ической пряжи под названием Purple Okapi, которой она может управлять из дома, несмотря на постоянные мигрени — осложнение после операции.
Я также знакомлюсь с девушкой по имени Анна Магилл-Доан, которая только что перешла в предпоследний класс школы. Маленького роста, с небрежным хвостом длинных волос, она уже два года работает волонтером в океанариуме. Летом во время каникул она проводит здесь по четыре дня в неделю. Первый аквариум ей подарили, когда ей было всего два года. «С тех пор у меня их стало гораздо больше, — рассказывает она. — Мои родители сказали, что пора бы уже остановиться. Но я продолжаю покупать их в тайне ото всех». Однажды она завела камбалу, и родители об этом узнали. В качестве наказания (а больше всего она боялась, что рыбку попросту зажарят) ее мать, учительница начальной школы, сказала, что она сама, а не Анна, придумает рыбе имя. (Она назвала ее Блинчик.)
К привычной толпе вокруг резервуара Кали присоединились два лектора из океанариума и подружка Брендана, которую он привел познакомиться с местной знаменитостью.
— Это рекорд, — говорит Уилсон. — Вас девять, а у нее всего восемь рук!
Мало кто из осьминогов может похвастаться столь же многочисленным клубом фанатов.
Хотя она никогда не видела так много людей сразу, Кали проявляет себя как идеальная хозяйка. Она игриво дергает каждого гостя за руку, внимательно заглядывает в лицо и грациозно принимает рыбу и кальмаров.
— Вот это да! — восклицают лекторы, когда присоски цепляются к их пальцам.
— Потрясающе… — шепчет девушка Брендана, когда скользкое щупальце обвивает ее руку.
Сгрудившись вокруг ее бочки, мы не только лучше узнаем Кали, а она лучше узнает нас — мы ближе знакомимся друг с другом. Общение с осьминогом словно раскрывает души людей. Поглаживая Кали, Криста рассказывает нам о своем младшем брате Дэнни, чье любимое животное — осьминог. Дэнни страдает расстройством развития — так называется широкая группа психических нарушений, приводящих к значительной задержке в развитии основных навыков вплоть до недееспособности. Криста хочет стать брату официальным опекуном. И вовсе не потому, что родители, живущие в соседнем городке Метуэн, от него отказались или он там несчастен. Просто жизнерадостная красавица Криста говорит, что не может представить себе жизнь без своего близнеца. «Он каждое утро просыпается счастливым!»
Дэнни так любит осьминогов, что, когда Криста приводит брата в океанариум, его невозможно оторвать от витрины. «Он плывет вверх! А теперь шевелит правой рукой!» — с восторгом комментирует он каждое движение. Однажды Криста взяла его с собой на рыбный рынок, и он ужасно расстроился, увидев осьминога, которого продавали для еды. А тушки мертвых головоногих так очаровали его, что в итоге она купила ему одну в подарок. Он держит ее в морозилке и время от времени достает, чтобы полюбоваться.
Благодаря Октавии и Кали я больше узнала об Уилсоне и его семье. Он родился в семье иракских евреев в иранском городе Решт и учился в школе при американской пресвитерианской миссии, поэтому с детства привык к многообразию культур. В шестнадцать лет его отправили учиться в школу-интернат в Англии, где позднее он поступил в Лондонский университет на химический факультет. Он приехал в Америку (он точно помнит дату: 3 января 1957 года), чтобы изучать химические технологии в Колумбийском университете в Нью-Йорке; потом перебрался в Бостон и устроился на работу в компанию Arthur D. Little Corp. Здесь он познакомился со своей женой Дебби, очень прогрессивной девушкой без предрассудков, чья мать родилась на границе между Россией и Польшей, а отец был американцем. Через полтора года Дебби предложила им пожениться, и Уилсон немедленно согласился. Но его консервативная овдовевшая мать была так огорчена тем, что ее сын выбрал невесту без еврейских корней, что специально прилетела в Америку, чтобы отговорить его от этого брака.
Уилсон привык к тому, что его не понимают. Что и говорить, мы все привыкли к этому в культуре конформизма, где так мало ценят животных, и особенно водных животных. Возможно, именно поэтому люди, собравшиеся вокруг бочки со склизким беспозвоночным, которого большинство считает монстром, чувствовали себя одной семьей.
Например, очень немногие понимают, зачем Марион решила подружиться с гигантскими удушающими анакондами. «Ты думаешь, они тебя узнаю́т?» — спрашивали ее. Конечно же, змеи узнавали ее и любили. А она любила их. Марион плакала, когда летом 2011 года умерла Эшли. Скотт отлично понимал ее чувства; когда ему позвонили в 4 часа утра в Новый год и сообщили, что Эшли разродилась, Скотт оставил своего маленького сына, появившегося на свет всего пять дней назад, и бросился в океанариум, чтобы посмотреть на новорожденных анаконд.
