— Дело не в Жасмин, и не в Марго, и не в его дохлой кобыле. Дело в наглости. Он уверен… был уверен… что имеет право унижать, оскорблять, отбирать, насиловать… Я не прав?
— Ты прав… Ты прав… Но мне всё же не по себе. Надо заехать, отдать последний поклон покойному.
— Хорошо, заедем.
Светило утреннее солнышко ранней весны. Пели птички. Из-под копыт лошадки вылетали кузнечики. Жасмин бежала легко, всё время пытаясь перейти в галоп. Денис придерживал её и блаженно щурился от встречного ветерка.
Погода стояла прекрасная. Лошадка бежала расслабленной рысью, без усилий влача лёгкую двуколку. Денис притормаживал, чтобы коняга раньше времени не устала. И она прочесала двадцать километров до Юромы лёгкой трусцой без передышки, меньше чем за полтора часа. И всё рвалась добавить скорости. Неугомонна, такая, кабардинка.
По дороге многое обговорили. И о своих отношениях, и о будущем, и о будущих детях, и о жизни вообще.
Денис удивлялся, — почему никто не поинтересовался — где Прохорова Мария. Ну, не задумались — и ладно. Меньше нервов, меньше лжи.
Заскочили в Юроме к покойному Ливанову. Постояли у порога, посмотрели издалека на гроб, перекрестились и поехали дальше.
От Смоленца, по хлипким мостам, через две речки, переехали на левый берег, к Лешуконскому. В само село заезжать не стали.
На пустынной лесной дороге, за Лешуконским, примерно в двадцати километрах от него, решили сделать перевалочную базу. Место уж больно удобное. Восемьдесят километров туда и двадцать километров сюда нет никакого жилья. Лес стеной метрах в двадцати по краям дороги.
Поискали проход на какую-нибудь полянку и нашли. Съехали с большака между расступившимися кустами. Огляделись — отличное место. Сухая полянка, десять на двадцать метров. Примерно, конечно. С дороги абсолютно не видная, Денис сходил — проверил.
Варя разнуздала лошадку, и начала распаковывать баул с едой — готовиться к перекусу. А Денис выбрал сосну покрепче, поздоровее, стоящую на границе леса и полянки. Он обвязал себя верёвкой через ствол и полез наверх. Добрался до первого большого сучка и закрепил на нём стационарный маяк, который ему дал Рыжов. Этот прибор излучал слабый сигнал, зато работать мог долго, до года.
Подошел к Вареньке, которая, неизвестно чему улыбаясь, раскладывала на скатёрке провизию. Пообедали на воздухе под взглядами любопытных белок и соек.
Жасминка, которой, видимо, надоело щипать траву, подошла к пикнику и умыкнула половину каравая хлеба. Не столько съела, сколько изваляла и раскрошила.
Взнуздали и тронули на запад.
Жасмин снова бежала неспешной рысцой.
Варенька сказала:
— В Карпогоры не успеем до темна. Придётся ночевать в лесу.
— А у меня ещё одна долгоиграющая метка есть. Переночуем дома.
И только он это сказал, Жасмин фыркнула, потом ещё, потом коротко ржанула и прибавила ходу.
— Что это она? — Денис заозирался.
Лошадка перешла на галоп.
— Варя, держись крепче. Что за чёрт?
Позади двуколки из лесу выкатилась парочка волков. Они легко бежали за повозкой, не нагоняя её, но и не отставая. Следом на дорогу вылетели ещё несколько. Штук шесть.
Они гнались за конягой, но как-то лениво. Наверняка с лёгкостью могли настигнуть путешественников, но…
Соколов понял. Зверюги преследуют путников просто, так сказать, из любви к искусству. А может из любопытства. Они явно не голодали. Были бы голодные, легко бы догнали.
— Варя, возьми вожжи.
Денис вытащил из чехла карабин, привстал, повернулся и выстрелил в землю перед стаей. Пуля выбила перед передовым зверем фонтан пыли. Тот резко остановился, отпрянул, криво зажмурился и… И на этом погоня закончилась. Волки постояли на дороге, посмотрели равнодушно вслед и, не спеша, отправились в лес.
Кобылка как-то быстро успокоилась и снова перешла на неспешную рысцу. Она была приучена для охоты, и особо не боялась ни зверя, ни выстрелов.
Но, конечно, в первый момент опасной встречи, она своей лошадиной соображалкой почуяла — это не на ней охотятся, а на неё.
— Уф… Отстали… — выдохнула Варвара.
— Да они и не сильно старались догнать. — Денис стоял не сидение коленом и смотрел вслед уходящей стае.
— Сытые, заразы. Лето! Вон у них — морды от сала трескаются.
Варя начала смеяться. Непонятно — то ли отходняк, то ли и правда сказанное показалось смешным. Она хохотала и повторяла:
— Трескаются… От сала… Ой…
Потом успокоилась и призналась:
— Ох, как я испугалась, — прижалась к обнявшему её Денису, вздохнула глубоко и прошептала:
— Ваня… Я ведь не порожняя…
Тот не понял. Недоуменно уставился на спутницу. Та объяснила:
— Понесла я Ванечка. Что делать, — не знаю.
— А как получилось-то?
— Да вот, сама удивляюсь, — уставилась в полик, — что скажешь?
