Зачем только он сунулся сюда! Надо было сразу от ворот бежать в Лутохино, а там поднять какого-нибудь автовладельца или тракториста, припугнуть пушкой вези, падла!
От этих запоздалых мыслей Фролу стало тошно, но потом он резко изменил мнение. Может, он и жив только потому, что никуда не побежал. Наверняка такая команда оставила кого-то на стреме — дорогу прикрывать. Точно, набежал бы на пулю!
Прислушался. В конторе, то есть в офисе, кроме спящего — если еще не прирезали! — Крокодила, должен был находиться один охранник из внутреннего караула — подчиненный ныне покойного Брелка. Там же должен был быть и шофер. Свет в конторе горел, дверь была закрыта, но вряд ли визитеры туда не заглянули. А исход, по-видимому, один — три трупа. Остался ли там кто-то из «гостей»? Неизвестно. Да, на свет лучше не соваться.
Впрочем, с такой публикой и от пребывания в темноте толку немного. Инфракрасные приборы и, того хуже, прицелы запросто углядят, если понадобится. Так что надо получше укрытие поискать, закуточек какой-нибудь. В памяти Фрола один за другим промелькнули разные местечки на территории «завода». Ближайшее было всего в полсотне метров по диагонали — узкий промежуток между забором и торцом соседнего коровника, превращенного в холодильник для масла. Туда в свое время полезла дотошная врачиха из санэпид станции, нашла кучу мусора и содрала с Портновского полторы тысячи отмазного. Пожалуй, там, если б удалось добежать и остаться незамеченным, можно было отсидется. Ведь когда-нибудь эти оборотни уйдут отсюда… Только вот вряд ли они удалятся просто так. Ведь они ж наверняка к установке подбирались. И к этим самым ампулам. Вывезти всю установку они смогут только на пяти-шести «КамАЗах», не меньше. Еще один надо под сырье и готовые ампулы. Конечно, если у них задача похитить эту установку. А если просто Уничтожить? Заложат десятка два шашек и рванут… И от коровника-склада ни шиша не останется, и от Фрола тоже.
И все-таки Фрол рискнул. Правда, он не побежал напрямки, Оо Диагонали. Он сначала осторожно, по стеночке, стараясь лишний раз не топнуть и не скрипнуть, пробрался вдоль маслоцеха поближе к забору, а потом быстро перебрался в закуток. Сошлось. Никто не стрелял и не пытался его схватить. Унимая волнение, Фрол прижался спиной к торцевой стене коровника холодильника и чуть перевел дух.
Тишина была просто дьявольской. Фролу даже казалось будто у него сердце слишком громко бухает. Неужели же эти самые типы и не дышат? Никаких звуков до ушей не долетало Может, сорокинцы уже сделали все, что надо, и ушли? Фрол готов был в это поверить.
Но тут внезапно тишина нарушилась.
Не взрывом и не выстрелом, даже не криком. Просто Фрол стал слышать и шаги, и голоса, и даже кашель каких-то людей. Будто у него уши были залиты воском, а потом эти заглушки вынули. Или кто-то среди этой тишины одним щелчком включил радиоприемник. Но еще удивительней, что голоса показались ему до ужаса знакомыми.
— Ребята, — скорее попросил, чем приказал кто-то строгий, — откройте!
— Не имеем права, — отозвался чей-то глухой голос, судя по всему отвечавший из-за двери. — Только с разрешения Зинаиды Ивановны. Или непосредственно начальника ЦТМО.
— Я же вам говорил: Зинаида Ивановна сейчас подойдет.
— Вот когда подойдет, тогда посмотрим.
Этот глухой голос Фрол узнал. Это был один из тех пяти, которые приехали с установкой и смонтировали ее в подвале. Охранники-наладчики. Тот, который просился войти, тоже кого-то напоминал…
— Ну что там у вас? — спросил недовольный женский голос, явно принадлежавший Зинаиде Бариновой. — Почему не открывают?
— Да говорят, без вас не имеют права. Тем более что они какую-то стрельбу слышали…
— Стрельбу? Какую стрельбу?
— Не знаю, Зинаида Ивановна. Может, им это приснилось.
Смешно, но только после этой фразы Фрол вспомнил, какому мужику принадлежит голос. Как-то раз Фролу довелось позвонить в свой собственный кабинет (надеялся, что кто-нибудь там находится). Но никто не отозвался, кроме автоответчика. Помнится, Фрол очень удивился, не узнав собственный голос. Оказывается, в записи он звучал совсем не так, как слышался самому при разговоре. Но теперь Фрол об этом уже знал… Да, тот, кто объяснял ситуацию Зинаиде, говорил его голосом. Значит, они и это умеют. Ясно, что раз они показывают охранникам некую копию Фрола в то время, когда сам Фрол прятался в закуточке между забором и стеной холодильника, то и наида тоже липовая. И сейчас, купившись на эту липу, строгие охранники ЦТМО все-таки откроют дверь, подчиняясь приказу своей непосредственной начальницы. Тут-то их и положат в упор.
Действительно, замок вроде бы залязгал, похоже, отпирали… Фрол ожидал услышать тихие хлопки бесшумного оружия, но ошибся.
Та-та-та-та! — грозно и раскатисто протарахтела автоматная очередь.
— А! — короткий вскрик, и что-то с шорохом повалилось наземь.
Ту-ту-ту! — вот это была настоящая бесшумка, может быть, автомат «вал».
