Лена поколебалась. Она хотела выйти, хотела побыть с Лукасом наедине, но ведь именно этого она столько времени избегала.
– Лучше ты зайди в дом. – Она приоткрыла дверь еще немного, чтобы Лукас мог войти, но он не двинулся с места. – Ну что? – нетерпеливо спросила она.
Он выглядел немного смущенным.
– Я хочу поговорить наедине.
Лена уже представляла себе, как переступает порог и они целуются на террасе. Только невероятным усилием воли ей удалось прогнать это мысль. И она поняла, что не сможет владеть собой, если останется наедине с Лукасом.
– Даниэль спит – достаточно «наедине»? – спросила она строго, хотя ей совсем не хотелось, чтобы ее слова прозвучали именно так.
Лукас мгновение поколебался, очевидно, размышляя, каковы шансы уговорить Лену выйти на улицу, но в конце концов вошел. С него тут же накапала целая лужа. Радуясь потоку свежего воздуха, Лена оставила дверь приоткрытой и выжидающе посмотрела на Лукаса.
– Почему ты меня избегаешь? – прошептал он.
– Я… – Лена запнулась. – Я тебя не избегаю, – выговорила она со второй попытки, от души надеясь, что Лукас не заметит столь очевидной фальши в ее голосе.
– Ты из-за чего-то злишься на меня? – спросил он, как ей показалось, чересчур громко.
Лена покосилась на брата, но тот по-прежнему спал.
– Пожалуйста, тише! – попросила она. – С чего мне на тебя злиться?
– Ты мне скажи! Это ты меня избегаешь.
– Вовсе нет. – Ее сердце будто сжала невидимая рука. – Это… – И она снова замолкла, потому что сама не знала, что сказать.
– Мы со Стефани расстались – из-за тебя, – снова шепнул он, и бабочки в груди у Лены разом проснулись.
Лукас не помнил, но этот разговор у них уже состоялся, и Лена знала, чем он закончился. Нельзя допустить, чтобы все повторилось, Лукас не должен продолжать.
– Лукас, пожалуйста, перестань! – взмолилась она.
Глаза у нее наполнились слезами. Они потекли по щекам, оставляя мокрые следы. Бабочки в груди и рука, сжимавшая сердце, плохо сочетались. Теперь, когда слезы потекли, Лена больше не могла их сдерживать.
Лукас шагнул к ней, затем еще раз. Лене следовало остановить его, но она не могла и не хотела. Он коснулся ладонями ее щек. Она видела веснушки на его скулах и капли дождя на ресницах. Лукас наклонился к ней, и Лена поняла, что бабочки в груди выиграли битву. Он прижался губами к ее губам, и все вокруг будто завертелось в вихре красочных образов. Ее сердце бешено колотилось, но она не могла различить изображения – это напоминало катание на американских горках.
Внезапно образы стали замедляться, и наконец один из них замер перед ее мысленным взором. Лена увидела Лукаса, лежащего в парке на земле, он был весь в крови. Потом возник новый образ – этого Лена раньше не видела: Лукас падает на колени и кричит от боли. Над ним возвышается один из легионеров и смеется.
Это вернуло Лену к реальности. Она тут же оттолкнула от себя Лукаса и стала хватать ртом воздух. Он растерянно посмотрел на нее и хотел вновь обнять. Она предостерегающе подняла руку.
– Прекрати! – выдохнула она, и на ее глаза опять навернулись слезы.
– Что с тобой? – обеспокоенно спросил он.
– Я не могу, – произнесла она сдавленным от слез голосом.
– Почему? – В его голосе звучало отчаяние. – Из-за этого Дариана?
И тут Лену пронзила ужасная мысль, и ее будто парализовало. Лукас не остановится! «Заставь его прекратить, иначе он умрет. Так надо!»
В этот момент Лена ненавидела себя больше, чем кого бы то ни было в мире.
– Да, – прошептала она.
Лена увидела, как в глазах Лукаса будто что-то разбилось, и на долю секунды он стал похож на образ из недавнего сна. Он выглядел таким скорбным и уязвленным, что Лене было мучительно на него смотреть.
– И ты поняла это только после того, как мы поцеловались?
Лукас сверлил Лену взглядом темно-зеленых глаз.
– Прости.
Больше всего ей хотелось закричать, что это неправда, но она сдержалась. Накатила еще одна волна слез, и лицо Лукаса расплылось. Лена опустила веки и погрузилась в созданный ею самой мир – мир тьмы и страданий. Наконец она услышала, как он громко захлопнул за собой дверь на террасу и выбежал под дождь.
Через несколько секунд Лена повернулась к брату, который все еще лежал на диване с закрытыми глазами.
– И давно ты проснулся? – спросила она, всхлипывая и вытирая слезы с лица. Даниэль мог больше не притворяться, она знала, что он не спит.
Даниэль приоткрыл веки и бросил на сестру неодобрительный взгляд.
– Достаточно давно, чтобы впервые в жизни мне стало стыдно за то, что ты моя сестра.
Даниэль больно ранил Лену этими словами.
– Ты вообще не понял, что случилось! – попыталась она оправдаться.
– Ты поцеловала Лукаса, а потом сказала, что тебе нравится другой. Поправь меня, если я неправильно понял!
Лена не могла ничего возразить. Даниэль обрисовал все верно и лаконично.