Соколов развёл руками, заворковал:
— Да ты моя рыбка. Да ты моя птичка. Так что ты сразу-то не сказала. Мы никуда бы и не поехали. Ты себя нормально чувствуешь? Не тошнит? Голова не кружится? Надо тебе провериться у Бэт…
Варя посмеивалась:
— Да успокойся ты. Срок-то ещё меньше месяца. У меня ещё… Ну, ещё две недели назад должно… Ну…
— Да понял я, понял. Не мальчик уж, — и снова заворковал. — Иди сюда, моя радость…
Обнял. Предложил:
— Может мы домой уж?
— Не-не-не. Едем по делам. Нечего тут.
До Карпогор не доехали. Непонятно — сколько километров. Ориентиров или указателей — никаких.
Снова поискали прогалину. Нашли. Небольшую, такую.
— Ну, что, — встал Денис, — надо отправляться. У меня тут куча маяков. Давай иди сначала ты, а потом примешь лошадь. А то ещё забесится.
И Варя исчезла. Коняга подошла, недоуменно обнюхала траву, на которой стояла хозяйка и вопросительно уставилась на Дениса. Тот успокоил.
— Сейчас, сейчас.
Привязал к седёлке грузовой маяк и нажал кнопку. Минуты две ничего не происходило. Потом хлопнуло, и Жасминка исчезла, так же как и Варя.
Соколов огляделся и обнаружил дупло в сосне на высоте метра в два. Подтащил коляску, залез и положил маяк в отверстие.
Второй грузовой маячок Денис положил на полик двуколки. Та схлопнулась сразу после включения. А следом отправился и сам.
Выйдя с Бэт из таймпокета и подойдя к своему дому, увидели картинку — Жасмин стояла в темноте ангара, а Варя уговаривала её выйти. Оглаживала, похлопывала и даже нацеловывала. Но кобылка испуганно выглядывала из-за створки ворот, косила настороженным карим глазом и выйти не решалась.
Соколов зашёл в дом, поздоровался с матерью, взял пластмассовое ведёрко воды и заранее приготовленное такое же ведёрко овса, и вынес их на газон перед ангаром. Ну, тут уж животина не выдержала и пошла к пойлу, осторожно, мелко переступая и опасливо оглядываясь. А Варя её уговаривала:
— Жасминушка, не бойся. Ты что? Я же здесь. Я никому тебя обидеть не дам.
Лошадь высосала воду, схрупала овёс и, вроде бы, успокоилась. По крайней мере, позволила увести себя в гараж. А Денис впрягся в двуколку и оттащил её туда же вручную.
Бэт, на всю эту процедуру смотрела, замерев от восхищения. Когда Варя с лошадью зашли под крышу, Бетти выдохнула:
— Боже! Какая она красивая!
— Кто?
— Да обе, — улыбнулась Бэт.
Как только управились с лошадью, Денис отправил Варю в диагностическую камеру. Бэт удивилась:
— А что с ней такое?
Потом сама догадалась:
— А-а-а! Вон вы что учудили! Ну-ну, посмотрим, посмотрим.
Распечатала листок.
— Отлично. Вылазьте девушка, вы беременны.
Соколов волновался:
— А у неё все нормально… С этим…
— С репродуктивными органами? Есть некоторая опущеность. Но полгода умеренных нагрузок укрепили пресс, убрали внутреннее ожирение, и органы таза подтянулись. Так что — всё в порядке.
Варя, влезая в одежду, уточнила:
— То есть — у меня всё хорошо?
Бетти смотрела на неё с ироничной улыбкой.
— Всё у тебя хорошо. Поздравляю. Молодец… Так, — и к Соколову, — теперь залазь ты.
На следующий день, с утра, попрощавшись с маменькой, отправились на отмеченную полянку в прошлом.
Сначала «прыгнул» Соколов. Огляделся, прислушался — всё спокойно, всё тихо. Нажал на маяк. На полянке у сосны с хлопком появилась Варенька. Снова в белоснежном платье и с зонтиком. Следом, в два хлопка, прибыла Жасмин и двуколка.
В этот раз Денис сам запрягал, конечно, под строгим контролем Вари.
Потом вытащил из дупла маяк. Уселись и поехали.
Часа через три выскочили на развилку. Соколов недоуменно осмотрелся. Варя подсказала:
— Налево Карпогоры, направо дорога в Ясный. Там мост. А знаешь что, — давай в Карпогоры заедем, может там можно купить и долгуши, и лошадей.
И повернули налево, прямо на юг. Через километр выскочили на окраину большого села.
Три улицы. Дворов сто — сто пятьдесят. В конце села на отшибе — церковь. Большая. Деревянная.
Недалеко — постоялый двор. Большая, но обыкновенная изба. Большая, но пустующая ограда.
Путешественники оставили Жасмин у коновязи, а сами зашли внутрь. Просторная комната, два длинных стола. Из полутьмы вылетел парнишка.
— Чего желают господа? Накрыть на стол?
— Нет, не надо, — отказалась Гагарина. — А вот скажи мне, любезный, можно ли в селе купить дроги и коней?
Половой с достоинством поклонился:
— Нет, ваша светлость. У нас ни конями, ни телегами торговли нет. Это, по всем вероятиям, токмо в Новодвинске. Или в самом Архангельске.
— Понятно, — огорчилась Варя. — Пошли, Иван.
На улице она приказала:
— Ваня, напои Жасмин, задай немного овса в торбу. И дай мне попить.
Первым делом Денис залез в ящик под сиденьем и достал полторашку воды и разовый стакан. Протянул Варе.
Потом достал из колодца пару ведер воды и налил в корыто-поилку. Вытащил из-под ног мешок овса, насыпал в торбу. И, когда коняга попила, надел торбу ей на голову.
Спросил: