Рэйка горько улыбнулась.
– Я изучала историю Драконьей молитвы. И знаю, чего можно ждать от желания. Мало того, я знаю, что за зло живет в душах людей. Не нужно быть служительницей храма, чтобы догадаться, на что способны смертные, если им даровать божественную силу. Дракона не просто так зовут Предвестником Перемен. Мне бы не хотелось жить в мире, который повинуется прихотям одного-единственного человека. – Рэйка посмотрела на меня с вызовом. – Вот почему меня так тревожит судьба Драконьего свитка, Юмеко. Вот почему я не хочу, чтобы Предвестник был призван. А ты? Какие у тебя цели? Или, ослепленная любовью, ты позабыла о том, что твой первый долг – защищать свиток и не допустить пришествия Дракона?
– Я… я не… – Я запнулась, точно меня под дых ударили. – Что вы такое говорите, Рэйка-сан?
Мико вздохнула.
– Ты что, правда не понимаешь? Нам все очевиднее некуда.
– Не люблю я Тацуми! – воскликнула я, возмущенная одним этим предположением. – Исключено! Просто…
Я снова замешкалась. Слова вдруг меня покинули. Любовь была для меня чуждым чувством, я никогда о ней толком и не задумывалась. Мне доводилось читать о любви между мужчинами и женщинами; в библиотеке храма Тихих Ветров среди свитков была припрятана книга о самурае, влюбленном в гейшу. Но у него были жена и семья, поэтому встречались они только по ночам и мечтали о том, как однажды самурай выкупит гейшу и они сбегут вместе. Самурая терзали душевные муки: он любил гейшу, но не мог оставить свою семью и даймё. История закончилась трагично: самурая призвали на войну, и он погиб в бою, а гейша с горя утопилась в реке. Поступки героя горячо одобрялись его товарищами и самим автором, ведь он предпочел долг любви, а про погибшую женщину все словно забыли.
В этой книге любовь изображалась не в лучшем свете – напротив, история самурая и гейши служила своего рода предостережением о том, как опасны бурные чувства, и напоминанием, что долг перед кланом, семьей и даймё всегда на первом месте. Она оставила у меня тягостное впечатление. Мне было жаль бедную девушку, которая решила утопиться, и я не могла понять, как же так вышло, что она привязалась к возлюбленному до того сильно, что выбрала смерть, а не жизнь без него.
У нас с Тацуми все было иначе. Конечно, я волновалась за убийцу демонов. Стоило мне представить, чем ему может грозить Хакаимоно, и мне делалось дурно. Когда мы только познакомились, Тацуми был холоден и суров и больше походил на оружие, убивающее без сожалений и промедления. Но за время нашего путешествия я получше узнала Каге Тацуми, увидела проблески души, которую он тщательно скрывал, искорки юмора и даже доброты. Перед лицом опасности он защищал других, хотя не обязан был этого делать. Увы, я слишком поздно поняла, почему он всегда начеку.
Мне вспомнился шепот Хакаимоно в ту роковую ночь:
Ты его отвлекаешь, заставляешь испытывать чувства. Заставляешь думать о том, кто он такой и чего хочет. Именно это мне и требовалось. Сегодня, к примеру, последние его мысли перед тем, как утратить надо мной контроль, были о тебе.
Получается, это я виновата, что Хакаимоно вырвался на свободу. Что Тацуми сдался на милость óни, что он теперь страдает. Что думает, будто я его предала. Я готова была освободить Каге Тацуми от Хакаимоно и загнать демона в Камигороши. Спасти убийцу демонов, пускай и ценой собственной жизни. Но какая же это любовь?
Ничего общего – по крайней мере, для меня.
Рэйка покачала головой.
– Ладно, неважно, – со вздохом сказала она. – Завтра выдвинемся на поиски Первого О́ни, пусть это и сущее самоубийство. – Мико кивнула на футон. – Поспи, пока есть такая возможность. А я сомневаюсь, что сон вообще ко мне придет.
Я тоже предчувствовала бессонницу. В голове роились мысли о Тацуми, Хакаимоно и Драконьем свитке. О госпоже Ханшу, господине Иесаде, нападении, которое мы сегодня пережили. Я лежала во мраке, гадая, где теперь Хакаимоно, как же нам его одолеть, каким образом я проникну в убийцу демонов, когда нам это удастся. А еще: думает ли Тацуми обо мне так же, как я о нем?
Я и сама не заметила, как все-таки провалилась в сон.
Белый лис ждал меня, сидя на бревне в тени сосны. Его великолепный хвост обвивал лапы. Кругом летали светлячки: зеленые искры то и дело мигали в темноте. Золотистые глаза лениво следили за мной, пока я шла к лису. Мои лапы утопали в грязи и мхе, заглушавшем звуки шагов.
– Ну здравствуй, маленькая соня.
– Здравствуй еще раз.
– Ты подумала о моем предложении?
Я кивнула.
– Да. Мне надо узнать, как изгнать Хакаимоно. Пожалуйста… – Я запнулась, но спустя мгновение выпалила: – Расскажи, как спасти Тацуми-сана!
Белый лис улыбнулся.
Пушистый хвост развернулся у него за спиной и начал раскачиваться из стороны в сторону, точно жил собственной жизнью.
– В материальном мире ты Хакаимоно не соперница, – певуче сообщил лис. – А священнику и служительнице не хватит сил, чтобы его прогнать. Если они попытаются, вы все погибнете. Ответ спрятан внутри тебя. – На кончике лисьего хвоста, извивавшегося, точно змея, вспыхнуло голубоватое пламя. Огоньки заплясали и замерцали у лиса над головой, залив его призрачным светом. – Только хочу тебя предупредить, маленькая соня, – продолжал он, пока я смотрела на светящийся шар кицунэ-би на конце его хвоста. – Мало поработить убийцу демонов. Если хочешь освободить своего человека, будь готова сразиться с Хакаимоно в Каге Тацуми.
Я содрогнулась и оторвала взгляд от чарующего танца хвоста.
– Хорошо, но как это сделать? – с отчаянием спросила я. – У меня нет меча. Я не воин, в отличие от Тацуми-сана. У меня нет никакого оружия против демона.
– В царстве смертных – да. – Белый лис подернул длинными ушами. – Материальный мир живет по законам, которые приходится соблюдать. А вот мир души – совсем другое дело. Как и в Юме-но-Секай, реальность можно менять, подстраивать под свои нужды, если знаешь как. К примеру, в царстве смертных лисье пламя в лучшем случае отвлечет врага, раздразнит его, а здесь, в краю грез…
Лис взмахнул хвостом, и шар кицунэ-би взвился в воздух и поразил дерево в нескольких ярдах от нас. Оно мгновенно загорелось слепящим синевато-белым пламенем, поглотившим его без остатка. В следующий миг листья рассыпались, ветки почернели и развеялись прахом, а ствол превратился в горстку пепла, которую разметал ветер.
У меня челюсть отвисла, но белый лис только расплылся в улыбке.
– Тебе решать, насколько опасным будет этот огонь, – с довольным видом пояснил он. – И сможет ли он победить самого властелина óни. Давай-ка, сама попробуй. – Он указал изящной мордой на кривой дуб. Тот стоял неподалеку от нас, окутанный туманом. – Уничтожь это дерево.
Я проследила за его взглядом, посмотрела на дуб, глубоко вдохнула. Взмахнула хвостом, и в воздухе тут же вспыхнул огонь кицунэ-би, а на меня упал бледный свет. Я прижала уши и бросила шар в сторону дуба.
Кицунэ-би врезался в заплывший наростами ствол, рассыпался на язычки синевато-белого пламени, но те, не успев взметнуться, рассеялись в воздухе. Я разочарованно посмотрела на лиса, а тот покачал головой.
– Ты так и не поверила в то, что лисий огонь может быть опасен, – невозмутимо заключил он. – Ты должна твердо знать, что в царстве грез и на душевном уровне кицунэ-би способен обжигать. Иссушать. Убивать. Гони сомнения прочь! – Лис подернул ушами и указал на дуб пушистым хвостом. – Попробуй еще раз.
Сердито оскалившись, я снова повернулась к покосившемуся великану. Ради Тацуми, твердила я себе, возвращая к жизни лисий огонь. Если хочешь спасти его от Хакаимоно, действуй. Гори!
С глухим рычанием я запустила в дерево шар лисьего огня. На этот раз, стоило ему только угодить в цель, как загудело пламя и мгновенно объяло весь дуб. Оно вспыхнуло, точно маленькое слепящее солнце, и от могучего дерева в одночасье не осталось ничего, кроме горстки пепла.
Шерсть у меня на спине вздыбилась, а белый лис только тихо рассмеялся.
– Славно, – похвалил он и грациозно приблизился. – Искреннее чувство – мощная сила смертной души. И чем сильнее вера, тем могущественнее магия. Главное – не дать ей вспыхнуть так ярко, чтобы все кругом запылало. – Лис смерил меня строгим взглядом золотистых глаз. – Учиться придется быстро, лисичка. И запомни мое предостережение. Хакаимоно – опаснейший противник. Даже если ты отточишь свое мастерство до совершенства, он станет самым могучим соперником на твоем жизненном пути. Заточить его в Камигороши будет куда труднее, чем швырнуть ему в лицо огненный шар.
– Нужно же с чего-то начинать, – прошептала я. – Это даст мне преимущество в бою.
– Соглашусь, – сказал лис, – но, увы, остается одна сложность, и она кроется в самом убийце демонов. Человеческая душа неимоверно хрупка и не терпит вторжения. Если ты поработишь Каге Тацуми при помощи кицунэ-цуки, то, вероятнее всего, навредишь его душе.
Я нахмурилась, вспоминая то, что говорила недавно Рэйка.
– Как?
– Тацуми уже претерпел немало насилия от Хакаимоно, – пояснил лис. – Еще одно вторжение может попросту «схлопнуть» его сознание – такое среди одержимых смертных отнюдь не редкость. Хуже того: если начнешь раскидывать шары кицунэ-би направо и налево и убийца демонов вмешается в вашу битву с Хакаимоно – кто знает, что станет с его душой? Он может сильно перемениться, сойти с ума… если вообще выживет.
Я сглотнула ком отчаяния, подкативший к горлу.
– Как же мне ему помочь? – нетерпеливо спросила я. – Если, завладев Тацуми, я сведу его с ума – чем я лучше Хакаимоно?
– Никто не говорил, что будет легко, – заметил белый лис, сохраняя невыносимое спокойствие. – Я обещал, что научу, как изгнать демона, только и всего. Однако есть способ ослабить потрясение, которое испытает Тацуми, когда ему в душу проникнет еще один незваный гость. Тебе надо заранее предупредить убийцу демонов о своем появлении. Если он разглядит в тебе друга, а не очередного врага, он спокойнее отнесется к твоему вторжению. – Лис взмахнул пушистым хвостом. – Конечно, придется еще следить за тем, чтобы его душа не пострадала во время поединка с Хакаимоно, но эту задачку будешь решать, когда – и если – кицунэ