– Перевода в Бриджпортскую школу?
Я улыбнулся, чтобы расположить ее к себе, и кивнул.
– Входите, – сдержанно, но с ноткой недовольства произнесла она, сопроводив слова жестом. – Не стойте на пороге.
Пока я усаживался напротив нее, миссис Аларкон взяла со стола какие-то бумаги и принялась их изучать. В терпеливом ожидании начала беседы я читал названия книг, что стояли на полках за ее спиной.
– За время моего пребывания на посту директора это первый случай! – Она бросила на меня укоризненный взгляд. – Еще не было такого самовольства!
Полагаю, этими словами она хотела воззвать к моей совести, но мои намерения были непоколебимы: никто не сможет встать у меня на пути.
Я спокойно выдержал ее возмущенный взгляд.
– Вы все больше и больше поражаете меня своей наглостью, мистер Синклер!
– Не понимаю, о чем вы, – невозмутимо парировал я.
«Конечно, я все прекрасно знаю».
– Это говорит тот, кто беспрепятственно поступил в одну из лучших школ Лондона? – Недовольство в тоне женщины возрастало с каждым словом. – Мистер Синклер, вам что, невыносимо жить в нашем приюте?
– Абсолютно точно. Мне здесь не нравится, – бесцеремонно согласился я. – Впрочем, как и любому, кто живет тут. В данном учреждении нет возможностей для личностного роста.
Миссис Аларкон смотрела на меня округлившимися глазами. Ей явно не каждый день приходилось разговаривать с подопечными, да еще и в подобном тоне. Моей откровенности можно было позавидовать.
– Не стоит удивляться, – продолжал я. – Приют – место, где имеют значение лишь физическая сила и жестокость, но никак не интеллектуальные способности. Никакие знания в области искусства не будут оценены так высоко и по достоинству, как умение поставить на место надоевшего всем задиру. Тиски невежества сжимают мое горло. Досадно сознавать, что я, будучи способным на большее, вынужден прожигать дни в этой яме под названием «Сиротский приют “Аларкон”». Надеюсь, вы поймете мой посыл, а если нет…
Хватило минуты, чтобы вывести директора из равновесия.
– Достаточно! – гневно возразила она, метая глазами молнии. – И это вся ваша благодарность за предоставленный кров и возможность жить как человек? Где бы вы сейчас были, мистер Синклер, если бы не наш приют? Постыдитесь!
Я тактично промолчал, прекрасно осознавая ее взвинченное состояние. Последние несколько минут миссис Аларкон не могла усидеть спокойно: то забрасывала ногу на ногу, то сжимала ухоженными пальцами ручку. Оскорбленное выражение не сходило с ее лица.
– И вы свято верите, что там будет слаще жить? – съязвила после продолжительного молчания она.
– Это уже область моих личных забот, миссис Аларкон, – невозмутимо настаивал я.
– Но не забывайте, что вы до сих пор находитесь под нашей опекой и… – на симпатичном лице промелькнула лукавая ухмылка, – ваше будущее зависит от нас.
Всеми правдами и неправдами она хотела показать свое превосходство, демонстрируя роль хозяйки положения. Только я прекрасно осознавал, что ни один ее драматический спектакль не способен возыметь власть над моим холодным самообладанием.
Учитывая негативный настрой директора, я мог бы забеспокоиться, но в письме присутствовала пара строк, внушающих несокрушимую уверенность, и я помнил их дословно:
«Ни о чем не тревожьтесь, мистер Синклер. Ваши знания настолько поразили нас, что мы готовы уладить любые возможные неприятности, которые могут возникнуть на пути перевода к нам. Наша школа заинтересована в ученике с такими способностями, как у вас».
От миссис Аларкон требовалось не так много: подпись на документах. Но упрямство, характерное для испанского темперамента, а также ущемленное самолюбие и задетая честь приюта в совокупности не позволяли расстаться на доброй ноте. Поэтому напоследок она решила отыграться. Позиция директора была понятна, ведь бо́льшая часть манипуляций прошла у нее за спиной. Для надежности я не посвящал никого в свои дела.
Эмоциональное напряжение витало в пространстве кабинета. Наша беседа с самого начала не задалась. Пока миссис Аларкон пыталась взглядом просверлить во мне дыру, я терпеливо и невозмутимо ждал действий с ее стороны. Но давящую тишину нарушил внезапно раздавшийся телефонный звонок.
Миссис Аларкон сняла трубку. Хоть у меня отсутствует привычка вслушиваться в чужие разговоры, исходя из ответов, интерес ее собеседника заключался в каком-то незаконченном деле.
– Да, я поняла вас, – вежливо, но с недовольным выражением лица произнесла директор. – Непременно.
Миссис Аларкон положила трубку и, яростно сверкая глазами, взяла в руки документы. Пара движений – и на бумагах красовалась ее размашистая подпись.
«Моя победа».
Ликуя в душе, я пристально смотрел на директора и еле сдерживал ехидную ухмылку.
– Забирай! – язвительно произнесла миссис Аларкон и швырнула документы, не удосужившись подать их.
Взяв бумаги, я вышел.
