«Интересно, как там Кристиан?»
Прошло не так много времени, а я уже пребывала в томительном ожидании хоть какой-нибудь весточки. Никогда прежде мы не были настолько близки с Кристианом, как в день прощания. Будь у нас чуть больше времени, наши отношения стали бы теплее.
«Где справедливость?»
Глубоко вздохнув, я в очередной раз поборола подступившую к горлу горечь обиды.
– Альварес! Алисия! – вторгся в мою отстраненность мистер Батлер. – Я задал вам вопрос и до сих пор ожидаю услышать на него ответ!
– Ответ… – Я по привычке бросила взгляд на пустую парту, где еще недавно сидел Кристиан, и расстроилась. – Не знаю, простите.
«Если бы я еще слышала вопрос…»
Преподаватель лишь развел руками.
– Ничего страшного, – поддержала меня Тея.
Я заметила, что в последние дни она старалась провести со мной больше времени и делала попытки восстановить теплые взаимоотношения. Не хотелось расстраивать ее, но у меня не было в этом потребности. Абстрагироваться от существующей реальности было моим единственным желанием.
Каждый следующий день не отличался от предыдущего. Безмерная тоска поселилась в истерзанном сердце, а с ней – мучительная тошнота и болезненное сдавливание в горле при одной только мысли о Кристиане. Страшно осознавать, насколько уязвим человек, когда дело касается чувств. Как мало требуется времени, чтобы кто-то стал небезразличен. И сколько душевной боли способны причинить места, где еще недавно ты был счастлив.
Прижав к себе сумку, я брела по длинному школьному коридору. Впервые за все время я обратила внимание на его мрачность. Дело даже не в тусклых лампочках, плохо освещающих пространство, а в находившихся здесь людях.
От внезапного толчка в бок я потеряла равновесие и споткнулась, но не упала.
– Что, Алисия, некому тебя защищать? – злорадно ликовал Джастин.
Мелкая дрожь пробежала по телу. Я настолько обессилела, что не сразу смогла подобрать слова и дать отпор обидчику.
– Могу и сама за себя постоять, – приподняв подбородок, надломленным голосом произнесла я. – Или ты сомневаешься?
– Честно? Да! Ты ужасно выглядишь! – ядовито ухмыльнулся парень. – Наконец-то наш приют избавился от монстра, от этого никчемного отброса Синклера!
Слова Джастина выдернули меня из мыслительного болота в реальность. Я чувствовала нарастающее раздражение и нестерпимое желание посильнее ударить надоедливого задиру. Хотелось выплеснуть на него накопившуюся боль.
– Послушай-ка, Джастин! – повысив тон, произнесла я.
Прищурив глаза, парень медленно приблизился. Его отвратительные высказывания пробудили во мне небывалую смелость.
– Жалкие люди наподобие тебя не имеют права делать выводы о Кристиане! Никто из вас! – Каждое слово прибавляло мне уверенности. – Живя бок о бок с ним столько лет, ни один из вас не удосужился узнать его лучше. Зато все горазды вешать ярлыки, не вдаваясь в истинные причины поведения или поступков!
Громкие слова привлекли всеобщее внимание.
– Судя по твоему поведению, Джастин, – я с презрением посмотрела на парня, – ты самоутверждаешься, унижая слабых. Что же тогда получается? Самый настоящий моральный урод здесь только ты!
Последние слова прозвучали высокомерно и громко. С разных сторон послышались перешептывания, и лицо Джастина побагровело от ярости, а ладони сжались в кулаки. Меня настигло тревожное ощущение надвигающейся опасности. Против его физической силы я была слишком слаба. По привычке осмотревшись по сторонам, я не нашла знакомых глаз.
«Его здесь нет».
Сердце обеспокоенно забилось в груди, и единственным выходом было бежать. Я попятилась.
– Алисия, что происходит? – Внезапное появление Теи заставило меня вздрогнуть. – Еле разыскала тебя. Извини, что пришлось задержаться.
Джастин лукаво ухмыльнулся, а от растерянности я не нашла подходящих слов.
– Алисия! Смотри, Джонни идет, – уверенно произнесла девушка. – Джастин, на твоем месте я бы поторопилась. Этот парень с легкостью размажет тебя по стенке. Он занимается боями и…
Я тщетно искала Форсайта обеспокоенным взглядом.
– Договорим позже! – скрывая за мнимым спокойствием страх, быстро произнес Джастин. – Поверь, я найду для тебя время, Альварес!
Спустя секунды Джастин уже рассекал шумную толпу.
– Пойдем скорее отсюда, – взволнованно прошептала Тея. – Пришлось выдумать про Джонни.
Единственным надежным пристанищем являлась моя комната. Я стремилась сюда каждую свободную минуту. Лишь в ее невзрачных стенах мне становилось легче, а чувство мнимой безопасности окутывало и согревало, подобно теплому пледу.
Лежа на убогой кровати, я безотрывно смотрела в потолок. Гнетущее ощущение собственной слабости и внутренней опустошенности затягивали в бездонную темную пучину. Казалось, Кристиан забрал с собой часть моей души. Образно говоря, так и есть. С момента моего появления здесь жизнь была тесно связана с ним. И теперь, когда парня не стало, день заметно опустел. Каждая свободная минута становилась очередным камнем на шее, тянущим на дно. Искать ему замену не было желания.
