Душеприказчик поневоле
Глава 1
Я проснулся от легкого прикосновения к плечу.
— Ну еще пять минуточек, — проворчал я, перевернувшись на другой бок.
Открывать глаза мне решительно не хотелось.
В ответ раздался низкий вибрирующий гул, смутно похожий на речь. Я зарылся носом поглубже в одеяло, пытаясь отгородиться от этого звука, но он проникал даже сквозь толстую ткань.
В какой-то момент гул превратился в рычание, от которого мое нутро неприятно перетряхнуло, и я резко распахнул глаза.
И то, что я увидел в следующую секунду, заставило меня подпрыгнуть на кровати.
— Какого лешего⁈ — воскликнул я, выхватывая из-под подушки нож.
Посреди спальни стояла… стоял… стояло? Что, блин, это такое, вообще⁈
Нечто огромное, неопрятное, сотканное из серо-белых завитков дыма, в котором время от времени мелькали чьи-то перекошенные призрачные лица.
Оно нависло над кроватью и издавало то самое рычание. Звук исходил со стороны графитово-черной маски, от которой невозможно было оторвать взгляда.
У меня перехватило дыхание, сердце пропустило удар где-то в районе пяток, пальцы заледенели, но я все равно старался держать нож ровно.
— Твое время пришло! — низкий гул сформировался в понятные слова.
Оно еще и разговаривало!
Маска дрогнула и опустилась ниже, замерев над кроватью.
— Какого лешего⁈ — я отпрянул и уперся спиной в изголовье. — Ты что, вообще, такое⁈
— Я взываю к тебе! — проговорило нечто и увеличилось в размерах, уперевшись дымными всполохами в потолок. — Тебе уготована великая честь!
«Какая жесть⁈» — я не сразу понял, что именно оно сказало.
Видя, что я не очень-то рад этой чести, серое тело вдруг извернулось под немыслимым углом, расползлось завитками по всей комнате, а маска сместилась и теперь маячила совсем близко.
— Не подходи! — завопил я, ткнув ножом в ближайший вихрь, и он тут же развеялся, едва лезвие его задело.
— Загляни внутрь себя. Там ты найдешь ответы, — черная маска качнулась из стороны в сторону и снова застыла напротив моего лица.
Дымка сгустилась, и в тот же момент нож выскочил из ладони и вонзился в дверной косяк.
— Да иди ты… — зло начал я и коротко без замаха ударил кулаком, целясь меж двух прорезей-глаз, — туда, откуда…
Рука прошла насквозь неведомое существо, не встретив никакого сопротивления.
Но это заставило дым взвиться к потолку и раствориться, просочившись между досок. Маска же осыпалась на пол черной крошкой и исчезла, как и не было.
В наступившей тишине прошелестел тихий смешок, показавшийся мне громче набата.
И я снова провалился в темноту.
Утро, как всегда, началось с противной трели будильника, которому вторили первые петухи. Я приоткрыл один глаз, потом второй, после зажмурился и вздохнул. Мне что-то сегодня такое важное снилось… На языке вертится, а вспомнить не могу. Да и фиг с этим.
Я глянул на восходящее солнце и криво ему улыбнулся: никогда не любил ранние подъемы. Но дела никто не отменял, а их в деревне всегда много.
Подавив в себе желание накрыться одеялом с головой, я рывком спрыгнул с кровати, стряхивая сонливость.
Интересно, какое сегодня число?
Хотя какая разница, ведь каждый день уже два года подряд я делал одно и то же. Вставал, ел, то ходил в огород за овощами, то в курятник за яйцами, то на колодец за водой…
Я могу продолжать этот список очень долго! А что еще прикажете делать ссыльному бастарду на самом краю захудалой деревеньки?
Хотя, конечно, грех жаловаться. Даже сон на перине в отцовском доме, вкусная стряпня именитого повара, да горячая вода из кранов — не идут ни в какое сравнение с той свободой, которую я получил.
Здесь нет противных наставников, которые могут только бить по рукам линейкой, нет высокомерного взгляда отца, который признал меня сыном только по бумагам. Нету! Зато есть друзья, рыбалка, и возможность не следовать набившим оскомину правилам дворянского имения. Пусть я особо их никогда не соблюдал. За что меня часто наказывали.
Но, полно об этом думать, пора бы уже и делами заняться. Я быстро окинул взглядом дом, проверяя, не забыл ли чего и вышел во двор.
— Эй, графенок! Поди-к сюды! — крикнула бабка Анфиса, завидев меня.
Я обернулся и вопросительно посмотрел на нее через ограду. Что-то она сегодня больно празднично выглядит. На свиданку, что ли, собралась в свои семьдесят пять?
На ее обращение я уже давно не обижался. Да и смысл, если родителя не выбирают. Подумаешь, сын графа. Толку-то? В моей крови нет ни капли магии! За это я и оказался в этой деревне. Тут были совсем другие правила.
Поэтому и приходится бегать по поручениям бабки. Кстати, родной. Она тоже магией особо не вышла. Хотя при этом умудрялась держать всю деревню в кулаке. И как ее внук, мне приходилось соответствовать.
— Значится так, — понизила голос она, — зайдешь сегодня к Михалычу, скажешь, что от меня. Возьмешь у него… он сам знает, что именно. И сразу дуй ко мне, нигде не задерживайся. Ясно тебе, голова садовая?
