Что до паука из башни, то он по-прежнему живет там. Дядя не велит слугам его тревожить. Паука зовут Гордон. Он огромен, как маслина; весь черный, а на брюшке - белый крест.
И мой па. Его странность вот в чем: он любит советы. Па - лорд-представитель в Палате, ниточка дядиной паутины, что тянется прямо в столицу. Тебе виднее, чем занимаются лорды в Палате. Меня это никогда особо не занимало, впрочем, одно знаю точно: они там советуются. Дают советы друг другу, императору, министрам, своим сюзеренам... Но отец - особенный. Он - единственный человек на свете, кто любит просить советов, а не раздавать их. Спрашивает у дяди, мамы, своих рыцарей и секретарей, даже у меня. Всем это очень нравится, и мне, конечно, тоже. Приятно же, когда твое мнение интересно уважаемому мужчине, лорду Палаты! Все очень любят отца.
Главный его советник - некто лорд Косс, второй представитель Литленда в Палате. У Косса есть имя - Брендон, но об этом легко забыть. Все зовут его по фамилии, ведь он похож на слово "Косс" - такой же лаконичный, мягкий, свистящий, и с "о" посередине.
Он сказал отцу:
- Примем их в загородном имении. Так будет лучше.
О ком речь - отец знал, почему так лучше - нет. Но спорить не стал, прислушался к совету. Мы переселились за город.
* * *
Лейси - это наше имение в Короне. Оно в десяти милях от Фаунтерры, я очень его люблю. Там просторный дом, двадцать акров полей - наших собственных, рощица с ручьем. Источник холоднющий, как... черт, и сравнение не подберешь! Тебе бы понравился. Нырнешь в него - так завизжишь, что сама оглохнешь! Зато весь день потом тебе жарко и счастливо. Еще в Лейси роскошные конюшни: тридцать голов, в том числе четыре моих мальчика. У каждого Литленда своя одержимость... мою ты знаешь.
Едва приехали, первым делом я пошла в конюшни, привела Поля - он был со мною на играх, а Жиль оставался в Лейси. Поль и Жиль - братья-близнецы, рыжие мэй-литлендцы. Самые лучшие! Отец подарил мне одного, но я упросила купить и второго - чтобы не разлучать их, это было бы слишком грустно. Сейчас привела Поля, увидела, как они радуются - аж сердце запело. Я обняла обоих, кормила с руки, чесала... Надеюсь, они любят меня хоть вполовину так, как друг друга.
А самая умная в конюшнях - каурая Луна, кобыла холливел. Она понимает абсолютно все, что говорю. Иные удивляются: как можно говорить с лошадьми? Мне странно другое: как можно с ними не говорить?! Я взяла Луну, и весь вечер мы гуляли неспешной рысью. Я рассказала о тебе. О том, что меня беспокоило: Глория Сибил Дорина, солнце мирской жизни. Я говорила ей:
- Глорию увезли. Так сказал Итан. Странно сказал, правда? Вот мы гуляем с тобой - и ведь никто не скажет, что я тебя увела! Увезли, увели - это насильно, на зло.
Луна соглашалась, и я вела дальше:
- Глория любит матушку, но не говорит: "мама", а говорит: "леди Сибил". А о себе говорит: "северянка". Теперь она подписалась: "Глория Сибил Дорина". Не потому ли, что в этом имени содержится имя матери? Увезли. Монастырь. Сибил Дорина. Графиня отправила дочку в монастырь - может быть такое?
Луна втрое моложе меня, но намного мудрее. Она даже не удивилась: конечно, может. Глупая ты, Бекка, что не поняла сразу.
Я прилетела к отцу и спросила:
- Зачем Сибил Нортвуд это сделала?
Он не понял, пришлось пояснить. Тогда папа сказал:
- Когда после смертельной хвори люди встают на ноги, они часто обращаются во служение. Благодарят богов и посвящают себя им.
А я сказала:
- Если бы так поступила сама Глория, я все поняла бы. Но это дело графини!
Отец читал твое письмо. Он сказал:
- Глория пишет, это и было ее решение.
А я:
- Нет, графиня сослала. Силой. Я знаю.
- Что ты, деточка!..
- Папа, скажи мне: кто у нас есть в доме Нортвудов? Мы можем узнать, найти хоть зацепку?
- Но милая!.. Ты же не просишь шпионить за графиней? Нет же!
Мне самой неприятно было, и я сказала:
- Хорошо, давай не шпионить, а по чести. Позволь мне поговорить с графиней Нортвуд... голосом Литленда.
- Что ты!..
- Я уже виделась с нею и спрашивала. Не узнала ничего сверх того, что в письме. Но спрашивала всего лишь Бекка-Лошадница... А если спросит Великий Дом Литленд?
Отец затвердел - иногда он умеет. Редко, но да.
- Великий Дом Литленд никогда не полезет в семейные дела Нортвудов! Мы не клопы, чтобы шарить в чужих постелях! И думать забудь, Ребекка рода Янмэй!
Жесткость нелегко далась папе. Скоро он позвал меня снова и приласкал, погладил волосы.
- Доченька, зря ты забиваешь голову глупостями. Все хорошо у Глории, скоро станет аббатисой, и вы снова увидитесь. Лучше ложись пораньше, выспись, завтра гости приедут.
Тут я поняла, что гости будут необычными. Понимаешь, я - нечто вроде живого герба Литлендов. Где бы ни была, на меня смотрят. Всегда сияю и улыбаюсь, всегда с иголочки, всегда - прелесть. Будь хоть пятнышко - на мне его заметят. Так вот, если к этим гостям нужно как-то особенно готовиться, то что же это за люди? И зачем отец позвал их в Лейси, а не в столичный дом?