Уйя-у! Уйя-у! — это пули рикошетили от двери. Выходит, здесь номер не прошел? Рассекли подставу ЦТМОшники? И судя по воплю, кого-то завалили…
— Дай «муху», мать твою!… — рявкнул ранее не звучавший здесь голос. Живо!
Пш-ш! Бу-бух! Работу «РПГ-18» Фрол знал и тем, кто не успел отскочить от двери, не завидовал. Грохнуло еще, должно быть, кто-то добавил гранату, типа «РГД-5». Быстро протопотало несколько тяжелых шагов по железной лестнице. Глухо донеслось еще несколько очередей: пара погромче из обычного автомата и с десяток потише — из бесшумных. Потом долетели звуки какой-то возни, одиночный выстрел. Фрол высовываться не собирался.
Вновь забухали шаги по металлической лестнице: кто-то поднимался наверх.
— Готово, Умберто, — доложил мрачный голос, — все пятеро — наповал. Ни один не сдался. А у нас — Павка…
— …И Тарас тоже, — вздохнул тот, кто приказывал стрелять мухой».
— Ты-то как уцелел? С такого расстояния ни один броник не удержит.
— Генератор прикрыл. Только теперь он ни хрена не стоит. Консервная банка полезней.
— Смотри, кровянка! Зацепили тебя все-таки. Плечо! Перетянуть надо!
— Сам обойдусь! Работайте по плану. И поинтенсивнее, раз сокращенным расчетом… Павку сперва вынесите, потом — блоки номер 239 и 245. Сколько готовых коробок?
— В ящике примерно восемьдесят, а ящиков-десять.
— Грузите в «газель». Все — ребят, блоки, ящики с препаратами. Вдвоем с Боцманом. А Наим пусть заливает сырье горючкой. И по зарядам — тоже он…
— Серый, ты смотри перевязывайся, не мудри! Нам твой труп ни к чему, понял?
— Работай, япона мать!
Фрол, стараясь не зашуршать, придвинулся к углу коровника-холодильника. Вполглаза выглянул.
Первое, что увидел, — «газель». Грузовичок стоял с открытым задним бортом, задом к двери, ведущей в подвал, где находились установки для получения «Z-8» и 331-го. Фонарь, обычно горевший над дверью, разбило при взрыве гранаты. Но горел другой, над дверью холодильника, и в отсветах его Фрол заметил тело в белой маскировочной куртке, распростертое неподалеку от двери. Левая дверца «газели» была открыта. На водительском месте просматривался человек, закручивавший резиновый жгут на своем правом плече.
Остальные, видимо, были в подвале. Послышался шум — вылезли трое с оружием, тащившие второй труп в белой одежде. Живые были одеты так же.
— Наим, — потребовал раненый, продолжая накручивать жгут, — быстро готовь заряд! Они без тебя справятся!
— Как скажешь, — пробормотал тот, что держал убитого за ноги, но все-таки помог товарищам запихнуть мертвеца в кузов. И второго — тоже.
— Время, время! — скрипя зубами, произнес Сорокин. И Фрол тут же вспомнил его…
ВРЕМЯ, ВРЕМЯ, ВРЕМЯ!
Фрол, как и все законопослушные граждане бывшего Советского Союза, призывался в армию. Случилось с ним сие вполне обычное событие в 1974 году, поскольку именно тогда ему сравнялось 18. Отучившись полгода в учебке, он неожиданно для себя очутился за границей, правда, все еще в пределах огороженного «железным занавесом» социалистического лагеря, то есть в тогдашней группе советских войск в Германии. Вре было относительно спокойное. Американцы уже поняли, что вьетнамцы их, мягко говоря, «умыли». В Европе, напугавшись того, как СССР со своей компанией в 24 часа «нормализовал» чexoв, размышляли, дойдут ли русские талки до Рейна за 48 часов или только за 49. Никсон съездил к Брежневу, Брежнев — к Никсону, выпили, погуляли, поговорили, подписали — пошла разрядка, или по-ихнему, по-американски, «детант». В Португалии и в Греции накрылись медным тазом фашистские режимы. Жизнь била ключом — и, как ни странно, не по нашей голове. Именно такой тогда представлялась обстановка младшему сержанту разведбата одной из советских дивизий Вальке Фролову.
Тем не менее уровень боевой и политической подготовки не снижался, разведчиков гоняли и в хвост, и в гриву, чтоб служба медом не казалась. Мечты некоторых романтиков, подогретые россказнями отцов, служивших в советских оккупационных войсках сразу после войны, когда-нибудь познакомиться с демократической немкой так и остались мечтами. В лучшем случае этих немок удавалось увидеть из кузова грузовика.
Фрол к романтикам не относился. Он твердо знал, зачем пришел в армию. Накачать мышцы, наломать руки, пристрелять глаза. И еще он хотел научиться командовать, не просто передавать приказ старшего командира, а действительно повелевать: так, чтобы любой солдат в отделении, «молодой» или «старый», в строю или вне строя видел в нем начальника и повиновался. Всего этого Фрол добился, хотя и не без труда, а потом, когда служба подошла к концу, подал заявление в военное училище.
Тогда же, то есть зимой 1975 года, в разведбате появился парень, который был постарше других. По документам Сергею Сорокину — у него там именно такое имя числилось — было 22 года, то есть в военном билете было написано, что он 1953 года рождения. Смотрелся он чуточку постарше — лет на 25. Но на самом деле майору госбезопасности Сорокину было уже 28. Конечно, ни о том, что он был на шесть лет старше, чем говорилось в документах, ни о том, что он давно не рядовой, а майор, кроме начальника особого отдела дивизии, никто не знал. И даже особист не ведал о всех подробностях х