– Способностей в бою на мечах я в тебе не наблюдаю, – откровенно сказала она. – Ты не Искра Афины Паллады, определенно. Но это не страшно. У нас есть особое оружие…
– Ты собираешься дать настоящее оружие в руки… этой? – спросила рыжеволосая незнакомка.
Лук за ее спиной навел на мысль, что она – Искра Артемиды.
– Отстань, София. Ты когда-то тоже была новичком.
– Но Искрой, – заметила та. – А она?
– А она – Пандора, – выпалила Доркас.
Наверное, хотела таким образом защитить, отстоять ее право на некую необыкновенность, право отличаться от простых смертных, но своей прямотой сделала только хуже.
Деми поморщилась, услышав нестройные вскрики удивления. Искры смотрели на нее с недоумением и неверием пополам. Догадывались ли они, что Деми пришла сюда, надеясь обнаружить в себе отголоски божественной силы?
– Это… Пандора? – София помотала головой. – Кем бы она ни была, прежде чем дать ей в руки оружие, я должна спросить разрешения у полемарха Лазаруса.
– Я спрошу сама, – вызвалась Доркас.
София лишь пожала плечами.
– Не бойся, я сумею договориться с полемархом, – заверила Деми Доркас. Хмыкнув, добавила: – И не с такими договаривалась.
– Кто это вообще такой?
– Один из архонтов Афин, старший военачальник, заведующий армиями – земными, не небесными. Кассандра, кстати говоря, тоже архонт.
Деми удивленно воззрилась на Искру Геи.
– Вот как?
– Только басилевс – архонт, который выполняет жреческие обязанности, ведает сакральными делами.
Все это время на подкорке сознания сидела мысль, что Кассандра – не последний человек в Афинах. Этого следовало ожидать, если вспомнить, что когда-то она и вовсе была царицей. С другой стороны, ее окружали Искры самих богов… И среди них Деми – девушка, словно в насмешку или в наказание наделенная амнезией. Проклятием, голодным зверем, который ночью поглотит ее воспоминания о себе, будто костер поленья. Даже пепла не останется.
К рассвету не останется ничего.
Тем важнее для Деми доказать, что она чего-то да стоит. Отыскать Элпис, дух надежды, и принести в Алую Элладу мир. Но кто знает, насколько этот путь окажется труден – здесь, в царстве богов и химер? Она не могла позволить себе вечно прятаться за спинами тех, кто сильнее. Просто не могла.
– Пойдешь со мной или?..
Деми скользнула взглядом по настороженным, откровенно враждебным или любопытствующим лицам. Нет, она не станет бежать.
– Я понаблюдаю за, м-м-м, тренировками.
– Конечно. Я скоро буду.
Как только Доркас исчезла, Никиас решил, что настало время напомнить о себе. Деми вздрогнула, когда он вышел из тени стены, словно прошедший сквозь нее призрак.
– Как насчет рукопашного боя? Наверняка тренировочный меч просто тебя замедлял. Скрывал твои истинные способности.
Это был вызов, и Деми была достаточно… не наивна, чтобы это понять. А еще – незавуалированная издевка. И все же она вскинула подбородок, прямо глядя в синие глаза.
– Что мне надо?..
– Просто попытайся устоять на ногах дольше нескольких мгновений.
Поглядеть на это зрелище собралась пара дюжин Искр. Отдавая сухим, бесцветным голосом указания, как правильно встать в стойку, как держать удар, Никиас атаковал. Он нападал с текучей грацией, двигаясь плавно и бесшумно, словно тень. В неуклюжих попытках парировать его удары – или хотя бы удержаться на ногах – Деми проигрывала раз за разом. Не успевала ничего понять, как оказывалась распростертой на земле. Однажды ее подбородок опасно соприкоснулся с полом. Дважды от резкого падения, когда Никиас поднял ее в воздух, а потом сбросил со спины, закружилась голова. И пусть действовал он достаточно аккуратно (хотя и показательно), тело Деми стремительно покрывали синяки.
«Ему достанется от Кассандры, – мелькнуло в голове. – Вряд ли та пустила столь ценный груз в Гефестейон, чтобы его швыряли словно куль с мукой».
Никиас испытывал ее на прочность, а в синих глазах горело: «Облегчи себе участь. Сдайся. Моли о пощаде». Может, стоило бы так и поступить, но что-то внутри Деми этому противилось. А потому она падала, падала, падала…
Но поднималась.
– Ну хватит. Она явно не Искра одного из богов войны, – скучающим тоном протянула София.
– Я сам решу, когда хватит, – отрезал Никиас.
Словно пираньи, привлеченные запахом крови, Искры наблюдали за боем. Деми уже не чувствовала рук и ног, она словно замерзла, окостенела. Все так же неумело защищаясь, она вела с Никиасом немой разговор. «Вини меня во всех грехах, подогревай свою ненависть, но не думай, что первое же поражение меня сломает».
Не сломает и десятое.
Подумав так, она ощутила странную, почти болезненную гордость. Деми не могла еще с полной уверенность сказать, что ей нравился человек, которого она в себе узнавала. Но и презирать за слабость характера его не хотелось.
Уже кое-что.
Эйфория от мысли, что благодаря Никиасу и начатому им унизительному бою она хотя бы краешком глаза заглянула внутрь себя, придала Деми сил. Ровно столько, чтобы продержаться до возвращения в Гефестейон Доркас. Ее появление остановило некий таймер, существующий у Никиаса в голове.
