- Не нужно следить, чтобы понять твою душу. Я подумал, куда пошел бы сам, и направился туда.
- Так, стало быть, вы видите меня насквозь?
Я улыбалась, вся сияла. После годов при дворе это нетрудно.
- Ты - как я, - сказал Моран. - Вот и вижу.
- Тогда угадайте, о чем сейчас думаю?
А думала я о неискренности, которая хуже змеиного яда. Еще - о кинжале, что висел на поясе Морана. Ему - под левую руку, мне, стало быть, под правую.
- Вот о чем, - ответил он, взял меня крепко за плечи и поцеловал.
И ты, наверное, скажешь: дурочка Бекка. Будешь права. Что было у меня в голове - все вылетело. И яд испарился... Я скажу: когда целуешь человека - чувствуешь, любит он или нет. А ты скажешь: глупость, - и снова будешь права. Я чувствовала лишь огонь и сладость, и боялась, что он меня выпустит.
Но оправдаюсь одним: чего не должно было, того не случилось. В нужный миг я сказала: "Нет". Я умею - годы при дворе, опять же. И Моран послушался. Даже удивительно! Конечно, скажи я отцу - и ни один западник не встретил бы утра... Но откуда-то знала: Морану плевать на это. Если отступился, то не из страха.
- Свобода?.. - спросила я.
Он ответил:
- Поехали.
Мы сели на лошадей и пустились в дорогу. Ни "куда", ни "зачем" - не было этих глупостей. Засмеркалось, стемнело, взошла Звезда. Упала прохлада, голосили жабы в озерцах, пели сверчки. А мы молчали. Не хотелось болтать. Простор, ночь, луга... мир бездонный, как небо... а слова - они такие тесные.
* * *
Отец запер меня в комнате и приставил охрану. У него были все основания так поступить, ведь вернулась я на рассвете. Наши рыцари сбились с ног, разыскивая меня в окрестностях Лейси. Я понимала, чем грозит эта история: лично мне - ничем. Сказала:
- Папа, прошу тебя, не делай ничего! Моран не виноват. Во-первых, меж нами ничего не было, только прогулка. Верь мне. Во-вторых, поступала по своей воле, не по принуждению. И в-третьих, если думаешь, что через меня он хотел что-то выведать, то это не так. Мы едва перемолвились дюжиной слов.
- Кое-чего недостает, - ответил отец.
- Прости меня, папа.
Он кивнул:
- Дикари останутся живы, а ты останешься в комнате.
И запер.
Чего я точно не люблю, так это вздыхать попусту. Ах, они уедут прежде, чем я выйду... Ох, больше его не увижу... Ах, мое сердце разбито... Это не по мне.
Ночь была красива, и я вспоминала ее с улыбкой. Думала: таких еще много будет. Западники приехали подружиться, и раз уж сами протягивают руку - то отчего бы нам ее не пожать? Письмо, что получил отец, сделало нас сильнее. Значит, западники будут сговорчивы, и мир наверняка состоится. Они станут нам добрыми соседями, как Шиммери. Я смогу видеть его. Не хочу думать о замужестве... Слишком еще памятно: "Нарекаю своей невестой Минерву...", слишком больно. Но видеть Морана я смогу. Оседлаю Поля и проеду Пастушьи Луга насквозь, чтобы его увидеть. Двести миль в одиночку. Он, конечно, ничего не скажет - но и не нужно! Ехать ради встречи - это и есть счастье. Главное, чтобы был мир... а он теперь будет.
Мне приносили еду. Однажды я увидела в раскрытую дверь отцовского рыцаря, Гейджа - он стоял на страже. Я доверяла Гейджу, а он очень уважал меня. Позвала, попросила ответить.
- Что угодно, милая леди.
- Сир Гейдж, что вы знаете об этом шаване Моране?
- Западники - дикари, - сказал рыцарь. - Рейс зовется графством, но это никакое не графство, а кусок земли, кишащий налетчиками, конокрадами и кочевниками. Если не держать этот сброд железной рукой, то он перебьет друг друга. Но на беду нам вышло так, что именно сейчас Рейсом правят железные руки, потому Рейс - опасная сила. А рук, что держат вожжи, две: правая - граф Дамир, левая - шаван Моран.
- Хотите сказать, он - ровня графу?
- По крови - нет. Но по воле и храбрости - лишь на волосинку ниже. Иные даже говорят: Моран мог бы убить графа и править сам. Однако граф ему доверяет, и, видно, есть причины. Неясно, что между ними, но пока жив Дамир Рейс, Моран ему предан.
- Его прозвище - Степной Огонь. Отчего?
- Норов такой. Как пожар в степи: вспыхнет - не остановишь, пока все не выжжет.
Я остановила, - подумала я, - меня он слушает. Гейдж, видно, понял, о чем думаю.
- Милая леди, вам не нужно быть наедине с этим человеком. Он опасен, как сто чертей. Взбредет в голову - задушит и не моргнет.
- Если он меня тронет, разве вы не убьете его?
- Разорвем на клочки, - процедил Гейдж. - Вот только вы от этого живей не станете. А Морану, говорят, плевать на смерть.
Вот в это я верила.
Гейдж спросил:
- Вам, миледи, не принести ли чего? Может быть, книгу? Всяко лучше читать роман, чем думать про этого разбойника.
- Романы - глупости, - фыркнула я, но тут поняла, какую книгу мне стоит прочесть. - Будьте добры, несите все, что есть о монастырях.
Я потратила день, разбирая стопку книг, и составила список. Двадцать четыре монастыря Ульяны Печальной: во всех концах Империи Полари от Беломорья, что в Ориджине, до Алигейра в Шиммери. И, как на зло, ни одного - в Закатном Береге. Я думала: "Солнце моей мирской жизни закатилось" - это намек на конкретную землю, ведь ты же знала, что монастырей на свете много. Закатилось - Закатный Берег... но нет.
Знаешь, я все думала о мире. И о том, что сказал Моран. "У тебя душа западницы - свободная..." Когда сказал, я озлилась: меня, леди рода Янмэй, обозвал дикаркой! Теперь сидела взаперти и думала, вдосталь было часов на размышления. Странная штука: он оказывался прав. Половину детства я провела в Пастушьих Лугах, в пограничной крепости. Крупнейшей из них и самой сильной, так что мне ничего не грозило. Однако мертвецов я видела часто. От меня по первой скрывали, потом прекратили - когда увидели, что не плачу. То стычка, то налет, то кровная месть... Дикари напали, дикари угнали, дикари зарезали... Наши в долгу не оставались. Я видела похороны сотню раз и знаешь, что думала? Все говорили: проклятые враги, сожри их тьма, заглоти Темный Идо! А я упрямо думала свое, как про тягач с конями. Какая разница, думала я, меж дикарями и мною? Люблю лошадей - и они любят. Живу в лугах, не хочу другой жизни - так и они. Ловко стреляют из лука - я тоже. До смерти ценят свободу - а разве я иначе?
Потом я попала ко двору, и поняла, в чем разница. А сейчас как-то снова позабыла. Этого я не скажу отцу, лишь тебе: когда не будет на западниках клейма "враги", я смогу полюбить их. Не только Морана - всех. Во мне кровь Янмэй... но душа Запада.
Еще я думала: двадцать четыре монастыря. Чтобы проверить все, нужно проехать шесть тысяч миль. Наверное, год в седле. Если бы Моран стал моим спутником, это был бы год вдвоем, бок о бок, в постоянной дороге.
Черт возьми, я не могла вообразить ничего прекрасней!
* * *
На какой-то день (четвертый, кажется) отец позвал меня к себе. С ним был Косс, они пили вино и усмехались.
- Садись, доченька! Вот, пей, если хочешь.
Отец спросил, не в обиде ли я, и я назвала себя дурочкой, сказала: сама заслужила. Он ответил:
- У нас большая радость, мы позвали тебя поделиться. Западники пошли на уступки.
- Они еще здесь?
- Да, и с каждым днем все сговорчивей. Видно, крепко их напугала дружба Короны с Севером!
Лорд Косс вступился и пояснил:
- Мы применили стратегию выжидания: каждый день просто кормим и поим их, говорим приветливые речи, но ничего не обещаем. Дикари понимают, что мы не станем лебезить, но им-то союз о-оох как нужен! Потому они терпели, сколько могли, а теперь уступили.
- Как уступили? - спросила я.
- Предложили проложить прямую дорогу поперек Полариса! От нас через Пастушьи Луга и Рейс - прямиком к западному побережью. Дорога будет под постоянной охраной графских войск, а если захотим, то поставим еще свои форты. Наши купцы смогут без страха торговать на западном берегу, а ведь туда ходят корабли с Севера! Выйдет торговый маршрут в обход Короны и Южного Пути. Наши специи потекут прямиком на Север, а граф Рейс просит ничтожную пошлину, просто смехотворную!
- В чем его выгода? - спросила я, уже привычно ища подвох.
- Ни в чем, кроме союза с нами! Литленд - славная земля, к нам прислушивается столица, нас уважают феодалы, мы - рода Янмэй! В союзе с нами и дикари поднимутся. Наконец-то они это поняли!
Меня покоробило от его надменности. Лорд Косс - хороший политик, но вряд ли он собьет яблоко стрелою с полусотни шагов. И, черт возьми, ему точно не хватило бы храбрости самому поехать на переговоры прямиком в стан врага.
- Вы ударили по рукам? - спросила я.
- Мы послали голубей в Бэссифор, ждем ответа от герцога Уилласа.
Тут я услышала "но". Отец не проронил его, однако я поймала.
- Но?.. В чем дело?..
- Предложение западников заманчиво, - сказал Косс, - но то, другое, лучше. Хорошо бы графу Рейсу добавить еще что-нибудь на чашу, чтобы перевесить в свою сторону.
- Понимаешь, доченька, - добавил отец, - мы сейчас в таком удачном положении, что выбираем между двумя путями, и каждый сулит немалую выгоду. За нашу дружбу идет торг - аукцион. Можем выиграть очень многое!
- Постойте-ка...
Я отставила вино и налила себе из кофейника. Там была самая гуща со дна, чертова горечь - что надо!
- Постойте-ка. Рейс, наш давний кровный враг, предлагает дружбу. Я верно поняла?
- Конечно, доча. Ты - умница!
- Помимо дружбы, он обещает еще торговую прибыль и защиту наших караванов. Правильно?
- В точности так!
- Тогда почему вы ищете еще какой-то выгоды?! Разве мир сам по себе - не ценность? Когда враг становится другом - разве это малая выгода?!
- Что ты, доча, что ты!.. - папа всплеснул руками и глянул на Косса: поясни, мол.
- Мы смотрим на это с иной точки зрения. Кочевники Рейса десятилетьями устраивали набеги на нас и нанесли огромный совокупный урон, не говоря уже о множестве погубленных жизней. Естественно, что мы желаем получить отплату, возмещение ущерба. Простого мира недостаточно, граф Рейс должен понять, что теперь мы задаем правила, а не он. Тем более, в той ситуации, когда у нас есть...