- Кто они, папа?
- Граф Рейс и его рыцари.
- Граф Рейс?!
- Да, доча.
Ты, конечно, все знаешь о политике. Держу пари: тебе все это ясно, но по-книжному - конфликт интересов, спорные земли вдоль реки являются камнем преткновения... Дай-ка я объясню, как это видится мне. Представь волчью стаю и пастуха с овцами да собаками. Пастух стережет, волки нападают. Иногда зарежут овцу, иногда собакам кровь пустят. Бывает, и псы задавят волка - одного, а остальные только злее становятся. И вот однажды волчий вожак является прямиком на псарню и виляет хвостом, а собаки дают ему погрызть косточку, водичкой поют. Вообразила картинку? Вот это и есть граф Рейс в гостях у Дома Литленд.
* * *
Их было шестеро, они приехали верхом. И мы встречали верхом: папа, лорд Косс, я, семеро отцовских рыцарей. Это было правильно: нас больше, а кони наши - лучше. Но и неправильно тоже: встречаться в седлах - традиция кочевников. Выходило, будто мы подстроились под них.
Многословно прозвучали титулы, имена потерялись под грудой "лордов", "сиров", "шаванов". Я запомнила лишь двоих гостей. Одним был сам граф Дамир Рейс, а другим - худой синеглазый воин, что долго-долго смотрел мне в лицо без тени улыбки. Его звали Моран Степной Огонь, он был правой рукой графа.
Конечно, мы очутились за столом. Отец щедро поил западников и все спрашивал о том - о сем. Люди любят, когда их спрашивают. Видно, папа хотел очаровать гостей. А я не знала, чего хотеть. За столом сидели пятнадцать мужчин, которые, встреться они в другом месте, охотно перебили бы друг друга. И я. Было не по себе, я все молчала. Стала думать: в чем суть этой встречи? Зачем мы кормим, поим своих врагов? Поймала часть беседы, и прояснилось.
- Мир меняется, и очень быстро, - говорил отец. - Летом не то, что было весною, а осенью будет не то, что летом. К зиме уже не узнаешь то, что звалось Империей Полари. Как думаете, граф?
Дамир Рейс отвечал:
- Не весна и лето, лорд. Времена года как шли, так и идут. Они тут не при чем. Север и Юг, Запад и Восток - вот что меняется. Корона всегда дружила с Центром, а Север держала на цепи - так было. Но вот Корона венчается с медведями, а Шейланд - с Северной Принцессой. За год лягут рельсы до Клыка Медведя и Первой Зимы. Север станет во много раз сильнее. Что я думаю об этом, лорд Литленд?.. А сами вы что думаете?
- Разве я похож на северянина, граф?
Дамир Рейс подергал нижнюю губу. Премерзкий жест: губа оттопырилась, открылись зубы - белые с гнилыми через один. Но ты не подумай, что он был старик. О, нет! Зубы - вот и все, что было в нем гнилого. А тело - будто из железа выкованное.
- Лорд Литленд, я не привык бить мимо. Если стреляю, то прямо в точку. Стрелою ли, словом - неважно. Хотите дружбы с нами? Скажите прямо, не виляя. Протяните руку - и мы решим, пожать ли. Северяне нам враги более лютые, чем вы. Но не потому, что вы добряки. Просто вы бьетесь хуже их.
Мне до воина - как ползком до Запределья. Но в ту минуту я думала в точности то, что каждый из отцовских рыцарей. Бьемся хуже? Берите луки и коней, выезжайте в поле!
Но отец только усмехнулся и сказал:
- Однако вы приехали к нам. Мы позвали - вы приехали. Значит, имеете что сказать, кроме похвальбы.
- Приехали послушать, что вы нам скажете, - отбил граф Рейс.
- Север усиливается, значит, и Юг должен стать сильнее. Вот все, что скажу сегодня. Завтра слово за вами, граф.
Я поняла это так, что обед окончен. Откланялась и пошла восвояси, но прошла прямо за спинами западников - показать, что не боюсь их. Синеглазый Моран обернулся и схватил меня за руку. Сжал крепко, будто хотел удержать. Мы смотрели друг на друга, а отцовские рыцари сорвались с мест. Синеглазый подмигнул мне и спросил:
- Говоришь, ты - лучшая наездница в мире?
Я никогда не говорила этого. Ненавижу, когда так говорят, ведь это ложь. Я состязалась лишь с первородными, и то на арене, а не в поле. Среди простого люда множество прекрасных всадников, и их никто не знает, столице нет до них дела... Но синеглазому я ответила:
- Сомневаетесь?
- Встанешь с рассветом - жду у конюшен.
Он это сказал очень тихо. Ни отец не слышал, ни кто другой из наших. Если бы слышали, мне не пришлось бы думать. Отец просто запер бы меня и приставил пару воинов в охрану. Но отец не знал, и я ворочалась до полуночи. Пойти? Полная дурость! Дочка Литлендов наедине с кочевником - да это безумие! Не пойти? Значит, испугалась. Синеглазый скажет об этом, и не тихо, а так, что все услышат. Да и не главное, что услышат, главное то, что я не боюсь его! Пусть не думает, что боюсь! Я сказала себе: возьму и усну. Скорее всего, я просплю рассвет, и синеглазый простоит пару часов у конюшни - дурак дураком. Потом выйду и посмеюсь над ним. Я улыбнулась, когда это выдумала, и закрыла глаза. Когда проснулась, занимался рассвет.