— Да. Для этого я ведь ему и помогаю! Но не встреча с людьми внушает мне опасения. Что будет, когда он встретится с другими вампирами? В особенности теми, кто принадлежит к тому же клану?
— И что же тебя… пугает?
— Его могут призывать к… своим. Деймос могущественный воин. Иметь права на такого захотели бы многие, особенно если права вроде и так есть.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, и, уверяю, такого не будет. Не по простой приходи я попросила Деймоса принести мне клятву верности. Теперь только двое могут предъявлять на него права: ты, как партнер, и я, кому он сам присягнул. Ты же чувствуешь мой знак на нем?
— Да, госпожа.
— И остальные тоже почувствуют. И не посмеют… посягнуть. Когда Деймос поправится, то вполне может принять статус вампира-одиночки. Тем более, учитывая его возраст, это ни у кого не вызовет лишних подозрений.
— Спасибо вам, Владычица Ночи.
— Не за что. Я, так же, как и ты, заинтересована в том, чтобы Деймос мог жить среди нас. Ну, может чуть меньше тебя.
Лукавая улыбка королевы вампиров красноречивее всяких слов свидетельствовала о том, что ей известно гораздо больше сказанного вслух. Не то, чтобы Фаул сильно удивился. Улыбнувшись в ответ, он посчитал разговор оконченным и отправился искать своего партнера.
С тех пор, как Деймосу стало несколько лучше, мест, где он проводил ночи, стало больше. Например, сейчас Фаул обнаружил его в одной из просторных гостиных, где Раши пыталась объяснить суть действия особого «вампирского» взгляда на людей. Кажется, у нее даже получалось.
Фаул некоторое время наблюдал за ними из-за колонны, пока Деймос не почувствовал его взгляд. Мужчина просто обернулся и посмотрел в ответ, а потом едва заметно кивнул, словно предлагая присоединиться.
Не дожидаясь повторного приглашения, тем более следить дальше было попросту неприлично, Фаул подошел к вампирам, как можно небрежнее обронив:
— Приветствую. Чем занимаетесь?
— Да вот пытаюсь научить некоторым ментальным трюкам, — охотно пояснила Раши.
— И как успехи?
— Средне.
— А почему, для более наглядной демонстрации ты не привлекла брата? — спросил Фаул, присаживаясь рядом со своим партнером, а, с некоторых пор, еще и любовником.
— Не самая лучшая идея. Руфус — мой брат-близнец, и у нас с ним все выходит само собой. А тут надо куда более подробно, с объяснениями. Силы-то много, ее бы оформить!
— Хм. Деймос, тебя что-то смущает в этом?
— Сам принцип.
— Ты же чувствуешь, когда тебе лгут?
— Конечно!
— И что ты делаешь, чтобы почувствовать?
— Ничего. Это вроде зрения или слуха, оно просто есть.
— Понятно. Попробуем по-другому.
— Как? — тотчас заинтересовалась Раши.
— Деймос все-таки не недавно обращенный, и, наверняка, уже пользовался этими способностями, только неосознанно.
— То есть? — мужчина уже сам заинтересовался.
— Ты же охотишься ничуть не хуже нас, и после этого твои жертвы находились в привычном беспамятстве.
— Не всегда.
— Знаю. Но очень редко попадаются люди с иммунитетом против некоторых наших чар. И, тем не менее, вспомни эти ощущения с жертвой, и что ты ощущаешь при этом? Как ведет себя твоя сила?
Деймос прикрыл глаза, вспоминая, впрочем, было несложно. А вслед за этим почувствовалось и движение силы. Ухватиться за нее и «оформить» сообразно своему желанию, тоже не оказалось слишком трудно.
— Получается! — с тихим благоговением проговорила Раши.
— Да.
В этот самый момент Деймос распахнул глаза, в которых не осталось ничего человеческого. Они сияли, и этот свет заполнил все, не оставив ни белков, ни зрачков. Одновременно можно было ощутить и силу.
— Как много всего! — пораженно выдохнула Раши, обхватив себя за плечи, словно мерзла.
— Много, — согласился Фаул и, коснувшись плеча мужчины, предложил: — А теперь попробуй вобрать часть этой силы в себя.
На это Деймос как-то по-особенному улыбнулся, и без труда сделал то, о чем просили.
— Поразительно! — Раши еще плохо контролировала свои восторги, а, может, просто не считала нужным делать это. — Оказывается, ты почти все умеешь.
— Возможно, — пожал плечами Деймос, спрятав силу совсем.
— Ты не устал? — поинтересовался Фаул.
— Нет, с чего бы?
— Некоторые находят подобные занятия весьма утомительными.
— Нет, ничуть.
— Похоже, и тут тебе на пользу сыграла способность к быстрому восстановлению.
— Возможно, — не стал спорить Деймос. — К тому же кое-чему меня все-таки учили. Во всяком случае, у меня не было никаких «инцидентов» в процессе освоения новых способностей.
— Совсем? — удивилась Раши.
— Да. Возросшую физическую силу контролировать оказалось не так уж и сложно, а все остальное как-то само собой получалось.
— И не было ни испуга, ни сожалений? — решил уточнить Фаул.
— Нет, почти нет. Тот, кто обратил меня… Я доверял ему, как никому другому.
— Ну, тогда он должен был тебе все объяснить, — задумчиво проговорила Раши.
