– У меня нет с собой газетных статей, о которых пойдёт речь, и потому вам придётся поверить мне на слово. Они находятся в отеле, и вы сможете в этом убедиться, когда мы вернёмся. Итак, одним из важных событий 5 октября в Нью-Йорке явилось открытие самого большого магазина одежды, напротив которого мы с вами сейчас и находимся. На этой церемонии присутствовали фоторепортёры разных газет. Думаю, их было не меньше полутора десятков, но только три из них оказали нам с вами, а значит, и лейтенанту Нельсону неоценимую услугу. В частности, корреспондент газеты «Эмпайр стейт пост» сфотографировал машины, припаркованные с боковой стороны магазина. И среди них есть и Pierce-Arrow с вмятиной на левом заднем крыле. От здания на автомобиль падает тень точно на капот. Она отчётливо видна.
– А тень тут при чём? – недоумённо выпятил нижнюю губу Войта.
– Прошу вас набраться терпения и дослушать меня до конца.
– Простите, шеф.
– Фоторепортёр вечёрки «Нью-Йорк ивнинг стар» фотографировал витрину. И через неё в объектив случайно попал человек, садящийся в тот самый Pierce-Arrow с уже знакомой вмятиной. Тень также хорошо заметна. А журналист из «Нью-Йорк дейли пост» делал увеличенные снимки манекенов на витрине, и между двумя из них оказался прохожий, который очень органично вписался в кадр. У него на плече сумка, лицо можно рассмотреть. Виден шрам на левой щеке. Этот тот же самый человек, что и на снимке «Нью-Йорк ивнинг стар»… Теперь о тени. По её положению легко определить, что фото было сделано как раз после убийства Мэтью Хилла. Это легко доказать, если провести астрономическую экспертизу по фотографии. Здесь нет ничего сложного: зная дату и указанное место, по углу подъёма солнца установить время. Вот потому я и заказал сведения о погоде 5 октября. Собственно, я уже всё высчитал, и получилось, что Мэтью Хилл был застрелен между половиною второго и тридцатью пятью минутами. Пять минут – достаточное время, чтобы спуститься с лестницы и сесть в машину. Хотя, думаю, тот проворный парень справился и за две минуты.
– А откуда вам известно, что преступник недавно вернулся с фронта?
– Об этом говорит шрам, скорее всего осколочный, на его лице и умение обращаться с автоматическим пистолетом МП-18.
– Вы также сказали, что он один из членов мафиозной семьи Луиджи Моретти. С чего вы это взяли?
– Из материалов, присланных мне, следует, что Бруклинский порт находится в руках мафиозного итальянского клана Винченцо Томмазини. Убитый профсоюзный босс Мэтью Хилл – их человек. А кому понадобится убирать лидера докеров? Только тому, кто хочет завладеть портом, потому что свой человек на этой должности – ключ к успеху. Луиджи Моретти и Винченцо Томмазини давно хотят перегрызть друг другу глотки, и не исключено, что скоро между двумя итальянскими семьями вспыхнет гангстерская война.
– Но какое отношение вся эта история с убийством профсоюзного босса имеет к поиску Морлока? Или вы считаете, что существует некая связь между золотом в порту и преступлением на Манхэттене?
– Нет, это простое совпадение. Но нельзя отрицать того факта, что в борьбу за золото теперь вступила и мафия. И у неё есть свои козыри в этой игре. Что же касается Морлока, то я собираюсь передать информацию о нём лейтенанту Нельсону. Услуга за услугу. Я помогу ему, а взамен ещё раз попрошу повнимательней отнестись к Лилли Флетчер. Она невиновна и должна быть отпущена из тюрьмы, в особенности после вчерашней попытки Морлока взорвать Баркли.
– Какие будут наши дальнейшие действия?
– Сейчас мы вернёмся в отель. Вы дождётесь Баркли и поедете вместе с ним в офис. Со дня на день должны прийти нотариально заверенные копии документов из Берлина и Стокгольма, подтверждающие права Баркли на груз. Как только мы их получим, сразу отправимся в порт. А я попытаюсь связаться с лейтенантом Нельсоном и, если получится, сегодня с ним встречусь. Пора отдать ему все письма Морлока. Нам они больше не нужны. К тому же, если они возбудили уголовное дело, мы просто обязаны это сделать.
Обратно возвращались молча. Войта глазел по сторонам, а Ардашеву не давала покоя одна мысль, на которую он никак не мог найти ответа: почему на вырезке, присланной Морлоком в пятом письме ещё в Европе, края газеты были загнуты внутрь? Такие же края он заметил на двух вырезках, полученных вчера. Это были газеты «Ивнинг джорнэл» и «Нью-Йорк дейли ньюс».
Глава 15Человек из подземелья
I
Был обычный воскресный день. В небольшом, затерявшемся в лесу домике перед окном стоял человек. Он смотрел на озеро, на листья, падавшие на воду, и размышлял. «Итак, я теперь Морлок, каннибал из подземелья, существо мерзкое и злое… Но ведь я не был таким раньше. Когда-то я был счастлив и беззаботен. В университет Нашвиля я поступил не сразу. Денег на учёбу не хватало, но потом всё изменилось к лучшему. После четырёх лет обучения я, как лучший курса, был награждён Founder's Medal[80]. Больше всего я любил проводить время в библиотеке и на четвёртом этаже учебного корпуса, где находилась химическая лаборатория. Я не участвовал в студенческих попойках и не ухлёстывал за сверстницами. Всё свободное время я посвящал книгам. Мне приходилось платить за лекции пятьдесят долларов в год и девять долларов в месяц за питание. И ещё я получал стипендию. На скромную жизнь мне вполне хватало. Но судьба уготовила мне новые испытания. Пришлось бросить учёбу и переехать в Нью-Йорк, где я перебивался случайными заработками. Наверное, если бы я был такой, как все, я бы опустился на дно человеческой жизни. Но ведь я – Морлок, а значит, я другой. Когда в очередной раз я потерял работу и скудное жалованье, я не спал всю ночь, понимая, что пора в корне изменить жизнь. Надо было выбрать путь, по которому мне предстоит идти в будущем. Я рассудил, что у меня есть всего две дороги. Первая могла сделать меня, как и всех неудачников, зависимым от обстоятельств и воли других людей. А вторая – наоборот: я сам мог бы стать тем, от кого зависит счастье, достаток окружающих, даже их бедность и неприятности. Я и пошёл по второй. Только мало сделать выбор, его надо было ещё и осуществить. И тогда я задумался о том, какое у меня, выражаясь языком бизнесменов, есть конкурентное преимущество перед толпой?.. Внешность у меня малопривлекательная. Дважды я играл убийцу в детективном спектакле, который ставила самодеятельная труппа университетского театра по детективным рассказам Гранта Аллена. Мне аплодировали стоя. Наверное, я бы смог играть негодяев в Голливуде, но я не хотел быть актёром, потому что мне претит вымученное кривлянье перед толпой. Возможно, кто-то считает искусством вызывать у зрителя смех или слёзы, но ведь каждый лицедей зависит от режиссёра, антрепренёра или продюсера. А значит, это не для меня. Для того чтобы открыть прибыльное дело, у меня не хватало средств. Стало быть, судьба предрекала мне оставаться вечным прислужником богатых и самодовольных джентльменов и вечно зависеть от их благосклонности. Я не хотел с этим мириться. И тогда я решил использовать свои успехи в учёбе. Здесь тоже было два пути. Первый – знания на благо общества. Но как известно, the road to Hell is paved with good intentions[81]. И тут я подумал: если уж у меня так здорово получается играть преступников, то почему бы мне не стать одним из них?.. Но я не собирался грабить простых людей в подворотне, отнимая у них сумочки и кошельки. Это удел бездарей. Мои жертвы – респектабельные и довольные собой жирные коты с толстыми кошельками. Вокруг них крутятся толпы частных детективов готовых броситься к ним на помощь по первому зову, не говоря уже о полиции. И тем интереснее обводить их вокруг пальца, внушать им страх и заставлять расплачиваться со мной за свои грехи. Старый жирный боров Баркли – первая жертва, но не последняя. Я стал его тенью, его кошмаром и страшным сном, послав ему прейскурант жизни. Я уничтожал его постепенно, по капле выдавливая из него душевное равновесие, покой и счастливую жизнь. Он дрогнул и послал мне две тысячи долларов. Естественно, я не мог довольствоваться этой подачкой и отправился в Европу вместе с ним. В Праге он вновь поверил в свою исключительность, обратившись к частному детективу. Что ж, правила игры изменились, и мне пришлось убивать его лакеев, а потом отправить за решётку и цыпочку Флетчер. Следуя по пятам за жертвой, я мог бы получить одиннадцать тысяч фунтов чистейшего золота. Завладев им, я бы, наверное, успокоился и зажил бы безбедно, не думая о будущем. Но вмешался частный детектив. Я попытался покончить с Баркли, но, судя по всему, бомба не сработала. Теперь нужно выработать новый план. Баркли наверняка заявил в полицию о пропаже документов из Стокгольма и Берлина. Мне больше нельзя появляться на таможне. Меня сразу же арестуют… Надо собраться с мыслями и перестать терзать себя унылыми раздумьями. Не зря говорят, что в жизни существует только два состояния, поистине важных для человека: здоровье и болезнь. Если ты здоров, тебе не о чем переживать, но, если ты болен, тебе нужно волноваться о двух вещах: либо ты будешь жить, либо ты умрёшь. Если ты будешь жить, то тревожиться не о чем, а если ты умрёшь, то есть только две вещи, о которых стоит беспокоиться: либо ты попадешь в рай, либо в ад. Вывод простой: любые переживания бессмысленны, а значит, ведут к проигрышу… Не стоит впадать в уныние, необходимо найти выход. А что, если отыскать доверенное лицо и по доверенности передать ему право на получение одиннадцати тысяч фунтов золота». Он хмыкнул. «Звучит глупо: „доверенность на получение одиннадцати тысяч фунтов золота“. И какой дурак потом его вернёт?» Он тяжело вздохнул и принялся перебирать в уме имена и фамилии старых друзей, кому бы он мог довериться. Но нет. Никто не подходил. «Глупец придумал пословицу, что друг познаётся в беде. Конечно, это не так. Прочность дружбы, как бы прискорбно это ни звучало, зависит от лежащей на чаше весов суммы. Думаю, каждый, если задумается, назовёт цену верности дружеским идеалам. Кто-то предаст и за тридцать сребреников, а кто-то продержится и до ста тысяч или даже до миллиона. А потом, если его устроит сумма, всё равно предаст. И ведь будет мысленно обелять обман, придумывая оправдания своей низости. Нет, правду говорят, что настоящая дружба бывает только у бедняков, солдат и монахов. Это так, потому что им нечего делить. На всех одна краюха хлеба, один окоп или одна келья. Тут уж не до мыслей о роскошной жизни. Тут бы выжить. А как выживешь без помощи друга на войне? А сколько лю