– Не думал, что ты можешь быть такой жестокой. Лукас, конечно, привык держать удар, но чтобы вот так… – Даниэль состроил печальную мину. – Если поторопишься, может, успеешь догнать его и унизить еще раз. Я думаю, ты уничтожила в нем не все самоуважение, капелька еще осталась. – Даниэль посмотрел на сестру, покачал головой и с укором продолжил: – За последние несколько дней тебе удалось оттолкнуть от себя всех друзей. Что с тобой, в конце концов?
Она молчала, и брат наконец вышел из гостиной, оставив ее одну.
Лена чувствовала себя предательницей. Она с трудом добралась до кровати и вытащила браслет из-под подушки.
«Теперь он ненавидит меня! И правильно!» – в отчаянии думала она, вжавшись в подушку, пока не кончился воздух. «Но лучше пусть он ненавидит меня, зато останется жив», – пыталась она себя успокоить.
Ей снова приснился Лукас с пустыми глазами, который ее не узнавал. На этот раз она бежала за ним, но так и не смогла догнать. Он ушел, ушел навсегда. Дариан стоял рядом и говорил ей, что так будет лучше, но она ему не верила.
На следующее утро Лена проснулась в том же состоянии, как и заснула: с опухшими глазами и бесконечным чувством пустоты в сердце.
В комнате было светло и тихо, непривычно тихо. Лена посмотрела на часы: уже половина одиннадцатого. Она проспала, причем основательно. Ее никто не разбудил. Даниэль уехал один, как и всю предыдущую неделю. Даже если бы она попросила ее подвезти, он бы, пожалуй, этого не сделал. Лукас ведь его друг. Они наверняка уже создали клуб «Я ненавижу Лену Бардон», осталось только пригласить туда учителя физики. Хотя сейчас Лена сама не отказалась бы вступить в этот клуб.
В такое время идти в школу было уже бессмысленно.
«Собственно говоря, теперь ходить в школу вообще нет смысла. Что мне там делать, если Лукас ненавидит меня, а с Арианой мне дружить нельзя?»
Лена переоделась в старые джинсы и зеленую футболку. Эти вещи вполне подходили, чтобы с удобством провести полдня перед телевизором и выйти из дома перед тем, как вернутся остальные члены семьи.
Спускаясь по лестнице, Лена услышала какие-то звуки из кухни. Она была уверена, что это не родители, да и Даниэль тоже вряд ли стал бы ее дожидаться после того, что вчера наговорил. Он смотрел на нее так, будто не хотел находиться с ней даже в одной стране – не то что в доме.
«Может, это грабители?» – «На кухне?» – насмешливо спросил внутренний голос. «Заровин и Велизар?» И снова внутренний голос: «На кухне? Серьезно?»
Лена вошла на кухню и замерла в изумлении. Финн преспокойно делал себе чашку кофе. На столе перед ним лежали круассаны.
– Доброе утро! – весело пропел он.
– Что ты здесь делаешь?
– Кофе. Сделать тебе тоже?
С этими словами он достал из кухонного шкафчика еще одну чашку.
Финн с первого раза открыл нужную дверцу шкафа, и это вывело Лену из ступора.
– Ты же здесь не живешь! – выпалила она.
– Кто сказал? – удивился он.
– Владельцы дома, – мрачно ответила Лена, но Финн лишь улыбнулся и снова повернулся к кофеварке.
Вскоре он поставил на стол две чашки со свежим кофе.
– Угощайся. – Он указал на круассаны: – Прямиком из Парижа, из моей любимой булочной.
«Ну само собой».
Все еще ошарашенная, Лена уселась за стол, и Финн подвинул к ней чашку.
– Спасибо, – тихо поблагодарила она и взяла круассан. Отломила кусочек и положила в рот. Булочка была наполнена шоколадом и таяла во рту. «Наверное, потому что в ней шестьдесят процентов сливочного масла и сорок процентов сахара». Лена положила в рот еще кусочек и вопросительно посмотрела на Финна.
На шее у него висела тяжелая серебряная цепь с серо-голубым кулоном – такого же цвета, что и его глаза. Тотем. Круглый плоский камень оплетало множество серебряных нитей, которые складывались в узор, похожий на солнечные лучи.
– Ты не пошла в школу, и я подумал, что это наверняка из-за вчерашней ссоры.
Лена удивилась, как он узнал, но тут ей пришло в голову, что он имел в виду другую ссору. «С кем я вчера только не поссорилась».
– Дариан не центр вселенной, даже если ему трудно с этим смириться, – возразила она, делая большой глоток кофе.
– Он заявил, что больше никогда с тобой не заговорит. Мысль, что Дариан с кем-то больше не разговаривает, кажется мне иногда очень заманчивой. Может, скажешь, какие волшебные слова нужно произнести, чтобы это произошло?
– Никаких волшебных слов не существует. Он просто терпеть меня не может, и не только он. У них целый клуб.
– Что за клуб? – полюбопытствовал Финн, откусив круассан.
– Неважно. Дариана все равно в него не примут. – Эти слова Лена адресовала скорее себе, чем Финну.
– На острове мы не все успели тебе рассказать, так что…
– Пожалуйста, Финн! Только не сегодня, ладно? – перебила его Лена.
В глазах у нее снова защипало, а ей меньше всего хотелось в очередной раз расплакаться перед Финном.
Он коротко взглянул на нее и кивнул.
– Чем сегодня займешься?