Анна, как и все подростки, тоже чувствует себя непонятой. Как и у Кристы, у нее есть близнец. Но она совершенно не похожа на своего спортивного и компанейского брата. Она откровенно, без стеснения признается, что учится в «специальной» школе, что у нее синдром Аспергера (это легкая форма аутизма), что она страдает мигренями, синдромом дефицита внимания, пониженным давлением (из-за чего однажды упала в обморок в террариуме с анакондами) и тремором, поэтому принимает массу разных лекарств. Дома ее рыбы и синеязыкий сцинк по имени Лайла помогают ей обрести покой; но только став волонтером в океанариуме, она ощутила себя по-настоящему полноценным человеком.
«Работа в океанариуме изменила всю мою жизнь», — говорит Анна, поглаживая Кали. До и после шестого класса Анна проводила часть лета в «рыбном лагере» при океанариуме. Когда ей исполнилось четырнадцать, она начала посещать курсы живописи по субботам, а весь остаток дня проводила в океанариуме. Однажды ее заметил бородатый и общительный Дейв Уэдж, бывший учитель старших классов, который теперь возглавлял экспозицию «У кромки моря» и Экспериментальную лабораторию Образовательного морского центра. Он знал Анну по «рыбному лагерю» и пригласил посетить его лабораторию. Они договорились встретиться через час. Но у Анны не было чувства времени, и она не умела определять его по часам со стрелками, поэтому прождала Дейва у дверей лаборатории целый час под проливным дождем. Дейв был настолько впечатлен, что, хотя по возрасту Анна не могла стать официальным волонтером, он начал привлекать ее к работе в океанариуме.
Теперь же Анна стала официальным волонтером, научилась определять время по электронным часам, а также выучила английские и латинские названия всех позвоночных и беспозвоночных морских животных в океанариуме. Жаль, что пока еще она не запомнила всех обитателей Пресноводной галереи.
— Люди, которые здесь работают, отличаются от обычных людей настолько, насколько осьминоги отличаются от нас. Здесь я чувствую себя как дома, — говорит нам Анна, — ощущаю себя частью дружной семьи.
Принадлежность к социальной группе — одна из фундаментальных потребностей человека. Мы — социальные животные, как и наши предки-приматы. Эволюционные биологи предполагают, что поддержание многочисленных социальных отношений на протяжении долгой жизни могло быть одним из основных факторов развития человеческого мозга. В самом деле, самым высоким уровнем интеллекта в животном мире обладают социальные и долгоживущие существа, такие как шимпанзе, слоны, попугаи и киты.
Но кажется, осьминоги находятся на противоположном конце этого спектра. Они живут очень недолго и славятся своей любовью к одиночеству. Разумеется, есть и интригующие исключения: например, самки и самцы малых тихоокеанских полосатых осьминогов иногда делят одно логово на двоих. Более того, эти животные могут жить группами до сорока и больше особей — это открытие было настолько неожиданным, что в него не верили и отказывались публиковать как недостоверное в течение тридцати лет, пока Ричард Росс из Аквариума Стейнхарта не начал выращивать этот почти забытый вид в своей домашней лаборатории. Что касается гигантского осьминога, принято считать, что он ищет себе партнера только в конце жизни, для спаривания. Однако это довольно сомнительные отношения, поскольку после свидания один осьминог часто съедает другого. Для чего же тогда предназначается их интеллект, если не для взаимодействия с другими осьминогами? И если осьминоги не любят общаться друг с другом, почему они так любят общаться с человеком?
Дженнифер, специалист по осьминожьей психологии, говорит: «Дело в том, что их ум очень сильно отличается от нашего». Интеллект осьминога и человека развивался разными эволюционными путями и по разным причинам. Дженнифер считает, что ключевым событием, давшим толчок развитию интеллекта у осьминогов, стала потеря предковой раковины. Потеря раковины обеспечила животным бо́льшую мобильность. В отличие от моллюсков, осьминогу больше не нужно было сидеть на месте и ждать, когда к нему приплывет еда; теперь он мог охотиться на нее, как тигр. И хотя большинство осьминогов предпочитают крабов, они получили возможность охотиться на десятки различных живых видов, каждый из которых требует особой стратегии охоты, особых навыков, умения использовать новые модели поведения и вносить необходимые корректировки. Как лучше поступить? Замаскироваться и напасть из засады? Молниеносно выстрелить по жертве из воронки? Выползти из воды, чтобы догнать убегающую добычу?
У потери раковины была и обратная сторона: теперь животное превратилось в «мешок незащищенного белка», как выразился один ученый. Для любого существа, превосходящего его по размерам, он стал лакомым кусочком. Осьминоги хорошо осознают свою уязвимость и стараются себя защитить. Во время экспедиции на Бермудские острова в 1980-е годы Дженнифер с интересом наблюдала за одним осьминогом обыкновенным, который превратил свой дом в настоящую крепость. Вернувшись с охоты, он сначала расчистил логово щупальцами, а потом вдруг вылез наружу, отполз на метр, нашел большой камень, притянул его присосками и дотащил до входа в нору. Через две минуты осьминог снова вылез и приволок второй камень, затем третий. В конце концов он протиснулся в логово, высунул оттуда щупальца и старательно уложил камни перед входом в некое подобие крепостной стены перед замком. «После этого осьминог успокоился, — сказала Дженнифер. — Вероятно, он решил, что теперь находится в безопасности и может заснуть».