом, подошла к нашему столику. Показалось, она была еще мрачнее, чем днем, но все же нашла в себе силы нам улыбнуться.
– Ну что, исследовали школу?
– Да, Элай хороший экскурсовод, – сказала я. – Спасибо вам за все. Мне очень понравилось.
– Я рада, Коралина. Пусть школа станет твоим домом.
Она наклонилась к Кейману, стараясь выглядеть непринужденно, но я уловила в голосе нотки тревоги.
– Мы можем поговорить?
Кейман не успел ответить: всеобщее внимание привлек один из дальних столиков. Над ним кто-то наколдовал густые темные тучи, среди которых зависли небольшие сияющие рамки с какими-то изображениями внутри – я не смогла рассмотреть, с какими именно. Но магистру ди Файр это не понравилось.
– Опять штормграмы… – пробормотала она едва слышно.
И вдруг рявкнула так, что у Кеймана из рук выпала вилка:
– УБРАТЬ НЕМЕДЛЕННО! Я кому сказала, что не хочу видеть это в стенах школы?!
– Аж сам напугался, – хмыкнул Кейман, когда магистр отправилась выписывать наказания.
– Что это такое? – спросила я Элая.
– Штормграмы. Артефакты, которые все с собой носят. Такие пластины. Вообще их запрещено выносить за пределы личных комнат, но народ придумал переносить всю магию, заключенную в штормграмах, в облака. И пользуется ими в любой удобный момент. Я покажу тебе, как это работает…
Он осекся, поймав насмешливый взгляд Кеймана, и добавил:
– На каникулах.
– Ну разумеется, – хмыкнул тот. – Что ж, адепты, приятного чаепития. Раз госпожа директор хочет побеседовать, не стану заставлять ее ждать. Тем более что я ее теперь слегка побаиваюсь. Ваше высочество, Коралина, доброй ночи.
– Кого надо убить, чтобы попасть к нему на занятия? – задумчиво протянул Элай.
Я предпочла сделать вид, что не услышала.
От обилия впечатлений за день я уснула, едва голова коснулась подушки. Хотела собрать вещи для завтрашних занятий, но поняла, что после душа на это просто нет сил. Даже не понадобилось зелье, которым лекари снабдили на первое время. Я просто провалилась в темноту, чувствуя себя почти счастливой.
Никогда не видела такой магии.
Она не поддается описанию. Она не имеет формы. Ее цвет невозможно описать.
Это пламя и жидкость, ветер и пыль. Она бурлит, кипит, взрывается. Закручивается в вихри и каплями поднимается к сводам пещеры.
Магия хаотична.
Нет. Она и есть Хаос.
Как зачарованная, я смотрю в самое сокровенное место Штормхолда. В его сердце, полное невероятной мощи. Эту мощь сдерживает нечто большее, чем темные стены пропасти, но это «что-то» – вне моего понимания. Девочка со светлым даром никогда не поймет законы Хаоса.
Девочке со светлым даром нет места в мире, где правят грозы и тьма.
Я чувствую, как холодный металл кинжала прорезает ткань куртки и рубашки, а затем и кожи. Как в первые секунды, когда сердце разрывают на части, совсем нет боли, а затем она охватывает каждую крупицу во мне.
Поднимая руку, я вижу, как серебристая кровь, совсем непохожая на человеческую, стекает с пальцев, срываясь вниз, в Хаос, смешиваясь с его силой. Один шаг – и я растворюсь в нем вся.
Чья-то ледяная рука от него удерживает.
У меня нет сил вырваться, и я оседаю на землю, чувствуя, как вместе с кровью из зияющей раны в груди вытекает жизнь. Последнее, что я вижу, прежде чем провалиться во тьму, – ее, отпускающую мою руку. Сжимающую темный клинок, щедро политый светлой кровью.