– Я дарю ей новую жизнь, – спокойно отозвался Редран. – Не бойся. Я не враг ни тебе, ни Одри. Ритуал поможет ей стать достойной тебя. Она этого просила.
– Нет! Он лжет! Не верь ему!
Тень зашипела и бросилась в мою сторону. Пришлось отшатнуться.
– Она умирает.
– Она будет жить, если ты дашь мне закончить, Даркхолд! Одри хочет стать одной из нас.
– Одри никогда бы не захотела стать такой, как я! – рыкнул он в ответ. – Она видела, к чему приводит уродство.
– Быть демоном – не значит быть уродом, – возразил Редран. – Все в прошлом, мой мальчик. Мы больше не позволим обращаться с нами так, как привыкли смертные. И твоя Одри станет первой из тех, кому мы позволим быть среди нас.
Дарк бросился к нему, но демону хватило сил его удержать, во всяком случае на пару минут.
– Послушай! Это был ее выбор! Она хотела стать достойной тебя!
– Замолчи! Никогда… никогда она бы не пожелала этого! Ты ее убил… ты с ней это сделал…
Редран схватил его за руку и силой вложил в ладонь трепещущее сердце.
– Чувствуешь? Оно бьется. Она живет. Ее жизнь в твоих руках. И ты подаришь ей новую.
Оставив Даркхолда беспомощно сжимать сердце Одри, демон отошел к другому столу, на котором я увидела старый сундук. Открыв его, Редран достал еще одно сердце. Черное, как будто высеченное из чистой темной магии.
– Сделай это сам и увидишь, почему она этого хотела. Подари ей жизнь. Подари ей почетное место в нашем новом мире.
Медленно Дарк оторвал взгляд от сердца и перевел на Редрана. Подошел к Одри. Происходящее напоминало какой-то страшный сон. И как во сне, я не могла сдвинуться с места, не могла закричать, не могла проснуться. Вот только все происходило в реальности.
Ласково и невесомо он коснулся светлых волос, прощаясь.
– Если увидишь Коралину… скажи, что она была права. Там, за водопадом, действительно пещера.
Когда он опустил сердце в зияющую рану, Одри закрыла глаза. Но прежде, чем затихнуть навсегда, сердцу хватило сил на последний удар.
Даркхолд повернулся к Редрану. На первый взгляд его морда ничего не выражала, но мне почему-то показалось, что Редран в ужасе. Я и сама была, но лишь потому, что беспомощно наблюдала, как Дарк неумолимо соскальзывает в пропасть.
– Она никогда не хотела быть такой, как я, – глухо и равнодушно произнес он и сделал шаг по направлению к демону. – Но если мы хотим создать новый мир…
Он вскинул руку. Пальцы с хрустом вошли в грудину Редрана и там сжались.
– Надо потренироваться.
Хрипы демона заглушил безумный женский смех.
Тень больше не была у него за спиной. Тьма стояла рядом.
– Здесь Даркхолд убил отца?
– Человека, который его вырастил. Не думаю, что можно назвать ван дер Грима отцом Дарка. Отцы так не поступают.
– Родители бывают разные. Тебе ли не знать.
Кейман подошел к краю обрыва и задумчиво потрогал камень носком ботинка. Через несколько секунд, словно после раздумий, камень полетел вниз.
– Зачем мы здесь?
– Мне снилось, что он пришел сюда. – Деллин плотнее запахнула куртку. – Подумала, что магия, возможно, возвращается. И сны снова что-то значат.
– Сны всегда что-то значат. Но не всегда то, что нам бы хотелось.
– Ты о чем?
– Возможно, нам придется смириться с положением вещей. С тем, что Даркхолд – король Бавигора. И что Бавигор – враг Штормхолда. Возможно, мы с Даркхолдом должны быть на разных сторонах. Таков его путь… и наш. Твой.
– Я не могу, – тихо ответила Деллин. – Не могу дать ему превратиться в чудовище. Он не заслуживает такой судьбы.
– Или ты хочешь искупить вину перед его отцом? Исправить ошибки прошлого?
– Ошибки?!
В прежние времена, когда Деллин ди Файр бывала в такой ярости, в небе сверкали молнии. Но сейчас низкие серые облака остались глухи к эмоциям своей повелительницы.
– Вину?! Мою вину перед Акорионом?! Я виновата перед ним?!
– Я этого не говорил, – спокойно отозвался Кейман. – Но если бы наши чувства были к нам справедливы… он был твоим братом-близнецом. Половинкой тебя.
– Ты – моя половинка, – отрезала Деллин.
– Да, и поэтому я тоже чувствую вину. Возможно, куда более сильную, чем ты, потому что я должен был уберечь вас. И мне тоже хочется уберечь Даркхолда, чтобы избавиться от этого чувства. Только это не сработает. И это… возможно, не то, что нужно Дарку.
– Помимо Дарка есть миллионы жизней, которые могут оборваться. Я не дам ему стать убийцей.
– Он король, который поведет свою армию, а не убийца.
– Это одно и то же.
– Арен Уотерторн – самоубийца или герой?
– Идиот.
– Кто угодно, только не он. Мне тоже жаль Даркхолда, Деллин. Но, возможно, единственный способ остановить его – это убить. А я не готов. Он не Акорион.
– Но из-за него я снова теряю тех, кого люблю.
– Ты так не думаешь. Кстати, почему тебя так ненавидит Редран? Неудавшаяся ученица, конечно, бьет по самолюбию. Но ни разу еще не видел такого бешеного педагога. Есть ощущение, что между вами нечто большее, чем неудачное сотрудничество. Любовь? За что можно так ненавидеть?
– Есть за что.
– Поделишься?
– Это некрасивая история.
– Я же был директором школы. Я привык.
– Демоны приобретали свои особенности разными путями. В основном с подачи Акориона, но и я не отставала. Давным-давно, в лучшие годы бытности Таарой, мне служил один демон. Ничего особенного, обычный паренек. И как-то он провинился. Не помню, что именно он сделал, но помню, что это была такая ерунда, что даже Акорион удивился, когда узнал. Но я впала в бешенство. И сказала, что раз он не способен думать головой, то пусть вместо нее будет звериная морда.
– Оу… да, я бы тоже взбесился. Это был Редран? Демоны так долго живут?
– Его отец. Долго живут не все, только те, над кем мы поработали. Когда используешь тьму, чтобы менять жизнь, она становится мучительно долгой. Акориону понравилось. Звериная голова – это же весело. Мы создали их достаточно, чтобы в Бавигоре и даже в Штормхолде волчья морда не вызывала вопросов. Но Редран помнил рассказы отца. Может, если бы он рассказал… я бы что-то исправила.
– Любовь и месть. Все всегда сводится или к любви, или к мести.
– К любви, к сожалению, реже.
– О, любовь – это гораздо более разрушительное чувство, – улыбнулся Кейман. – Разбитое сердце способно уничтожить мир. Идем. Вернемся во Флеймгорд. Поможем с подготовкой к наступлению Бавигора. Попытаем счастья с магией – вдруг уже начала возвращаться? Поцелуешь в нос дракона, а не то его разбитое сердце даст прикурить даже Хаосу. Даркхолд поговорит с тобой, когда будет готов. В конце концов, Элай, по их заверениям, еще жив. А значит, наш племянник еще не превратился в монстра.
Краем глаза Деллин заметила движение и, обернувшись, увидела, как Коралина оседает на камни у самого края обрыва.
– Коралина! Что случилось? Ты как?
Деллин опустилась возле нее на колени, как будто могла хоть чем-то помочь. Но она даже не могла ее коснуться. И эта беспомощность жгла сильнее каленого железа. Она думала, что пережила все кошмары, какие только существуют. Оказывается, остался еще один: дети, которым она не могла помочь.
– Скажите ему… скажите, что я здесь. Заставьте его остановиться!
– Я не могу. Мы отправили целую сотню писем, но Даркхолд не хочет говорить с нами. Что случилось, Коралина? Что с ним случилось?
– Он убил Редрана. Редран хотел провести с Одри какой-то ритуал. Он вырезал ей сердце. Я думала, что успею привести Дарка к ней, что он сможет ей помочь. Но он не успел. И он не дал Редрану провести ритуал, а потом…
Она устало опустилась на камни.
– Тень никого к нему не подпустит. Она слишком сильная. Я не знаю, что делать. Не знаю, как ему помочь. Он совсем один, а я даже не могу сказать, что я здесь, эта тьма меня не пускает!
– Редран мертв?
Деллин посмотрела на Кеймана.
– Думаешь, теперь у нас есть шанс? Если Даркхолд избавился от Редрана, то ему будет сложнее промыть мозги. И мы, возможно, договоримся?
– Я бы не рассчитывал. В Бавигоре достаточно желающих промыть королю мозги. Но кто знает.
– Может, он отпустит Элая… – пробормотала Коралина. – У него никого больше нет. Только Элай. Может, он его пощадит?
Она посмотрела с такой отчаянной надеждой, что Деллин не удержалась и погладила ее по копне светлых косичек. Точнее, попыталась – рука повисла в воздухе.
– Может быть. Хотела бы я хоть краем глаза увидеть, что будет дальше.
– Жаль, что я не могу спать, – всхлипнула Кора. – Может, снова приснился бы какой-нибудь мрачный мужик и дал туманный намек.
– Какой еще мужик?
– Мне снились разные сны. В ночь, когда пропала Одри, мне снился мужчина. Я не узнала его, а он словно хорошо меня знал. Он сказал, что у таких, как мы, не бывает кошмаров. Что сны – отражения наших душ. Эхо силы, которая нас питает. Еще сказал, что я – это он. Магия, которая спит в недрах нашего мира и питает все живое.
Она подняла взгляд. Деллин поежилась, хотя ветра не было.
– Он говорил о тебе. О том, что ты забыла, что даже Хаос подчиняется законам мироздания. Сказал, что ты поймешь, но…
Если ты, конечно, расскажешь об этом разговоре прежде, чем умрешь.
– Это невозможно. Он даже не мертв, он растворился в… магии, которая питает все живое… боги!
– Кто он?
– Акорион. Родной отец Даркхолда. Мой брат.
А вот теперь ветер поднялся, и на миг Деллин показалось, что магия вернулась. Но уже в следующее мгновение она поняла, что это лишь трепет мощных крыльев. Сны не обманули и на этот раз: Даркхолд пришел туда, где убил отца.
А еще он не удивился, увидев их. Его взгляд показался ей пустым и безжизненным, и она бы солгала, если бы сказала, что не узнаёт его. О нет, богиня хаоса и смерти прекрасно знала это ощущение: когда внутри не осталось никаких человеческих эмоций.
– У вас есть сутки, – равнодушно произнес Даркхолд ван дер Грим, король Бавигора, – чтобы сдаться. По истечении этого срока демоны войдут в Штормхолд. И установят новый порядок.