— Он и объяснил то, что знал сам, — пожал плечами Деймос.
— Как так? — переспросила девушка, подтверждая свое качество — заговорить любого едва ли не до смерти.
— В жизни бывает всякое, — ответил за партнера Фаул. — Далеко не всем везет быть обращенными Владычицей Ночи.
— Знаю, — как-то сразу посерьезнела Раши. — Возможно, мы никогда не стали бы вампирами, но когда Менестрес встретила нас, мы умирали.
— Болезнь?
— Хуже. Мы же с Руфусом близнецы. Мы были обречены с рождения в жертву богам. Тогда жрецы как раз решили, что время пришло. Мы умирали от кровопотери, когда явилась Менестрес и забрала нас.
За последней фразой скрывалось явно нечто большее, но девушка замолчала, не желая продолжать рассказ, а Фаул чувствовал, что не стоит настаивать.
Чуть помолчав, Раши подхватилась с места со словами:
— Раз на сегодня мы закончили, я пойду, схожу к брату.
И ушла, прежде чем кто-либо успел что-то возразить.
— Чудная, — обронил ей вслед Фаул.
— Могло быть и хуже, — возразил Деймос.
— Я уже обещал сделать все возможное, чтобы ты переборол то, что так гложет тебя!
— Да я и не о себе. Раши могла бы просто умереть раньше или сойти с ума. Им повезло не разлучиться с братом. Я видел, как оно бывало в других случаях.
— В твоем царстве тоже совершали подобные жертвоприношения? — спросил Фаул, вспоминая, видел ли он нечто подобное в его воспоминаниях.
— Нет. Я вообще не поощрял излишнюю религиозность и тем более не допускал, чтобы она выливалась в… подобное. Мне нужны были воины, смертей и так случалось… достаточно, чтобы еще и такой… урон наносить. Можно было, конечно, предателей и прочих преступников жертвовать, но зачем? Казнь куда нагляднее.
— Наверное, соседям это не нравилось.
— Им не нравился я сам, они меня боялись. И думали только о том, чтобы предпринять, чтобы я не заинтересовался их территориями.
— Понятно.
Деймос оказался не религиозным. Для человека оно, может, и плохо, но не для вампира. Впрочем, можно было и раньше догадаться, ведь Деймос ни на словах, ни в мыслях не искал божественных кар на свою голову за содеянное, и не просил о прощении. В этом он искал собственный путь. Всю жизнь он рассчитывал только на себя, так с чего теперь меняться?
Фаулу пора было бы уже привыкнуть, что с его партнером никогда ничего не бывает обычно или просто так, но запас удивления, видимо, еще не истощился.
Чтобы покончить с неприятной темой, Фаул взял Деймоса под руку и предложил:
— Пойдем в нашу комнату?
— Хочешь заняться лечением или…
В этом «или» оказалось столько всего, что у вампира мгновенно забурлила кровь. Фаул мог только надеяться, что со временем немного попустит, и он не будет так остро реагировать на подобные предложения партнера. Пока же страсть бурлила через край.
Тем временем лечение приносило свои плоды, но медленно, очень медленно. Изменения к лучшему были ровно таковы, чтобы Фаул не отчаялся и не опустил руки.
Глава 14
Прошло почти пятьдесят лет, прежде чем вампир клана Морры признал, что опыт все-таки удался. Хотя, все равно, полного исцеления еще не было. И все-таки Деймос стал более… социален, менее угрюм, и уже больше прощал себе.
Даже меняясь, Деймос по-прежнему оставался предан Фаулу. Не из-за уз, а, кажется, по собственному почину. Они не говорили о любви и прочем таком, но Деймос явно привязался к партнеру. Да и дела порой говорят больше слов.
И вот настал момент, когда Владычица Ночи вызвала Фаула к себе для разговора. Они довольно часто беседовали, но сегодня, кажется, Менестрес была серьезнее обычного. Предложив мужчине сесть, она, после приветствия, поинтересовалась:
— Как ты находишь состояние Деймоса сейчас?
— То есть?
— Мне нужна общая картина.
Сердце вампира почему-то екнуло в нехорошем предчувствии, но он все же ответил:
— Не идеально, конечно, но гораздо лучше, чем было.
— Гораздо… Да, я заметила, что он куда меньше замыкается в себе, и почти исчезли приступы странной задумчивости, когда прошлое словно затягивает его обратно.
— Именно, — почтительно согласился Фаул, и не удержался от осторожного вопроса: — Что-то произошло?
— О, нет. Не думай, что я недовольна твоими результатами и подыскиваю нового кандидата!
Честно говоря, именно этого вампир и опасался, и теперь облегченно вздохнул. А Менестрес продолжила:
— Я же вижу, как трепетно вы друг к другу относитесь! У меня просто не поднимается рука это разрушить!
— Спасибо.
— Не стоит благодарности. Я вовсе не за тем затеяла этот разговор, а чтобы спросить вот о чем. Не кажется ли тебе, что Деймосу пора погрузиться в более насыщенное общество?
— Какое именно?
— Я подумываю о том, чтобы все мы вернулись в город, крупный город.
— Возможно и в самом деле пора, — задумчиво протянул Фаул. — Не век же ему прятаться ото всех. И не думаю, что это так уж шокирует его, все-таки состояние Деймоса улучшилось.