– Входи, – равнодушно сказал я.
Я знал, что кроме Маркуса никто не станет навещать меня в столь поздний час.
– Привет. – Парень тихо открыл дверь и вошел внутрь.
Не отрываясь от записей, я лишь коротко кивнул.
– Еще долго собираешься оставаться заложником учебников и сидеть в комнате?
Маркус всегда чувствовал себя свободно. Не задумываясь, он плюхнулся на кровать.
– Ты же знаешь, что на меня возлагаются большие надежды, – перелистнув страницу учебника, спокойно ответил я. – Не могу подвести доверие школы. Ведь мне посчастливилось попасть сюда не посредством связей, достатка или красивых глаз…
Маркус нахмурил брови и потянулся к листу бумаги, что лежал на краю стола.
– А это что такое? – Он зачитал вслух: – «Живопись: понедельник, среда, пятница», «Фортепиано: вторник, четверг, суббота».
На лице парня возникла гримаса недоумения: глаза сузились, брови приподнялись.
– Я недавно записался на несколько творческих кружков, – продолжая решать задачу, произнес я. – И знаешь, у меня очень хорошо получается.
Безудержный смех Маркуса заполнил все пространство комнаты. Я не понимал, что стало причиной столь бурной реакции.
– Ты забыл записаться на воскресное занятие по кройке и шитью и на театральный кружок по пятницам, хотя… – Он кинул взгляд на лист с расписанием. – Эти дни у тебя уже заняты.
– Театр… – задумался я. – Не вижу ничего забавного. Планирую внести в свое расписание еще пару научных кружков.
– Кристиан, ты меня пугаешь! – Глаза парня расширились в удивлении.
Со стоическим равнодушием я игнорировал бурные реакции Маркуса, продолжая выполнять школьные задания. Он лег на кровать и задумчиво уставился в потолок.
– Знаешь… Кажется, я влюбился. – Он воодушевленно вздохнул. – Да, понимаю, звучит как очередное мое увлечение, но на этот раз все по-другому. Эта девушка особенная. Ей свойственно ценить то, что разбалованные барышни из нашей школы уже давно обесценили.
Маркус мечтательно вздохнул и на некоторое время замолчал.
– Вчера я ходил с ней на свидание, – продолжил парень. – Она восхитительна. Я чуть не утонул в глубине ее серых глаз. Знаешь, чем мы занимались?
Его вопрос поставил меня в тупик. Я отвлекся от учебы, задумчиво почесав затылок.
– Были в Национальной галерее? – На ум больше ничего не приходило.
– Нет. – Глаза Маркуса просияли от умиления. – Мы смотрели с ней на звезды. Моя Тея любит красоту ночи. Представляешь?
Пока Маркус рассказывал, я вспомнил глаза Алисии на балу и отражавшееся в них сияние снежинок в свете ночного фонаря. Сердце забилось сильнее.
«Снова не смог сдержаться…»
Зажмурившись, я пытался побороть вспыхнувшие ощущения. За последние дни я нашел способ усмирять их.
– Кристиан? Ты в порядке? – поинтересовался Маркус, вставая с кровати. – Мой рассказ настолько отвратительный?
– Просто вспомнил, что надо записаться на еще один кружок, – съязвил я.
– Ты болен? – Парень склонил голову набок и окинул комнату внимательным взглядом. – Кажется, я понял, в чем дело.
Непроизвольно отвлекшись от записей, я стал прислушиваться к его словам.
– Ты стараешься занять себя всеми возможными способами, чтобы отвлечься? – подозрительным тоном спросил он.
– Ошибаешься. – Я нервно сглотнул. – Просто стало скучно.
Пытливый и скептический взгляд Маркуса был направлен прямо в душу. Я склонился над учебником, чтобы разорвать зрительный контакт.
– Не верю. Человек, который загружает себя тонной идиотских кружков, преследует одну цель: убежать от чего-то. – Парень поднялся с кровати и стал мерить шагами комнату. – Говоришь, хорошо получается творить, да? И случилось это все со времен бала… Ты, случаем, не влюбился?
От неожиданного вопроса стало не по себе. Меня залихорадило. Казалось, стук непослушного сердца был слышен даже Маркусу.
– Влюбленности не существует, – с напускным равнодушием ответил я. – Все, что касается духовной связи между мужчиной и женщиной, – выдумка сентиментальных дурачков. Эти процессы можно объяснить простой физиологией и…
– Это та самая девушка? – с хитрой ухмылкой перебил меня Маркус. – Я угадал? Тот темно-зеленый платок тоже ее?
Я опустил взгляд и ощутил неимоверное напряжение в каждой клеточке тела.
– Ты не можешь признаться себе, что влюблен в нее. Что она завладела твоим неприступным сердцем. – Парень задумался. – Да, должен сказать, она хороша.
От его последних слов я настолько сильно сжал ручку, что она с треском сломалась. Ощущение нестерпимого жжения в груди завладело разумом. Невыносимо слушать, как другие парни оценивают ее. Стиснув зубы, я метнул злобный взгляд на Маркуса.
– У-у-у, все, все! – Он начал размахивать руками перед моими глазами. – Понял. Успокойся.
Я отвернулся и, глубоко выдохнув, постарался остудить внутренний пыл.
