Не говоря ни слова, я опустилась на пол рядом с кроватью, где он сидел, и взяла поврежденную руку. Должно быть, во время драки Даркхолд вывихнул запястье и ободрал локоть. Понятия не имею, были ли у него какие-то другие травмы, а сам он бы не сказал. Но, к моему удивлению, Дарк не стал сопротивляться.
Жаль, что я не знаю, как управлять этой силой. Она словно гейзер, то утихает, то взрывается неконтролируемой мощью.
У Дарка были ледяные руки. От напряжения мышцы стали каменными. Он внимательно следил за мной и, кажется, даже не дышал.
– Зачем? – В полной тишине его голос прозвучал еще более пугающе, чем во сне.
– Тренируюсь на тех, кого не жалко.
– Врешь.
– Возможно. Но ты больше не можешь мне приказать.
Ссадины медленно затягивались. Направлять магию оказалось намного труднее, чем хаотично ее использовать. Но все же это была она! Светлая сила! То, о чем я так долго мечтала. Я – маг. Не совсем, конечно, обычный, но если верить Кейману – очень сильный светлый маг.
– Ничего не было, – вдруг сказал Даркхолд.
От неожиданности я потеряла концентрацию и почувствовала, как магия угасает, так до конца и не исцелив ссадины.
– Ты о чем?
– Ночью ничего не было. Ты напилась, поймала меня в коридоре и предъявила кучу претензий. Потом мы целовались – просто чтобы тебя заткнуть. Зашли в комнату, ты сказала, что ненавидишь меня, упала на пол и сладко заснула. Я тебя… э-э-э… отряхнул, раздел и сунул в кровать. Все. Сенсации не будет.
– Тогда почему ты сказал директору другое?
– Хотел побесить.
– А она сказала, что слышала, как мы…
– Она, кажется, тебя ненавидит. Есть идеи, почему?
– Ни одной, – шепотом ответила я.
И долгая пауза, на протяжении которой я пыталась найти в глазах темного принца хоть что-то светлое, хотя бы отражение магии, что его исцеляла, прервалась подушкой, прилетевшей сначала в Дарка, а потом и в меня.
– Значит, за едой, рискуя жизнью, пробираюсь я, а первым лечат его?!
Глава 8
Наутро я проснулась от яркого, ударившего в лицо света. Несколько минут пыталась привыкнуть и проснуться, а потом сопоставила силуэт, стоящий на фоне окна, с образом Кеймана, и резко села в постели.
– Не хочешь рассказать, почему до самого обеда тебя не могли разбудить?
– Ну, разумеется, потому что до утра мы занимались бурным сексом втроем, – раздался холодный голос Даркхолда откуда-то из другого конца палаты.
Что-то он в последнее время разговорчивый. Обычно ни слова не допросишься, а тут аж длинными предложениями, да еще и каждый день. Жаль, что не совсем то, что стоит говорить в приличном обществе.
– Будь это так, я бы не волновался, – ответил Кейман. – Но что-то мне подсказывает, что вчерашнего всплеска магии адептке Рейн было мало и она взялась еще и лечить вас с адептом Уотерторном. Ну, судя по отсутствию на вас последствий драки двух самцов.
Я густо покраснела и сделала неубедительную попытку спрятаться под одеяло.
– Коралина. – Кейман со вздохом прошелся туда-сюда мимо койки. – Я впечатлен твоим желанием помочь… гм… друзьям, несмотря на личные сложности. Но как ты думаешь, почему мы запрещаем адептам использовать магию друг на друге?
– Ну… потому что может выйти боком?
– Именно. Вы понятия не имеете ничего о границах своих способностей. О том, навредит ваша сила или поможет. Не умеете ее контролировать. Но самое главное: вы не чувствуете, когда вредите себе. В лучшем случае доводите себя до истощения, в худшем – до могилы. Скажи мне, Коралина, ты готова пожертвовать жизнью ради того, чтобы у двоих идиотов перестали болеть сломанные ребра?
Я открыла было рот напомнить, что вроде как бессмертна, но поймала взгляд Кеймана и стушевалась. Еще не хватало раскрыть свою главную тайну Даркхолду.
– Не готова.
– Чудненько. Господин Уотерторн, господин ван дер Грим, вы хоть иногда головой-то думайте. Понимаю, в этом возрасте сложно, при виде симпатичной девушки мысли и юмор генерируются в одном месте. Но от будущих магов хотелось бы большей осознанности. Итак, довожу до вашего сведения распоряжения директора. Адепт Уотерторн, вы можете быть свободны. О драке сообщили вашему отцу, он уже выслал вам… гм… полагаю, нечто вроде ноты отцовского протеста. Адепт ван дер Грим…
– Что, тоже отцу написали? – усмехнулся Даркхолд.
– Какой-то вы стали разговорчивый, – хмыкнул Кейман. – Даже немного радостно. Нет, сеанс некромантии мы решили не проводить, ограничились наказанием. Зайдите к директору, она прополощет вам мозг и выдаст направление.
– За что меня наказывать? Я драку не начинал.
– Отличный уровень аргументации! Уже соответствуете пятилетке. Рекомендую еще немного поработать над игрой бровями, и тогда канючить «я ни в чем не виноват, но больше не буду» получится убедительнее. А наказание за то, что дерзите магистрам и позволяете адепткам без диплома себя лечить. Ну и теперь…
Кейман перевел взгляд на меня, а Элай фыркнул:
– Десерт.
