Разбудили меня негромкие причитания Белоуса:
– От ведь окаянный! Что творит-то, что творит?! Прибьет ведь их, выродок нечистый! Ох, беда-беда!
– Не прибьет! – ответила Варвара. – Вот увидишь! Они в предыдущих частях и не с такими врагами расправлялись! И сейчас сладят!
– Дык у недруга целая рать! Куда им супротив такой силищи?! Ой, не сдюжат, чую! Сгинут, бедненькие! Жалко-то как…
Дальше оба замолчали. Звук у телевизора был приглушен, но я разобрал лязг стали и выстрелы. Что они такое смотрят? Выглянув из-под одеяла, я протер слипающиеся глаза и узнал фильм: оказывается, я проспал первую и вторую части и застал только конец третьей. На экране как раз воскресший Император Драконов превращался в крылатого змея.
– Ой, батюшки, накликали урода! – ахнул Белоус, закрыв лицо маленькими ручками. – Чудо-юдо-то какое! – воскликнул он, продолжая смотреть на экран сквозь щелку в раздвинутых пальцах. – Ну как с таким сладить?!
– Все у них получится! – Варвара усердно продолжала болеть «за наших». Но, судя по тому, как она вцепилась в подушку, переживала не меньше домового.
Усмехнувшись, я не стал мешать этой парочке впечатлительных зрителей и снова прикрыл глаза. Чувствовал я себя очень паршиво: озноб усилился, в глазах жгло, в голове колотил колокол. Все тело пропитывала слабость, да такая, что шевелиться я мог с трудом. Еще и кости ломило. Но вот что странно – никаких симптомов простуды: нос не заложен, в горле не першит. Что за заразу я подхватил-то?
«Лихо называется», – ответил я сам себе и улыбнулся. Хотелось есть, но вставать не было сил, поэтому я снова закрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Я стоял в темноте, под звездным небом, не понимая, где нахожусь. Но здесь дышалось легко и свободно и не было забот. Вдруг невесть откуда налетели темные тучи. Ураганный ветер разметал их по небу, закрутил и завыл так, что мурашки по коже. Грянул гром, небо раскололось и молнии ударили по земле. А я все стоял, не в силах и шагу ступить, словно что-то держало меня… или кто-то.
Вцепившись в резные перила моста, я смог устоять под порывами ветра, что пробирал до костей и бросал мне в лицо тяжелые капли дождя. Я глянул вниз, на бурлящую под мостом воду. Поначалу буйные волны не позволяли ничего разглядеть, а потом я вдруг ясно увидел его. То есть себя, наверное…
Отражение, причем такое, будто в зеркало смотрелся, а не в бушующую реку. Я смотрел сам на себя и не мог узнать: волосы стали черными, удлинились почти до пола, они развевались на ветру, подобно плащу. Сам я сгорбился так, что руки до колен свисали, а на пальцах выросли настоящие когти. Кожа моя потемнела, губы на осунувшемся лице расползлись в жуткой и кривой, словно открытая рана, ухмылке.
И пусть я смотрел на отражение двумя глазами, второй Я взирал на меня одним – кроваво-красным, нестерпимо ярким, злым. Жуткий глаз моргнул, и мир вокруг перевернулся. Теперь я сам оказался в отражении, а мой страшный двойник занял мое место.
Еще один оборот.
Еще!
Так продолжалось до тех пор, пока я не перестал отличать, где я, а где мое отражение. И кто из нас настоящий?! Все вокруг закрутилось с сумасшедшей скоростью!
Голова закружилась, и я перевалился через перила. Но не упал в воду – реку сковал лед. Я осторожно приподнялся, не понимая, что происходит. Лед опасно хрустнул под моим весом и пошел трещинами.
Я попробовал отползти, но не успел – из-под толщи льда с грохотом вырвались черные руки. Они схватили меня и потащили вниз, на самое дно. Я отчаянно боролся, стараясь выбраться, пока вдруг не понял, что моего противника не существует. Не существует и отражения. Здесь был только я.
Всем своим естеством я устремился наверх, чувствуя, как ослабленное тело наливается силой. Легкие жгла нехватка кислорода. Поверхность была уже близко. Но течение отнесло меня дальше, под лед. Все мои попытки пробиться не увенчались успехом. Ничего не получалось, и я начал снова идти на дно.
Уже задыхаясь, я снова увидел своего страшного двойника. Осознание, что я – это он, а он – это я, пришло не сразу. Мы были едины. И вместе мы могли куда больше, чем в одиночку. Стиснув зубы, я предпринял последнюю отчаянную попытку пробиться.
Словно пуля я вылетел из воды, вдребезги разбив лед и очутившись все на том же мосту. Я глубоко вдохнул полной грудью, и…
Сон?!
Когда я снова открыл глаза, то за окном уже начало светать. Боль и слабость исчезли. Только во рту оставался какой-то горьковатый привкус. Кажется, я даже отдохнул! Вот только что-то давило на грудь…
Повернув голову, я увидел Варвару. Недавний кошмар сразу же отступил. Девушка умиротворенно спала рядом, лежа поверх двух одеял, которыми зачем-то меня укутали. Ее лицо было столь невинным, спокойным, прекрасным, что мне безумно захотелось поцеловать ее. Я потянулся губами к ее губам… а потом с моего лба на глаза сполз влажный, пахнущий мятой компресс.
Н-да. Не судьба, видимо.
