Дрессировщики держали двух задир на руках в опасной близости, распыляя злобу и решимость драться. Петухи заходились грозными криками, пытаясь достать друг друга клювами. Энтони поставил на белохвостого солидную сумму – десять долларов. Забияк отпустили. Бой продолжился. Белохвостый подпрыгнул и всего одним ударом, точно мечом, попал красному петуху острым ножом-шпорой по шее. Хлынула кровь. Белохвостый исхитрился и, оседлав соперника, точно наседку, вогнал острые ножи в его тело. Хлынула кровь. Банкивец свалился набок и забился в судорогах. Это был не нокаут, это пришла смерть. Состязание остановили, и мертвеца убрали.
Энтони зашиб сумасшедшие деньги – триста долларов. Он даже не поверил, когда вся сумма оказалась у него в руках. «Чёрт побери, – подумал итальянец, – таким же барышом меня вознаградили за то, что я пришил какую-то жирную свинью, развлекавшуюся с путанами. А тут просто удачная ставка – и на тебе! Гуляй не хочу… Кстати, мне бы тоже не мешало поиграться с девочкой… Но сначала, пожалуй, побалуюсь ещё одним стаканчиком пойла».
Мафиози сунул купюры в карман и начал пробиваться через толпу к лестнице, ведущей в бар. В полутёмном коридоре он почувствовал, как что-то острое упёрлось ему в бок, и незнакомый голос, склонившись над его правым ухом, прошептал:
– Гони баксы, быстро!
– Не убивайте, пожалуйста, – жалобно пропищал Энтони. – Я жить хочу. Забирайте всё.
– Вот это правильно, тварь трусливая, – уже в голос хохотнул кто-то и добавил: – А ну давай вали под лестницу и выворачивай карманы.
А дальше всё было просто. Убедившись, что нож грабителя убран, итальянец, боязливо кивая головой, вынул из кармана не триста с лишним баксов, а «Бульдог» (Webley British Bulldog), похожий на тот, из которого в 1881 году Шарль Гито стрелял в президента США Гарфилда. Он молча взвёл курок и проронил:
– Руки за голову, бараны. Стали в ряд и опустились на колени. Быстро!
Когда его приказание было выполнено, Энтони наградил каждого ударом ботинка в лицо. Не разрешив им встать и глядя, как несчастные грабители вытирают с лица кровь, он сказал:
– Я мог бы вас изувечить. Но у меня есть к вам другое предложение – работа. Каждый, если будет меня слушаться, получит по пятьсот гринов. Дело плёвое и верное. Склад надо будет «выставить» и погрузить ящики с типографскими шрифтами в машину. Потом отвезём их заказчику. Там я с вами и рассчитаюсь. Согласны?
– Да! – голосом провинившихся школяров хором ответила троица.
– Тогда с меня выпивка. Вставайте, парни, пропустим по стаканчику и заодно подробно поговорим о деле…
«Фомаг» уже подкатил к восьмому складу, в котором и находился груз, прибывший в Нью-Йорк ещё 5 октября. К машине сразу же направился охранник. На боку у него виднелась кобура. Не заглушив мотора, Энтони выпрыгнул из кабины и спросил:
– Это восьмой склад?
– Восьмой.
– Открывай. Я должен груз получить. Он ещё 5 октября пришёл, на «Балтиморе». – Он протянул несколько бумаг. – Вот документы.
– Ты, парень, в своём уме? – покрутив пальцем у виска, выговорил мужчина лет сорока. – Груз выдают днём, а не ночью. И для этого есть заведующий складом.
– Так что мне утра дожидаться? А я по трассе гнал. Думал, тут круглосуточно работают. Это же порт, а не мясная лавка.
– Правильно – порт. И здесь свои правила. Так что жди до утра.
– А могу я хотя бы удостовериться, что все ящики на месте? Не хочу утром тратить на это время. Слыхал, у вас тут очереди на получение карго.
– Всякое бывает, но моя задача – охрана. Я не имею права никого впускать в склад.
– А если загорится? – усмехнулся Энтони. – И пожарных не пустишь?
– Это совсем другое дело. Заболтались мы. У меня там кофе давно остыл.
– Я притащился сюда из Чикаго. Кофе нальёшь?
– Угощу, но посторонним в склад проход воспрещён. Я его только что согрел на примусе. У тебя кружка есть?
– Нет.
– Ладно, в свою налью. Жди здесь.
– Вот спасибо, добрый человек! – вымолвил Энтони и закурил.
Как только охранник скрылся за дверью склада, туда же поспешил итальянец. Послышался глухой хлопок, будто лопнула камера. Ворота склада открылись. Энтони вновь сел за руль, и «Фомаг» влетел внутрь. Заперев хранилище изнутри, он распахнул полог грузовика.
– Давай, парни, выпрыгивай.
– А где охранник? – спросил один из мексиканцев.
– Заснул, – усмехнулся Энтони и добавил: – Навечно.
– То есть как? Ты его прикончил? – он сделал шаг назад. – Нет, мы так не договаривались. Нам теперь всем, – он провёл ребром ладони по горлу, – каюк.
– Не гундось, Мигель. За это каждый получит ещё по пятьсот долларов.
– Другое дело! Показывай, где тут твой типографский свинец.
– В дальнем правом углу. В ящиках. Берите тачки. А я постараюсь грузовик подогнать поближе.
Работа шла быстро, и уже через двадцать минут «Фомаг» покинул склад. И опять шоссе, и опять летящие издалека трассёры прямо в лицо недавнему солдату… До дома в лесной глуши Энтони добрался перед самым рассветом. Дав команду мексиканцам разгружать машину, он стукнул в окно. Дёрнулась занавеска, вспыхнул свет. На пороге появился хозяин.
– Куда заносить?
– В дом, куда же ещё? Как всё прошло?
– Охранник склада отправился на свидание с Богом. Парни после этого зароптали. Пришлось пообещать каждому по тысяче зелёных.
– Так отдай.
– У меня не хватит…
Не успел Энтони проговорить ответ, как из кузова свалился ящик. Одна доска отломалась, и два золотых слитка оказались на земле.
– Ого! – присвистнул Мигель. – Говоришь, типографские шрифты? – Он повернулся к остальным. – Кончай, парни, работу. Нас, видимо, приняли за ослов…
– А в чём дело? – сузив глаза, выговорил итальянец. – Охранника я завалил, вы только и делали, что ящики таскали. И получите за это по грэнду каждый.
– Так не пойдёт, Энтони, – покачал головой Мигель. – Это нечестно.
– Сколько ты хочешь?
Мексиканец прокашлялся и выдавил:
– По десять грэндов на рыло. Итого – тридцать тысяч баксов.
– Это большая сумма, – вмешался Морлок. – У нас нет столько. А золотом мы не можем расплатиться. Покупателя интересует вся партия. Это возможно только через неделю.
– Неделю? – расхохотался Мигель. – А может, год? Тогда дай нам по слитку, и мы в расчёте.
Энтони почесал затылок.
– Берите один слиток на всех. Но сначала занесите ящики в комнату, как договаривались.
– Вот это другое дело! – обрадовался один из мексиканцев, и работала закипела.
– Ты в своём уме? – возмутился хозяин дома. – В слитке двадцать шесть с половиной фунтов[87]. Если они сдадут его в банк, то получат почти восемь тысяч долларов!
– Ага! В банк! – рассмеялся Энтони. – Там их копы и свинтят. В лучшем случае они пыхнут этот металл вдвое дешевле. Да и то, если крупно повезёт. Поэтому один слиток – нормальная оплата их работы.
– Спасибо, Энтони! Ты настоящий друг, – искренне вымолвил Мигель и похлопал итальянца по плечу.
Когда последний ящик упокоился на месте, Энтони осведомился:
– Хотел бы я знать, как вы отсюда будете выбираться?
– А ты разве нас не добросишь?
– Нет. Я здесь останусь.
– Как же нам быть? У нас и денег-то нет. Мы надеялись, что ты с нами рассчитаешься.
– И зачем только я с вами связался? Надо было прикончить вас ещё под лестницей, грабители хреновы, – вздохнул итальянец и вынул из кармана брюк десять долларов. – Этого вам хватит не только на дорогу до Нью-Йорка, но ещё и на «муншайн». Только запомните, даю в долг. Возвращусь в Гарлем, вернёте. Договорились?
– Конечно! – суя купюру в карман, заверил Мигель. – Не сомневайся!
– Отдадим! – один за другим заголосили остальные мексиканцы.
– Смотрите мне, – итальянец погрозил кулаком, – попробуете надуть – спрошу с каждого!.. Ладно. Бери, Мигель, слиток из поломанного ящика. И сумку возьми, что на кровати. – Энтони повернулся к Морлоку и спросил: – Проведёшь нас через лес к шоссе?
– Хорошо, – пожав плечами, ответил тот.
– Постой-постой, – Мигель суетливо завертел головой. – А зачем нам продираться сквозь лесную глушь, если ты можешь спокойненько добросить нас до дороги на грузовике? Тут ехать-то минут десять-пятнадцать, не больше, – он опасливо посмотрел по сторонам и добавил: – Уж не прикончить ли нас ты собрался, а? То-то я смотрю – щедрый больно. И слиток нам отломил, и десять баксов…
– В таком случае верни мне десять зелёных, – потребовал итальянец, – и добирайтесь как хотите. Ты оскорбил меня, Мигель. Я не ваша нянька. Вы только что подняли сумму за вашу помощь в несколько раз. И после этого хотите, чтобы я куда-то там довозил вашу банду? Да пошли вы!.. – Лицо Энтони налилось свекольной краской. – Гони назад десятку!
– На, забери! Подавись! – вспыхнул мексиканец и швырнул купюру на пол.
У Энтони от гнева тряслись руки. Он поднял её и аккуратно опустил в правый карман куртки, туда, где лежал «Бульдог».
Первая пуля угодила Мигелю в сердце, и он рухнул на спину, как деревянная кукла. Запахло пороховой гарью. Второму мексиканцу кусок свинца залетел в открытый от удивления рот, а третий упал и от страха обмочился.
– Не убивай, Энтони! У меня больная мать. Кроме меня, за ней некому ухаживать, – причитал бедолага.
Морлок смотрел за происходящим совершенно спокойно, и на его устах играла едва заметная улыбка. Судя по всему, он был готов к такому развитию событий. Итальянец повернулся к нему и спросил:
– У тебя не найдётся циркуля?
– А зачем он тебе?
– Хочу проверить, где у него середина лба.
– Целься чуть выше переносицы и не ошибёшься.
– Думаешь? – улыбнулся итальянец.
– Уверен.
Энтони выстрелил. Мексиканец успел перед смертью закрыть глаза и отвернуть голову вправо, и потому дырка размером с дайм[88] появилась в левой части лба. Свежей кровью запахло ещё сильнее.