К моему удивлению, ко мне тут же подбежала Алисия. Обеспокоенный взгляд метался из стороны в сторону, словно девушка не решалась задать волнующий вопрос. Глядя на документы в моих руках, она все же спросила:
– Когда?
– Через неделю.
Алисия закрыла глаза и нервно сглотнула.
– Хорошо, – еле слышно произнесла она надорванным голосом. – Неделя…
В глазах Алисии можно было узреть затаенную душевную боль.
– Что ты здесь делаешь?
– Я… – растерянно пробормотала девушка. – Заметила, как ты заходил в кабинет. Решила подождать.
– Понял. – Озадаченно глядя вдаль, я подумал о незавершенных делах. – Мне нужна твоя помощь.
Алисия встрепенулась и моментально кивнула, соглашаясь. Я не сомневался в ее отзывчивости.
Глава 26
Смеркалось. Дождь тяжелыми каплями отчаянно барабанил по окну. Погода становилась отвратительнее, как и каждый последующий день моего пребывания здесь. Время бежало, словно дождевые капли по стеклу, но одно дело так и висело на мне тяжким грузом. Именно из-за него сейчас я находился в библиотеке, и Алисия составляла мне компанию. Мы сидели за тем же столом, что и много дней назад, когда оказались случайно запертыми здесь. Почти ничего не изменилось. За исключением того, что надоедливая девчонка стала чуточку ближе и – в последнее время – мрачнее, напоминая своим видом хмурые тучи за окном. Я понимал, что это обычное проявление грусти, свойственной всем в подобных ситуациях. Только не мне. Навсегда покидая приют, я не испытывал ни унции[6] сожаления.
– Ой! – с досадой воскликнула Алисия.
Домик, сооруженный из книг, развалился прямо на глазах.
– Альварес! – немедля сделала замечание миссис Харрисон. – Не шумите!
Девушка тяжело вздохнула, скрестив руки на груди и нахмурившись. Всегда было интересно наблюдать за ее живыми реакциями на внешние раздражители. Наверное, такой Алисия и останется в моей памяти, когда придет время покидать приют.
– Кристиан, загадай страницу и строчку! – оживленно предложила Алисия.
– Что? – с непониманием спросил я.
Энергичный голос девушки вытянул меня из мыслительного потока. Она с интересом листала потрепанную книгу.
– Ну давай! Узнаем будущее! – пыталась подзадорить меня Алисия. – В этой книге пятьсот страниц. Тебе надо назвать любое число, входящее в эти рамки, и номер строчки. Например, «пятая сверху» или «седьмая снизу».
Пока Алисия объясняла, я смотрел на нее с откровенным недоумением и не мог понять, чему удивлен больше: резкому перепаду ее настроения или причудливому способу приоткрыть завесу неизвестного.
Пытливые и хитрые лисьи глаза смотрели на меня в упор, чему я не смог долго сопротивляться. Да и зная Алисию, это было бесполезно.
– Но только один раз! – улыбнувшись, сдался я. – Страница четыреста пятьдесят пять, а строчка – седьмая сверху.
На щеках Алисии, принявшейся торопливо выискивать нужную страницу и строчку в книге об истории искусств, проступил легкий румянец. Когда взгляд девушки остановился, лучезарная улыбка постепенно сошла с помрачневшего лица, а брови насупились.
– Но здесь только одно слово, – в замешательстве произнесла Алисия. – Это название периода.
– И что же там?
Мне стало крайне интересно, что так сильно задело ее.
– «Декаданс», – прочитала девушка и растерянно взглянула на меня. – Ты ведь знаешь, что его еще называют периодом упадка в искусстве и…
Чем дольше она говорила, тем сильнее менялась в лице, становясь все мрачнее.
– Алисия, я прекрасно осведомлен, что представляет собой этот период, но совершенно не вижу повода для расстройства, – с холодным безразличием ответил я. – Во-первых, таким способом ты явно не сможешь предугадать судьбу, ведь это вопиющая глупость и баловство.
Девушка уже приготовилась возразить, но я не позволил.
– Во-вторых, даже если допустить вероятность существования такого способа, тогда… – Вздохнув, я покачал головой. – Нет необходимости унывать. Падения и подъемы – неотъемлемая часть закономерного развития всех мировых процессов. Отдельно взятая личность в этом плане не исключение. Как правило, упаднические периоды позволяют обновить взгляд на жизнь. В-третьих, мы пришли сюда, чтобы обсудить кое-что другое.
Последние слова заинтересовали ее. Девушка замерла в ожидании. Алисия одна из тех, кто умеет слушать, чем я крайне доволен.
Оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что нас никто не слышит, я наклонился ближе к девушке и продолжил:
– Вчера я был в кабинете миссис Аларкон. Там хранятся личные дела воспитанников приюта. Я рассчитывал посмотреть свои данные, но наша беседа не задалась, и я не стал просить директора показать мое дело. Мне интересна лишь одна графа. Думаю, отыскать ее будет несложно, главная проблема в том, чтобы незаметно пробраться внутрь кабинета.
Изумленная Алисия смотрела на меня широко распахнутыми глазами, приоткрыв рот.