Осторожно, чтобы не разбудить ведунью, я выбрался из-под одеял и поморщился – по́том от меня несло знатно. Хорошо, что с поцелуями к девушке не полез – тот еще ухажер. Приоткрыв окно, чтобы проветрить, я пару минут простоял рядом, просто вдыхая утреннюю прохладу. Солнце едва показалось над крышами домов, скользя робкими лучами по сонным улочкам мирно спящего города. Красота, да и только!
И никакой странной реки…
Стараясь не шуметь, я взял чистую футболку и штаны и отправился в душ. Не пойму, что со мной такое творилось и почему оно так резко закончилось, но чувствовал я себя просто отлично. Правда, голод все еще ощущался.
Осторожно заглянув в зеркало, я облегченно выдохнул – никаких двойников. Это не могло не радовать. Смыв с тела пот, свежий и бодрый я пришел на кухню, где повстречал Белоуса. Тот сидел на подоконнике, жевал яблоко и поглядывал на занимающуюся зарю. Услышав мои шаги, он повернул голову.
– Как спалось, молодой хозяин? – осведомился домовой, хитро улыбаясь во весь рот. – С красной девицей-то под боком?
– Все-то тебе надо знать, – беззлобно отмахнулся я от расспросов. – Скажи лучше, что со мной было?
– Хворал ты. Плохой совсем был. Хозяюшка вокруг тебя всю ночь хлопотала, уморилась, голубушка. Только под утро заснула, когда ты вздрагивать перестал да задышал ровно. Что снилось?
– Лучше не вспоминать, – отмахнулся я. – Есть будешь?
– Нет, спасибо. – Белоус помотал косматой головой.
– Как знаешь. – Пристально изучив содержимое холодильника, я понял, что не хочу обычной еды. Мой голод был иного рода. Неожиданно к нему примешалось странное чувство тревоги.
С чего бы это?
– Любопытно… – протянул Белоус, привстав на цыпочки. – Чего эта девочка здесь забыла, в такую-то рань?
– Кто?! – Миг, и я уже стоял рядом с домовым, разглядывая странную особу, что расхаживала между ровными рядами машин на парковке. Она явно что-то искала. И я, кажется, знаю что. Точнее, кого – мой автомобиль как раз располагался по курсу движения незнакомки.
Она вдруг подняла голову, и мы встретились взглядами. Совсем еще девчонка лет шестнадцати, болезненно бледная, с раскосыми глазами желтого цвета. Уж не знаю, когда у меня появилось орлиное зрение, но разглядеть черты молодого лица я смог с весьма внушительного расстояния. Но что интереснее: почему эта девочка казалась мне необыкновенной?
Странно, но она, кажется, не увидела меня. Прищурившись, незнакомка поводила головой из стороны в сторону, потерла глаза, наморщила нос, втягивая воздух, будто собака какая, а потом направилась прямиком к моей машине.
– Неужто чары отвода глаз учуяла? – удивился Белоус.
– Дверь за мной закрой. – Я решительно направился к выходу. – И не открывай никому, кроме меня. Понял?
– Понял, чего ж тут непонятного! – Домовой спрыгнул с подоконника и засеменил следом. – Может, хозяюшку разбудить?
– Нет, – отрезал я. – Пусть отдохнет. Сам разберусь.
На улицу я выскочил в том, в чем был: домашняя майка и штаны, даже без тапочек, босиком. Стоило мне выйти из подъезда, как странная девка, как раз обошедшая мою машину кругом, сразу же повернула голову.
– Тебе чего надо? – вместо приветствия спросил я.
– У цыган в Мытищах ты был? – вопросом на вопрос ответила она тонким голоском. – С девушкой?
– Твое какое дело? – Я приблизился к ней вплотную, глядя сверху вниз: остроносая веснушчатая мордашка, обрамленная короткими рыжими волосами, выглядела донельзя серьезной. – Кто такая?
– Дарья меня зовут. – Она принюхалась, отошла на шаг и натянула капюшон олимпийки едва ли не на нос. – Чую уже, что ты с ней, можешь не отвечать – от тебя ведуньей за версту несет, и машина твоя так же пахнет. Легко нашла.
– И что ты еще чуешь? – спросил я с пренебрежительной ухмылкой: кем эта девочка себя возомнила – охотничьей собачкой?
– Чую то, что в тебе. Вторую сторону. Темную. – Ее глаза странно сверкнули.
Я невольно отступил на шаг:
– Да кто ты?!
– Дарья, говорю же, – пробубнила девчонка, сверкнув необычными желтыми глазами. – Я помочь хочу. Поговаривают, что ведунья твоя совета у Богданы искала. Да только та продалась колдунам с потрохами! Так что больше к ней не суйтесь – опасно это! Можешь мне поверить!
– А тебе, значит, верить можно? – Я с сомнением оглядел худощавую девчушку – типичный нескладный подросток, состоящий из локтей и коленок, да еще и грубоватая. Одета, опять же, на мальчишеский манер: кроссовки, рваные узкие джинсы, растянутая черная майка с нарисованным волком да старенькая олимпийка.
– Мне – можно, – заверила она. – Наше племя помощи никогда не забывает. Бабушка твоей ведуньи помогла мне – ее внучка травы для моего лечения привезла. С их помощью меня выходили. Вот я и пришла отплатить добром за добро.
– Ничего не понимаю. Какое племя? О чем ты…
– Вот – приезжайте сюда этой ночью. – Девчонка сунула мне смятый лист. – Скажи, что от меня. Мой запах учуют и вам помогут. Там… – Она вдруг резко повернула голову, отчего капюшон упал на плечи, и я увидел два звериных уха, вставшие торчком на рыжей голове Дарьи.