– Ты бездарность, – бросил он, уходя с арены. – Тебя даже бесполезно обучать.
Однако Деми торжествующе улыбалась. Ни о чем не подозревающая Доркас улыбнулась тоже.
– Полемарх Лазарус разрешил тебе воспользоваться оружием Гефестейона, – радостно сказала она.
Выжатая как лимон, Деми попыталась изобразить воодушевление. Потерпев поражение, махнула рукой.
– Просто давай уже начнем.
Доркас вложила в руки Пандоры молнии Зевса. Деми послушно бросила их один за другим в мишень. Не попала. Клинки, чьим прототипом было оружие самого бога неба, обиженно звякнули от столь неуважительного обращения и остались лежать на полу. Пару минут спустя к ним присоединились стрелы Артемиды.
– Пламенный клинок Гефеста, – торжественно сказала Доркас.
Меч вспыхнул, стоило только Искре Геи его коснуться. И погас, перекочевав в руку Деми.
– Попытайся сконцентрировать в нем свою силу. Попытайся его зажечь.
Она попробовала еще раз, и с тем же результатом. Верней, с полным его отсутствием.
– Никиас был прав, – с сожалением вздохнула Доркас. – В тебе ни капли огня.
Из всего оружия Гефестейона солнечные диски Гелиоса поразили Деми больше всего. Как же ловко управлялись с ними Искры! Несколько пассов, плавное скрещение рук с зажатыми в них дисками, и пространство взрывалось солнечным светом. Однако давать их Деми Доркас не спешила.
– Мне жаль это говорить, но…
– Я не боец, – краешками губ улыбнулась Деми. – Что я и сказала с самого начала.
– Зачарованное божественным дыханием оружие словно боится тебя… Или ты его боишься. Как бы то ни было, я не чувствую в тебе божественных искр – ни Гефеста, ни Афины Паллады, ни Энио, ни Артемиды.
Сочувствия в глазах Доркас хватило бы на троих.
– Не страшно, – выдавила Деми. – Во мне могут быть другие искры. Алая Эллада полна магии, ведь так?
Вопрос повис в воздухе, пока Доркас не поспешила с ней согласиться.
– Верно. Есть ведь не только воины, но и колдуны… Кто знает, вдруг ты носитель силы стихии, как я – земли?
В молчании они добрались до пайдейи. Не слишком довольный порученной ему ролью няньки Никиас тенью следовал за ней с Доркас. Настроение разговаривать, любоваться величественным Акрополем или росписью на стенах пайдейи у Деми иссякло. Она шла, глядя прямо перед собой, погруженная в свои мысли.
Едва перешагнув порог комнаты, что служила Кассандре чем-то вроде кабинета, выпалила:
– Как вы испытываете тех, кто не проявил себя в Гефестейоне? Как понимаете, какая в ком божественная искра?
– Чаще всего просто наблюдаю, – спокойно отозвалась Кассандра. Она сидела за украшенным рельефными узорами столом, изучая самый настоящий папирусный свиток и золотым стилусом делая пометки в лежащем перед ней полиптихе. – Дар рано или поздно заявляет о себе. Однако бывают и особые случаи. Когда я не могу распознать суть божественного благословения, но чувствую его в человеке, даю ему эликсир Цирцеи. Он связывает человека с его колдовской силой, заставляя почувствовать, проявить собственный дар.
– Вы можете дать этот эликсир мне?
– Что же, нам не повредит еще одна Искра. Даже если она окажется Искрой Гекаты.
Чтобы понять, что таилось за этим «даже если», пришлось расплести клубок памяти. Первая нить: Геката – богиня мрака и колдовства. Вторая – противница Гелиоса-солнца и Гемеры-дня. Третья – сторонница Ареса, противника Зевса.
Вот оно.
– Вы готовы принять в свои ряды человека, в чьих жилах – божественные искры ваших врагов?
Никиас и Кассандра заговорили одновременно и оба не колеблясь сказали «да».
– Не происхождение определяет человека. И не божественная печать, – тихо добавил Никиас.
Деми задержала на нем взгляд. Даже Доркас казалась удивленной его словами.
Ждать пришлось недолго. Отлучившись из комнаты, Кассандра вернулась с миниатюрным фиалом[19] уже пару минут спустя. Деми завороженно смотрела на густую мерцающую жидкость серебристого оттенка. Помедлила лишь мгновение, чтобы откупорить пробковую крышку… И выпила эликсир Цирцеи до дна.
Нахлынуло странное чувство… не пустоты, но странного расщепления, словно душа рвалась на части – как тканевое полотно, что тянули в разные стороны десятки рук. Кассандра предупреждала, что ощущения могут оказаться неприятными, потому Деми, плотно смежив веки, терпеливо пережидала приступ тошноты.
А потом осторожно приоткрыла глаза.
Никиас все понял по ее лицу.
– Ну что, великая колдунья, и какой стихией ты умеешь управлять? Что, всеми четырьмя? – Он наклонился к самому ее уху, прошептал издевательски: – А как насчет стихии разрушения? Разрушаешь ты мастерски, и притом в мировых масштабах.
Ей бы гордо вздернуть подбородок, однако на это была нужна не только дерзость, но и вера в саму себя. А внутренний резерв Деми оказался пуст. Черпать из него оказалось нечего.