Руки асклепиады охватило незаметное поначалу сияние. Блики играли на ее коже, как на водной глади, словно внутри нее зажглась та самая божья искра. Белое сияние не распространилось на тело зараженного – жрица незаметно расплескивала свое волшебство. Однако волдыри на его лице начали уменьшаться, кожа потеряла оттенок пепла.
Когда асклепиада отняла ладони, эллин больше не казался больным. А в ее волосах пробилась первая седина.
– Спасибо, – шепнула ей Деми.
Знала, что одного избитого слова для такой жертвы будет недостаточно. Но что еще она могла сделать? Асклепиада лишь скривилась, заслужив от подруги по дару неодобрительное покачивание головой.
– Зачем? – спросила Деми, когда они вышли из храма. – Чтобы преподать урок? Наказать?
Была уверена, что Никиас не ответит. Но он, хоть и не сразу, все же заговорил:
– Из-за таких Искр, как она, баланс этого мира так хрупок. Таким, как она, не нравится слово «предназначение». Им не нравится, что боги, наделяя их дарами, определяют всю их дальнейшую жизнь. Их привлекают чужие дары, чужие предназначения. Прирожденный лекарь хочет стать умелым воином, вот только благословила его не Афина, не Арес и не Энио. И он растрачивает впустую божественный дар, не проронив и капли, потому что запертым держит его в себе. А пока он изображает из себя великого завоевателя, неумело отбивая атаки тренировочным мечом, в деревне умирает ребенок, которому он действительно мог бы помочь. Не куется оружие, необходимое воинам самого Зевса, потому что Искра Гефеста возомнила себя великим творцом или одухотворенным мыслителем. И пока она сочиняет свои дрянные поэмы, в Эфире проливается божественная и человеческая кровь. Потому что химерам Ареса не нужно оружие – у них есть клыки, шипы и когти. А нам оно необходимо.
Он резко развернулся к Деми, напугав ее яростью, что пылала в глазах.
– Знаешь, сколько существует подобных историй? Бесконечное множество. Боги установили рамки, сказали, как вам жить. Так подчиняйтесь!
Неподдельная, обжигающая, точно пламя, страсть в голосе Никиаса поразила Деми. Ей словно открылась вторая, сокрытая в нем личина. А еще… Она увидела боль, что, пропитав душу Никиаса, глубоко пустила в нем корни. Под всем этим слоем ненависти в нем таилась какая-то загадка, которую ей отчаянно хотелось разгадать.
Но позволит ли ей это Алая Эллада?
Глава шестая. Искра Геи
Асклепион остался позади. Они проходили через Пропилеи – главные ворота Афинского Акрополя. Запрокинув голову, Деми разглядывала статую Афины, чьи шлем и острие копья были сделаны из чистого золота. Наверное, они красиво сверкали в свете яркого солнца… Когда-то, века назад. Нахмурившись, Деми опустила глаза. Алая пелена неба мешала наслаждаться окружающей ее древней красотой.
Карусель памяти сделала очередной виток, и перед глазами пронесся облик дымчатой твари, которую Ариадна назвала Носои. Лишь одна из мириад бедствий, выпущенных из пифоса Пандоры, она принесла уже столько боли… А сколько принесли подобные ей, что веками скитались по миру?
Ариадна понимала, что происходит в душе Деми. Не могла не понимать. Пока они шли по Акрополю, она своим мелодичным голосом наполняла повисшую между ними тремя напряженную тишину. Рассказывала о храмах и о богах, чья сила, словно кровь, пульсировала в каменных стенах. Парфенон, посвященный Афине. Эрехтейон, посвященный ей же, Посейдону и царю Эрехтею. Храм Ники Апстерос… Каждое святилище, отстроенное зодчими во имя олимпийцев и принятое ими в дар, хранило в себе частицу самого бога.
Деми, слушая Ариадну, рассеянно кивала. Никиас неслышно скользил рядом, маяча на периферии зрения, словно черная тень.
Кассандра, замершая у храма богини победы, разговаривала с девушкой с пшеничными волосами, собранными в стильную, но несколько необычную для этого мира прическу – схваченный в нескольких местах пышный хвост. Наброшенный на левое плечо плащ-хламида (по обыкновению, одежда все же мужская) открывал обнаженные босые ноги. Невысокая, крепко сложенная, она не была лишена некоей спортивной женственности. Развитые мышцы, широкие плечи – в мире Деми, в ее Греции, незнакомка могла бы оказаться неплохой пловчихой.
– Недалеко ты убежала, – заметила Кассандра.
Деми неопределенно повела плечом, в глубине души чувствуя неловкость. Жителям мира-войны странна, непонятна ее вспышка эмоций, которую они наверняка сочли слабостью.
– Хотела побыть одной. Не получилось.
Про встречу с атэморус рассказывать она не стала. Никиас расскажет, к оракулу не ходи.
– Доркас, это и есть Пандора.
– Наслышана. И, признаться, заинтригована.
– Я Деми, – с неким вызовом сказала она. – А ты…
– Искра самой Геи, – подмигнула она.
Деми, отчего-то смутившись, не нашла ничего лучше, чем спросить:
– Поэтому ты ходишь босиком?
Доркас непринужденно рассмеялась.
– Верно. Так я лучше ощущаю связь с матерью-землей… Что бы там ни думали и ни говорили люди, – добавила она, бросив взгляд за спину Деми. – Я как услышала от Искр Ириды[14] последние вести, так сразу помчалась к Кассандре, чтобы она нас познакомила.
Пророчица неодобрительно поджала губы.
– Ты выбрала подходящий момент. – Посчитав их с Деми разговор законченным, а знакомство совершенным, она добавила: – А теперь, если ты не против…
Доркас смотрела на нее широко распахнутыми, бесхитростными глазами, явно не понимая, чего от нее ждут.
– Нам нужно уладить кое-какие проблемы.
– О, я могу помочь? – оживилась Искра.
– Мы справимся. А у тебя, думаю, есть дела в Гефестейоне.
– Нет, нет, никаких дел. Вечер же, – добродушно хохотнула Доркас.
Кассандра утомленно прикрыла глаза. На выручку ей пришла Ариадна. Сказала своим неизменно мягким, словно лебяжий пух, голосом:
– Доркас, нам нужно поговорить с Пандорой наедине.
– О… – На лице Искры отразилась обида.
– Я найду тебя позже, ладно? Ты еще поговоришь с Деми, обещаю.
«Не сегодня. Ради бога, только не сегодня».
Нетерпение зудело под кожей. Ей нужно возвращаться домой. Неважно, что будет завтра, а сегодня ей жизненно необходимо увидеть Элени… маму. И обо всем ей рассказать.
«И что же ты ей скажешь, Деми?»
– Ла-а-дно, – разочарованно протянула Доркас.
И, бросив на прощание заинтересованный взгляд на Деми, направилась прочь.
Оставшуюся четверку, словно скальную гряду, обмельчавшей рекой обтекали эллины. Поглядывали на Деми с любопытством, но без узнавания. И слава олимпийским богам. Но как скоро Искры Ириды разнесут по всей Элладе весточку, что Пандора вернулась?
– Мы слишком долго ждали этого часа. – В голосе Кассандры Деми послышался упрек. Дескать, хватит уже убегать. – Жаль, конечно, что ты до сих пор не вспомнила свои прошлые инкарнации. Возможно, тебя просто нужно подтолкнуть.
– Кстати об этом… Я боюсь, все не так просто.
Теперь уже насторожилась Кассандра.
– Это еще почему?
Деми настояла на том, чтобы рассказать обо всем подальше от посторонних ушей и эллинов с божественными способностями.
– Ну хорошо, – нетерпеливо бросила пророчица. – Вернемся в пайдейю[15].
– Пайдейя? Это еще что? – Причудливой памяти Деми это понятие оказалось незнакомо.
– Школы для тех, в ком обнаружили искру божественного дара.
Лишь оказавшись на самом верхнем этаже, где их с Кассандрой ждал Харон, Деми мысленно подобралась и обрушила на инкарнатов правду, что в свое время стала шоком и для нее самой.
– К рассвету я все забуду. Забуду все, что происходило со мной сегодня, что происходило со мной всю мою жизнь. Забуду то, что я – Пандора. Что я – это я.
Ариадна вопросительно подняла брови. Кассандра подалась вперед. Даже внешне отрешенный Никиас заинтересовался ее заявлением, оторвавшись от созерцания вечернего пейзажа за окном. Солнце не клонилось к закату, так и не появившись на небе, не прорвалось сквозь алую пелену, но льющегося отовсюду света стало меньше.
Деми рассказала им все. Ее история, казалось, началась лишь сегодня утром, со стикеров на стенах, с исписанных блокнотов в тумбочке. Но, закольцованная, она повторялась так вот уже несколько лет – с тех пор, как маленькая Деми начала терять память.
Как только смолк последний звук последнего слова, повисла звенящая тишина. Равнодушных к концу ее рассказа не осталось. Деми знала это наверняка, невзирая даже на неприступную для понимания эмоций маску Никиаса. Тот, конечно же, снова стоял к ней полубоком, устремив непроницаемый взгляд вдаль сквозь окно.
Молчание нарушила Кассандра.
– Амнезия, – поморщившись, повторила она. – Этого нам только не хватало.
– Теперь я понимаю, что все эти люди, имена которых я находила… – Деми прерывисто вздохнула и попыталась снова. – Вот почему моя болезнь поражала людей так избирательно, вот почему одновременно мог существовать лишь один человек с подобной амнезией. Все те девушки из списка, который я так тщательно составляла… Все эти люди… Это все была я.
– Твоя душа – да, перетекающая из тела в тело.
Душа Пандоры, многократно перерожденная.
Это не должно было шокировать Деми – не после всего, что ей довелось узнать и увидеть. И все же… Шокировало, да.
– Но сколько бы раз я ни появлялась на свет, и где бы ни появлялась, какая-то сила всегда тянула мою душу в Грецию…
– Потому что твоя судьба – это Алая Эллада, – тихо произнесла Ариадна. – Ты навеки с ней связана. По какой-то причине твоя душа была не в силах преодолеть завесу между мирами, потому держалась к Алой Элладе так близко, как только могла.
– Может, закончим эти пустые разглагольствования и перейдем к проблеме посерьезнее? – холодно обронил Никиас. – Что нам делать с ее бракованной памятью?
Деми не подала виду, как покоробили ее эти слова. «Я запомню, – с мстительной решимостью подумала она. – А если не буду в состоянии запомнить сама – запишу».