– Знаешь, – Маркус неловко провел рукой по кучерявым волосам, – я пойду, а ты хорошо подумай, стоит ли нагружать себя занятиями. Или все-таки лучше признать свое неравнодушие к ней и начать действовать, пока это не сделал кто-то другой.
Меня радовало, что Маркус собрался уйти. Мне необходимо было побыть одному. Своими вопросами он разжег в моем сердце вулкан чувств. Тот, который я так старательно пытался усмирить.
Как только дверь захлопнулась, я, рыча от одолевающих меня чувств, смахнул все со стола, и учебники, тетради и ручки с грохотом упали на пол.
Обеими руками я схватился за голову так, словно пытался удержать все те мысли, что вырывались наружу на протяжении последних дней. Их спутанный поток подобно невидимым путам сковывал по рукам и ногам, и я медленно опустился на пол. Лежа среди беспорядка, я всматривался в потолок и старался проанализировать хаос, царивший в моей голове.
Маркус прав. В последнее время я не могу взять свои чувства под контроль. Как бы я ни пытался, у меня не получается умерить их силу. Они оказываются сильнее разума. Сильнее меня. Я стараюсь не думать, не вспоминать, не чувствовать… Отвлечься с помощью искусства. Только все попытки кажутся ничтожными. Чем бы я ни занимался: наносил ли мазки красок на полотно или перебирал черно-белые клавиши – я постоянно вспоминал Алисию. Душа болела всякий раз, когда я мысленно возвращался в тот день, где кружил ее в танце, обнимая за тонкую талию. Улыбка девушки ослепительно сияла, а нежные касания медленно и изощренно топили лед моего холодного рассудка. Кротко улыбаясь, я испытывал ноющую боль в груди. Это удивительно, ведь никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Да и вообще, область чувств для меня неизведанная. Не думал, что ледяное сердце способно оттаять. Казалось, внутри я мертв. Ведь любая попытка выдавить из себя хоть каплю чувств всегда выглядела ничтожно.
Все изменилось, когда глаза Алисии словно покрыла пелена тонкого льда. Девушка стала холодна ко мне, но в то же время сделалась еще прекраснее. Ее недоступность лишь разожгла искру, превратившуюся в неудержимое пламя и неукротимое желание, которое с невероятной силой тянуло к ней. Сильнее, чем гравитация. Алисия игнорировала меня, отчего мне еще больше хотелось ее коснуться. Каждая случайная встреча взглядами вызывала разряды электрического тока по телу и сбивала дыхание, заставляя сердце учащенно биться.
Сейчас эти воспоминания терзали душевной пыткой, разъедая изнутри. В последнее время во мне засела мучительная тревога, которую можно выразить одним незамысловатым вопросом: «А что, если я ее никогда больше не увижу?»
Сердцу стало тесно в груди. Воспоминания заставляли его рваться навстречу образу, что мне мил, но недоступен.
«Алисия – причина моей душевной боли, глубокого покаяния и радостной эйфории».
Отныне прежняя жизнь не приносила мне былого удовольствия и казалась пресной. Искусство ненадолго облегчало состояние, позволяя выплеснуть скопившиеся в груди мучительные чувства. Если этого не делать, внутренняя буря рисковала разрастись в свирепый ураган и уничтожить меня. Я ощущал себя уязвимо. С таким я не сталкивался прежде. И не имел ни малейшего представления, как следует действовать. Порой хотелось совершить красивый поступок для нее, но я отчетливо помнил холодное «уходи» и тот небрежный тон. Помнил, как жизнерадостна она была раньше и какой стала теперь…
Поднявшись с пола, я медленно подошел к окну. Открыв его, я жадно вдохнул морозный воздух. Опустив голову, я взглянул на ладонь, где был шрам. Он стал напоминанием о ритуале, который мы провели бездумно и играючи.
«В тот момент она приоткрыла дверь в мир теней и тьмы, а я пошел вслед за ней».
Сжимая и разжимая ладонь, я не сводил внимательного взгляда со шрама и думал.
«Странно осознавать, что она единственная так искренне интересовалась мной. У нас были общие темы для разговоров… Нас связывает много запоминающихся моментов… Мы часто смеялись… Совершили этот ритуал… Обменялись вещами на память… И… Она меня ждала».
Взглянув на небо, я мысленно собрал эти фрагменты в единую картину.
«Это были проявления чувств? Но… Разве можно испытывать хотя бы малейшую симпатию к такому, как я? Являясь воплощением света, она смогла полюбить моих демонов?»
Противоречивые мысли вновь посеяли кромешный мрак в душе.
«Я принес ей немало боли».
Злость на себя мгновенно трансформировалась в негативную энергию, которую я перенаправил на настенную полку. Как от сильной ударной волны, с нее посыпались книги и безделушки. Неистовая ярость овладела мной. Я понял, что все это время неверно расставлял приоритеты.
Мимолетным взглядом я оценил масштабы разгрома в комнате: повсюду валялись книги, цветные карандаши, кисти, акриловые краски, белоснежные листы и другие вещи. Среди всеобщего беспорядка я заметил ту самую серьгу, что подарила Алисия со словами: «Она твоя». Я помнил в мельчайших подробностях тот момент. Особенно когда мне перехватило дыхание…
«Решено».
Сделав глубокий вдох, я подытожил хаос мыслей в голове.