– Твоя же школа, разве нет? – рыжая голова снова высунулась в окно, оценивая пройденное после выгрузки Вальхема расстояние. – Думаю, он нас уже не видит. Итак, каков наш план?
Глава 18
Столь раннее прибытие каравана явилось для жителей Цигбела полнейшей неожиданностью. Доходило до того, что люди отказывались верить тем, кто говорил о показавшемся на горизонте пыльном шлейфе. Но когда из желтого облака проступили поблескивающие на солнце механизмы идущих полным ходом эшелонов, город буквально взорвался.
Обычно подготовка к вокзальной ярмарке занимала пару дней, но сегодня все пришлось укладывать в считанные часы, что ожидаемо вылилось в полнейший хаос и неразбериху. Несмотря на то, что продавцов собралось существенно меньше, чем обычно, поскольку из других деревень и городков никто подтянуться просто не успел, даже тех немногих, что смогли примчаться на перрон, оказалось достаточно, чтобы устроить знатную толчею.
Впрочем, поднявшаяся суматоха довольно быстро рассредоточилась по окрестным переулкам, когда на перроне показались два полицейских экипажа. Кареты остановились напротив Правительственного Эшелона, и из одной начали выгружаться полицейские, перекрывшие все подступы к транспорту, а из другой на землю спрыгнул генерал Голстейн, что только дополнительно ускорило эвакуацию собравшихся зевак. Следом за Инспектором на подножку выбрался губернатор Моккейли, у которого спуск занял куда больше времени и сопровождался натужным сопением, кряхтением, вкупе с чередой искренних и глубоко прочувствованных проклятий.
На его счастье, Инспектор уже взлетел по ступенькам только-только остановившегося эшелона, и не мог слышать этих жалоб. Открывший генералу дверь капитан Крелл торопливо отступил в сторону, приглашая его проследовать дальше по коридору, устланному мягким, приглушающим шаги ковром.
Генералу уже не раз доводилось путешествовать на Правительственном Эшелоне, а потому он ориентировался тут как у себя дома. Голстейн сразу же проследовал до главного салона, откуда доносились звуки музыки, но вот у самой двери вдруг замешкался. Он остановился и оправил мундир, тщательно разгладив на нем все складочки, попутно еще пару раз проведя руками по своим волосам. Складывалось впечатление, что генерал специально выискивает поводы, чтобы еще немного потоптаться на пороге, не решаясь взяться за дверную ручку.
Мелодия закончилась, и других поводов медлить не осталось. Голстейн деликатно постучал и толкнул дверь.
– Ваше Святейшество! – шагнув в салон, он почтительно поклонился, причем чувствовалось, что генерал делает это не только по велению протокола. – Рад видеть вас в добром здравии!
– О! – развернувшись на табурете, Мать Свейне смерила своего гостя презрительным взглядом. – Увы, не могу того же сказать про вас, Ваше Ничтожество.
Щеки Голстейна захлестнула краска, но он промолчал, смиренно проглотив ее оскорбительную реплику. В конце концов, сейчас на кону стояли вещи, куда более важные, нежели их личные обиды и мстительные язвительности.
– Я знала, я чувствовала, что тут, так или иначе, замешан верный цепной пес двух полоумных братцев! – продолжала тем временем Мать Свейне. – Ради кого-то другого они бы не стали так расстилаться, исполняя любые его капризы по одному щелчку пальцев.
– Даже цепным псам иногда требуется помощь, – один бог знает, каких усилий требовало от Голстейна проявление подобного смирения.
– Не может быть! – от такого поворота даже сама епископ немного растерялась, но быстро взяла себя в руки. – Вам понадобилась моя помощь?! Что же за кирпич угодил вам в голову, испугав вас настолько сильно, что вы даже убедили братцев на время отпустить меня из дворцовых казематов?!
– Я вам все покажу, – генерал отступил в сторону, приглашая Мать Свейне на выход. – Уверен, нам найдется, о чем поговорить, причем без насмешек и столь любимого вами сарказма. Вы и сами очень скоро непременно вспомните, что такое настоящий страх. Я обещаю!
– Вот как?! – тонкие брови озадаченно приподнялись. – Вы меня интригуете, генерал.
Мать Свейне поднялась и, подойдя к вешалке у двери, сняла с нее такой же серый и безликий как ее платье плащ и накинула его на плечи. Ее голова, прежде чем скрыться под большим капюшоном, кивнула на стоявшую в углу сумку.
– Мой скромный багаж не прихватите?
Голстейну ничего не оставалось, как подхватить баул, невольно выступив в роли носильщика, поскольку тратить драгоценное время на еще одну порцию препирательств представлялось непозволительной роскошью.
У выхода к трапу их, помимо Крелла, ожидал еще и офицер, командующий отделением охраны.
– Ваше Превосходительство! – он отдал Голстейну честь, но уходить с дороги не спешил. – Вне эшелона и других мест содержания заключенный должен находиться исключительно в кандалах и в сопровождении конвоя.
– Да куда я убегу-то? – фыркнула Мать Свейне. – Я ведь даже не знаю, где мы находимся!
– И тем не менее. Таков приказ.
– Я забираю ее… его под свою личную ответственность, – решительно заявил Голстейн.
– Тогда вам следует подписать соответствующий документ, – офицер выхватил из кармана сложенный лист бумаги, который протянул ему. Наверняка он предполагал такое развитие событий и предпочел подготовиться заранее.