– Вы тоже, господин Уотерторн, зайдите к директору. Скажите, что я направил.
Парень насупился и отвернулся.
– И мне к директору? – вздохнула я, предвкушая очередной сеанс морального унижения у Деллин ди Файр.
– Нет, с тебя пока хватит. Я согласовал твое обучение в лекарском доме. В школе тебе делать нечего. Будешь приходить на занятия ко мне, на историю, физподготовку. Остальное время проведешь с целителями. Возможно, у них получится тебя чему-то научить. Еще раз, Коралина: мы хотим, чтобы ты училась не заполнять бумажки, а контролировать и развивать свой дар. Поэтому если тебя отправят писать письма и разбирать архив, немедленно сообщи мне. Поняла?
– Да, – кивнула я с явным облегчением. – Спасибо.
– Пока не за что. Не подведи меня, я пол-утра скандалил с директором.
Кейман поднялся.
– Так что вам, парни, не повезло. Магистр ди Файр злая, как дракон.
– И его это радует, – хмыкнул Элай, когда Кейман, посвистывая, удалился. – Странный персонаж. Вот что я скажу, ребята. Надо разобраться во всем. Кто-то на студенческих вечеринках подмешивает в напитки зелья. Это не шутки. Что-то надо делать.
– Не устраивать студенческие вечеринки? – осторожно предположила я.
– И зачем вообще тогда нужна школа?
– Ладно, и что именно надо сделать?
– Выяснить, как зелье попало в напитки. Пострадала только ты или есть множество жертв? Случалось ли такое ранее – вдруг кто-то просто боится признаться?
– Пока звучит неосуществимо. Директор порвет нас на ленточки, когда узнает – а она узнает, – что мы сунули свой нос. Как ты собираешься выяснить?
– Пока не знаю. А у тебя нет дара предвидения?
– Если бы был, я не пила бы из того стакана.
– Да, ты права. Ну…
– Так давайте устроим еще одну вечеринку и узнаем, кто подливает зелье.
Я застонала, закрыв голову одеялом. В душе теплилась робкая надежда, что сейчас Элай скажет что-то вроде «это слишком безрассудно, мы уже получили одно наказание, и не стоит нарываться на новое».
– Отлично! Как раз через два дня захват флага. Вот выиграем – и устроим вечеринку!
– Вы оба психи!
– Я – нет, – флегматично отозвался Даркхолд. – Просто попал под ваше дурное влияние.
Ого. Оказывается, он даже умеет шутить.
Когда в кабинете Деллин раздался стук, она нутром почувствовала: ничего хорошего этот стук не несет. В последнее время никто не приходил с хорошими новостями. Ощущение тьмы, сгустившейся над Штормхолдом, крепло с каждым днем. И хотела бы она сказать, что не знает причин. Так было бы проще.
– Войди, – наконец вздохнула Деллин.
– Скажи, пожалуйста. – Кейман осторожно закрыл за собой дверь. – Ты разводишься?
– Что? Нет, с чего ты взял?
– С того, что твой супруг в последнее время куда чаще общается со мной, чем с тобой.
– Если соберетесь в совместный отпуск, пришлите открытку. Я работаю, Кейман. И Бастиан работает. Когда он пропадает на своих месторождениях, я не возмущаюсь. И ничто не мешает ему прилететь в школу и провести со мной выходные. Ну… кроме явного желания провести их с тобой.
Кейман усмехнулся.
– Язвить ты можешь сколько угодно, адептка Шторм, но меня волнует не твоя личная жизнь. А то, что ты прячешься даже от тех, кого любишь. Если бы ты избегала меня, я бы понял. Ты обижена, имеешь право. Я пропал почти на тридцать лет…
– Я не…
– Я знаю тебя. Дольше, чем кто-либо в этом мире. Ты обижена, и ты имеешь на это право. Я исчез, скинул на тебя своего ребенка с именем, которое ты ненавидишь. Оставил разбираться с меняющимся миром. Не буду врать, что не предполагал эти изменения. Или что верил, будто тебе легко и просто. Я сбежал, чтобы не вспоминать о том, что потерял. Но, наверное, все эти годы я был счастливее тебя, и это несправедливо.
Впервые за много дней ее губ коснулась улыбка.
– Нет. Я была счастлива. Много-много лет.
– А потом появился Даркхолд. И напомнил тебе о брате.
– Дело не в Даркхолде.
– В Коралине? Ее существование поставило под вопрос все, что я знал о Штормхолде. Светлая богиня… Ты поэтому так ее невзлюбила? Ревнуешь? Боишься, что она станет тем, кем не получилось стать у Таары?
Хотела бы Деллин испытывать ревность. Она бы ей даже обрадовалась. Рассмеялась глупому смертному чувству.
– Да, – вздохнула она, – возможно, ты прав. Я стараюсь, Кейман, правда. Но Коралина ворвалась в мой мир, разрушив тщательно выстроенный порядок. Перевернула с ног на голову всю школу. Элай в нее влюблен, и я не знаю, что сказать Арену. Что его сын ухаживает за бессмертной светлой богиней, даже не осознающей своего места в мире? Что его сын умрет, а невестка останется такой же молодой и прекрасной?
– Кажется, ты теперь представляешь, как я провел годы твоей учебы в школе, – рассмеялся Кейман. – Для Бастиана нашелся выход. Может, Элаю тоже повезет?
– Ты желаешь Элаю стать драконом? Помнишь, при каких обстоятельствах это произошло с Бастианом?