Безмерная грусть стелилась непосильной тяжестью на сердце. В голове беспрерывно прокручивались печальные события последних дней. Жуткое ощущение зависания в моменте прошлого сопровождало меня постоянно. Яркие фрагменты и горестные чувства возрождались в памяти вновь. Я не заметила, как стала пленницей воспоминаний и заложницей прошлого.
Тяжело вздохнув, я повернулась к стене. Горячая слеза стремительно стекла по щеке и впиталась в подушку.
«Как там Кристиан?»
Кажется, это единственный вопрос, который меня интересовал.
«Мучительно, когда желаешь находиться рядом с человеком, но обстоятельства сковывают незримыми цепями и разводят вас по разным сторонам. Он должен быть там, а ты – здесь. Так распорядилась жизнь. Сколько не рви себя на части, все напрасно».
Разум все понимает, но глупому сердцу не объяснить. Оно стремится к Кристиану. Израненная душа жаждет простых, но таких важных моментов: побыть рядом, молча посидеть, взглянуть в глаза и найти в них успокоение. Осознав жалкую беспомощность против замысла беспощадной жизни, я уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала.
Такая изнуряющая боль меняет людей.
Из-за сплошной серости, что царила за окном, в комнате было темно. Обстановка гармонировала с состоянием души. Окинув мимолетным взглядом пространство, я заметила лежащую на столе маленькую книжку, которую несколько дней назад подарил Кристиан. Этому вечеру предстояло пополнить копилку безрадостных, но книга вполне могла бы скрасить его. К тому же это единственное, что осталось от Синклера.
«Раньше в это время мы сидели в его комнате».
Внутри все болезненно сжалось. Спустя мгновение книга уже находилась у меня в руках. Название показалось мне символичным: «Искусство и Лондон». Расплывшись в теплой улыбке, я открыла ее и заметила на форзаце фразу: «Если хочешь погрузиться в искусство, начни с Лондона». Каждая буква, написанная рукой Кристиана, радовала меня. Проведя пальцами по чернилам, я ощутила, как измученную душу наполняют нотки эйфории.
Яркие страницы пестрели фотографиями культурных мест, национальных музеев и галерей Лондона с их произведениями искусства, от вида которых у меня на глаза наворачивались слезы. Особенно когда я понимала, что мы с Кристианом упустили возможность гулять по столь великолепным и чарующим местам.
Так, в чудесной компании завораживающей книги и сладких девичьих грез, я провела весь вечер, пока не погрузилась в беспокойный сон.
Глава 29
Сиротский приют, в котором я провел всю сознательную жизнь, не шел ни в какое сравнение с новой школой. Полагаю, главное различие состояло в людях. Их взгляд на мир и уровень воспитания колоссально отличается, не говоря уже об интеллектуальном развитии. К счастью, здесь не живут по волчьим законам и жестокость не приветствуется. В стенах Бриджпортской школы царит английская вежливость: простота и непринужденность, внимательность к собеседнику и уважение. Многое из этого близко мне, только я не умею подстраиваться. Мой сложный характер не позволяет прогибаться под других людей. Данная черта может послужить весомым поводом для возникновения проблем в общении с окружающими. Такое положение для меня не ново, но при этом я не оставляю надежд, что в столь воспитанном обществе удастся избежать провокаций. Тогда никто не узнает, как гнев способен менять мою личность.
При переходе не возникло существенных трудностей, и я довольно быстро освоился. Мне выделили отдельную и вполне уютную комнату в пансионе как ученику, подающему большие надежды в учебе. Это стало приятной неожиданностью. Сложно представить себя, живущим с другим человеком. Думаю, сосед по комнате сбежал бы быстрее, чем заселился.
Общение со сверстниками – не самая сильная моя сторона. Привыкший к независимости, я предпочитаю не обременять себя дружескими отношениями. Однако положительный опыт общения с Алисией немного скорректировал эти взгляды. Теперь понимаю, что наличие хотя бы одного хорошего знакомого не навредит. К счастью, встретить здесь близкого по духу человека оказалось не так сложно. Речь идет об однокласснике, который недавно пережил трагическую потерю матери. По этой причине моя жизнь сироты ему частично понятна. Подавляющее большинство учеников являются детьми из благополучных и полных семей, которым неведомо понятие нужды. Но на их фоне я не чувствовал себя приниженно или ущербно. Недостатки социального положения удачно компенсировались личностной самодостаточностью и уверенностью в себе. Новый знакомый, которого зовут Маркус, также не обделен чувством собственного достоинства, что очень импонирует мне.
Значительная часть времени уходит на учебу и выполнение домашнего задания, поэтому я не скучаю по прежней жизни. Здешняя система обучения подразумевает подготовку к занятиям в общей комнате с надлежащей поддержкой преподавателя. Но я не пользуюсь этой привилегией, предпочитая период с семи до девяти вечера проводить у себя в комнате.