Быстро пробежав документ взглядом, генерал взял протянутое ему перо и подмахнул рапорт.
– Всего вам доброго! – удовлетворенно кивнув, офицер убрал бумагу обратно в карман и отступил в сторону, а Крелл даже не пытался скрыть вздох облегчения. Нести ответственность за столь высокопоставленного узника – то еще удовольствие!
Зато теперь все сопутствующее «счастье» обрушилось на голову несчастного Моккейли. Увидев, кого именно нелегкая принесла в его вотчину, губернатор рефлекторно предпринял попытку к бегству, и только отказавшиеся слушаться ноги уберегли его от серьезного конфуза.
– В… В… Ваше С… Святейшество! – залепетал он. – Для нас огромная честь!..
– Это Моккейли, – пояснил Голстейн с легким раздражением от бестолковости толстяка, – местный губернатор. Он искренне рад вас видеть и с готовностью удовлетворит любой ваш каприз, но это потом, а сейчас нам следует поскорее отправляться в ратушу. Прошу.
Он распахнул перед Матерью Свейне дверь полицейской кареты и помог ей забраться внутрь, после чего поднялся следом, положив ее сумку на одно из сидений.
– А вам, губернатор, лучше отправиться в другом экипаже, вместе с патрулем, – дверца захлопнулась перед самым носом Моккейли, и карета сразу же тронулась с места, оставив его в полной растерянности посреди пустого перрона.
– Как прошло путешествие, Ваше Святейшество? – Голстейн чуть ли не из кожи лез, демонстрируя предупредительность и галантность.
– Всяко веселей, нежели в камере сидеть, – хмыкнула его спутница. – Пусть даже трехкомнатной и с личной прислугой. И, кстати, хватит уже потчевать меня этим бесполезным титулом! Он, в конце концов, давно в прошлом. В том числе и вашими стараниями, генерал. Так что «госпожа Свейне» будет вполне достаточно.
– Как пожелаете… госпожа Свейне.
Худые бледные пальцы чуть отодвинули в сторону шторку на окошке, чтобы открыть вид на улицу и проплывающие мимо дома. По утонченному лицу скользнула тень разочарования.
– Честно говоря, я пребываю в легком недоумении, – вздохнула женщина. – Что вы, боевой генерал, далеко не последний человек во властной иерархии Империи, делаете в этом забытом богами захолустье?
– Даже в такой глухой провинции живут наши граждане, которые Империи не безразличны, – пояснил Голстейн. – И я здесь именно для того, чтобы вытащить эти края из прозябания и поднять их на тот уровень жизни, который бы в полной мере соответствовал членству в Ней.
– Каким же образом? – плотно сжатые губы тронула ироничная улыбка. – Раздав всем по мешку денег и строго-настрого приказав быть счастливыми во славу Братьев?
– Скорее, просто наведя здесь должный порядок и привив людям уважение к законам.
– При помощи публичных казней и под страхом смерти для любого ослушника?
– Страх – инструмент действенный и эффективный, – Голстейн чуть смутился, когда его собеседница опасно близко подошла к обсуждению его специфических методов работы, но тут же снова взял себя в руки, – однако он хорошо работает только на короткой дистанции. Рано или поздно, но люди даже к страху смерти привыкают.
– Уж мне-то не знать! – фыркнула Мать Свейне, вперив в него холодный взгляд поблескивающих в тени капюшона серых глаз. – Прожить несколько лет в каждодневном ожидании приглашения на виселицу – такое не забывается!
– Признаю, Свиллейн и Фреггейл тут явно перегнули палку, – генерал потупил взгляд, – хоть я и возражал против столь жестокого обращения с вами, Ваше… госпожа Свейне.
– Постойте-постойте! – епископ, осененная внезапной догадкой, даже подалась вперед. – Уж не вы ли были тем самым «неизвестным покровителем», о котором то и дело вскользь упоминали мои служанки? Это вы ходатайствовали о замене наказания на пожизненное заключение и о переводе в более комфортную камеру? И посмотрите же на меня, в конце концов! Чего вы боитесь?!
– Да, все так, – Голстейн чуть ли не с вызовом вскинул голову. – Что вам не нравится-то? По эшафоту скучаете?
– Нет, отнюдь. Просто мне вдруг показалось, что в ваших действиях сквозят откровенно личные мотивы, – даже осознавая, что ходит по самому краю смерти, Мать Свейне не удержалась, чтобы сокрушенно не поцокать языком. – Откуда столь пристальное внимание к моей скромной персоне? Вы точно здоровы, генерал?
– Да к черту личное, госпожа! – тот едва балансировал на грани взрыва. – Просто меня еще отец приучил не выбрасывать хороший, путь и ненужный прямо сейчас инструмент. Ведь он – своего рода мирное оружие, вещь, которая когда-нибудь может спасти вам жизнь. Вот я тогда и уперся.
– То есть я для вас – всего лишь… «инструмент»?
– Вы – ценнейший источник информации, касающейся Пастырей и всех проявлений их деятельности! – Голстейн так распалился, что даже не обратил внимания на промелькнувшую в голосе его собеседницы едва различимую нотку разочарования. – В порыве чрезмерного рвения фанатичные почитатели Братьев спалили вашу библиотеку, но ваша память, надеюсь, самую важную информацию все же сохранила. Именно поэтому я приложил максимум усилий, чтобы сохранить вам жизнь. Я был уверен, что когда-нибудь вы еще понадобитесь. И этот день настал. Именно поэтому вы здесь, госпожа.