Я кивнул и не спеша пошел в сторону маленького рынка. Там меня должен был ждать староста из соседней деревни. Он уже месяц обещал мне доставить глину, да все медлил. А мое терпение не безгранично.
Пока я привычно оглядывал разноцветные домики, думал о том, что же мне такого сегодня снилось. Что-то важное! И почему-то мне от этого было не по себе.
В тот же момент в ярком свете солнца мне вдруг чудились смутные тени, ровно возле таблички с гордым названием деревни «Васильевка». Пришлось проморгаться и протереть глаза, чтобы они исчезли. Не проснулся, что ли?
Впрочем, я быстро выкинул это из головы, потому что увидел старосту.
Встреча с ним прошла быстро, успели за десять минут утрясти все вопросы. Но мне все равно пришлось задержаться, так как оболтусы Лисицыных ради смеха решили умыкнуть у деда Корнея десяток яблок.
Пришлось учить их манерам и уважению к старшим. В прошлый раз я уже с ними разговаривал и обещал применить меры, если они не исправятся. Надеюсь, старый добрый фонарь под глазом научит их чему-то хорошему.
На обратном пути вспомнил, что нужно зайти к Михалычу.
Он, оглядываясь по сторонам, сунул мне в руки увесистый сверток и, хитро подмигнув, скрылся у себя в избе.
Я пожал плечами: тут у всех были свои тайны, и не все мне следовало знать. Пусть и очень хотелось.
Меня только заинтересовали, завихрения у Михалыча за спиной. Хотя это вполне могла быть тень от вешалки в прихожей.
Михалыч у нас известный плотник, руки у него золотые! Да еще и способность правильная, подходящая. Ходят слухи, что он может уговорить деревянную бочку лет пятьдесят не портиться, чтоб ты с ней ни делал.
Мысль о магии напомнила мне, что нужно спешить к бабке Анфисе. Едва она меня увидела, то быстро выхватила сверток, сунула мне в руку монету и буквально вытолкала за порог.
Точно магичить будет. Она у нас ведунья, будущее может увидеть. Правда, ее всегда, да и точность хромает, но время от времени, что предсказывает с пугающей точностью.
Не успел я повернуть к дому, как меня окликнули. Я обернулся, уже зная, кто меня зовет. Василий Петрович, будь он неладен! Он числился старостой нашей деревни. Хотя какой из него староста?
— Виктор Викторович! Есть минутка?
Особой любовью у меня он не пользовался. Да и с чего бы? Хитрый, пронырливый, но если что-то нужно найти, то он это мог и из-под земли достать. Наверное, поэтому вечно ходил с таким лицом, будто он здесь главный. Ага, конечно.
— Да, Василий Петрович, что случилось?
Если он опять про деньги, ей-богу, ругаться буду! Достал уже вечным нытьем. Но тут ничего не поделаешь, мне приходилось решать и такие вопросы. Шутка ли, единственный сын хозяина деревни. Хоть и бастард. Только вот как это родной бабке объяснить? Она негласно тут всех в своем сморщенном кулаке держала.
— Тут такое дело, не поймите меня неправильно, — староста снял с головы фуражку и смял ее в руках. — Батюшка ваш снова прислал письмо. Пишет, что мы не все деньги ему выслали. Мол, по новому указу, теперь на три процента больше надо. Но вы же сами знаете, мы тут и так впроголодь живем! Напишите ему. Вы же слова умные знаете. Он послушает вас! Родная кровь все-таки.
Мне захотелось сплюнуть. Родная кровь! Родная кровь, да без капли магии, графу Васильеву не нужна.
— Василий Петрович, деньги я вам достану, но Виктору Семеновичу писать не буду, — я сложил руки на груди.
Староста после моих слов бросился мне в ноги. Его морщинистое лицо исказилось, и из глаз потекли слезы.
— Спаситель вы наш! Какая же у вас душа добрая! Век не забудем доброты вашей!
— Встань уже, — угрюмо сказал я. — Сколько не хватает?
Василий Петрович ловко поднялся с колен, отряхнул штаны и, глядя мне в глаза, назвал сумму.
Я аж обалдел от такого заявления.
— Да граф там в своем поместье ополоумел уже⁈ Откуда в нашей деревне такие деньжищи-то⁈
— Вот, а я о чем, Виктор Викторович, — моргнув, ответил он.
— Постой, что-то не сходится, — я на мгновение задумался, а староста затаил дыхание.
В этот момент я понял, что он наврал мне с три котомки. Я недобро глянул на него и произнес:
— Ты же мне полную сумму сейчас назвал, а я спросил, сколько осталось собрать.
Поняв, что обмануть меня не получилось, староста начал многословно извиняться, сетовать на старость и плохую память. Резко оборвав его, я грозно рыкнул и сразу же получил новую цифру.
— Василий Петрович, ну вот зачем ты так? — с укором спросил я. — Думаешь, раз его сын, то можно обманом выпрашивать через меня деньги? Почему ты каждый раз пытаешься провернуть со мной такое? Будут тебе деньги. Но только после того, как покажешь письмо отца и новый приказ.
Староста что-то заблеял, но я его уже не слушал.
Я развернулся и пошел в сторону дома, но Василий Петрович не унимался и крикнул мне вслед: