— Так, у дядьки в библиотеке была целая папка с такими историями. Все на формулярах, с печатями и подписями. То есть, я тебе не выдуманное рассказываю, а все взаправду. Наверное, это отчеты из охранки местной.
— Тогда рассказывай дальше, уж больно интересно.
— Странный ты, — он покосился на меня. — Как дар получил, то тебя всякая мрачнятина интересует.
— Издержки магии, — пожал я плечами. — Ведь у каждого могли быть незаконченные дела. Представь, книгу ты начал читать, а потом — бац — умер! А любопытно ж, чем оно кончилось, да? Вот и ходишь вокруг нее, а страницы перевернуть не можешь. И уйти дальше не получается, и вроде привязан ты к книге.
— Ужас какой! — прошептал Санька. — И что, каждый вот так может остаться на земле, так и не найдя покоя?
— Скорее всего, — задумчиво ответил я. — Вот тот мужик на дороге. Сколько он там вокруг этих берез ходит? Год? Два? Десяток?
— Ты мне такое на ночь не рассказывай, я ж потом спать не буду, — проворчал он останавливаясь. — Давай поедим? У меня от всего этого аппетит разыгрался.
Дальше идти стало веселее, бутерброды с чаем всегда прибавляют сил и хорошее настроение.
Мы дошли до нужного места через полчаса, как свернули с проселочной дороги.
— Вот мы и на месте, — сказал Санек, открывая калитку.
Мне сразу бросилось в глаза общее запустение дома и двора. Забор в нескольких местах покосился, трава уже по колено вымахала, да одной ставни на окне не хватало.
— Это ж чего за домом-то не следят? — удивленно спросил я.
— Дядьку это не смущало, а у остальных руки не доходили. Я предлагал помочь, но на меня так выразительно смотрели, что я сразу ощущал себя неумехой. В итоге перестал замечать.
Дверь нам открыла дородная женщина, Раиса Андреевна, супруга покойного. Кстати, я, наконец, узнал, как его звали: Евгений Алексеевич.
Назвать встречу теплой язык у меня язык не поворачивался. Только после того, как мы вытащили гостинцы, взгляд Раисы Семеновны немного потеплел.
Сразу же набежали дети, распотрошили подарки и столь же стремительно разбежались.
— Зачем приехал? — недовольно спросила вдова.
— Гостинцы маман передать просила. Да и хотел узнать точнее, где расположена принадлежащая мне земля.
— Женечка только умер, а ты уже его собственность хочешь забрать? — резко сказала она.
Я даже брови поднял от удивления. Но Санек не обратил на фразу никакого внимания.
— Где мы можем передохнуть с дороги?
— По коридору направо, синяя дверь, — поджав губы, бросила Раиса Андреевна и сделала вид, что нас не существует.
Санек кивнул мне, и мы прошли вглубь дома. Внутри все выглядело приличнее, чем снаружи. Вон рисунки на стенах висели, да портреты, хоть и покрытые слоем пыли.
Я бы даже сказал, что когда-то здесь знали, что такое деньги, да только время это давно прошло.
Впрочем, заходить в отведенную нам комнату мы не стали, а, крадучись проследовали до покоев дядьки.
— Как мне сказали, он умер в своей постели, — шепотом сказал Санек, указывая мне на красивую дверь с резным узором. — Сколько тебе времени нужно?
— Да только заглянуть.
Что я и сделал. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что никаких темных завихрений, и тем более призрака в комнате не было.
— Пусто, — тихо сказал я.
— Как это?
— Может, никаких дел его здесь не держало. Успел все закончить перед смертью.
— А если он умер не здесь? — Санек почесал затылок.
Он так хотел выяснить про завещание, что теперь хватался за любую соломинку.
— Тогда нужно здесь все осмотреть. И не попасться на глаза. Нутром чую, не рады нас тут видеть.
— Заглянем в библиотеку! — глаза друга вспыхнули в полумраке коридора.
До нее было недалеко, и уже через пять минут мы стояли внутри. Но вместо радости от вида книг Санек повел себя очень странно. Он остановился на пороге, прикрыл глаза, а потом резко распахнул их.
— Тут и половины нет! — на выдохе сказал он.
— Как это нет? Вот же книги! — я махнул на стеллажи.
— Это всякая ерунда. Важные дядька хранил вторым рядом. Если ты приглядишься, то увидишь, что на полках много свободного места.
Действительно, как только он это сказал, я сразу же обратил на это внимание.
— Неужели, продали все? — обеспокоенно размышлял Санек.
— А что, они ценные?
— Если все сразу, то тысячу рублей можно выторговать. А если нанять ученого, то, возможно, и больше.
Я мысленно присвистнул. Зарплата простого рабочего была рублей пятьдесят-сто, а тут целая тысяча!
Не удивительно, если родственнички только и ждали, когда Евгений на тот свет отправится.
— Знаешь, ты все-таки поищи какую-нибудь его любимую или просто памятную книгу. Она мне поможет найти его дух на Изнанке.
Санька кивнул, но пошел не к стеллажам, а к окну. Там он дернул на себя подоконник и притопнул от радости.
— Нашел, — он вытащил небольшую книжку. — Он тут всегда ее держал.
— Самая дорогая?
— Нет, скорее важная. Это сборник стихов, который он читал Раисе, когда они познакомились.
— А почему прятал? Памятная же вещица. Мог и сейчас почитывать ей на ночь.
— Так, он их не только ей читал, — со смехом сказал друг. — Тетка книжку просто ненавидела. Вот дядька и прятал.
— Бери и пошли скорее. А то застукают нас тут, потом не расхлебаем.
Спрятав стихи в карман, мы, старательно делая вид, что просто гуляем, пошли по коридору обратно. И вовремя. К синей двери уже приближалась тетка.
— Где были? — нахмурив брови, спросила она.
— Я показывал Виктору ваш портрет на дальней стене. Уж больно хорошо вас изобразил художник, — сладко пропел Санек.
— Изумительная работа! — в такт другу добавил я. — Но оригинал гораздо лучше!
Врал как сивый мерин. Раиса Андреевна была красивой разве что в детстве, когда у нее на голове не было того вороньего гнезда и мясистого красного носа, что я видел сейчас.
— Спасибо, мальчики. Хотите перекусить? — она сменила гнев на милость. — У меня как раз запеканка подошла.
Конечно, мы согласились.
Пока шли, я все косился по сторонам, пытаясь найти подтверждение словам Санька о смерти в другом месте.
Но ничего толком не заметил. Вроде чувствовал что-то тоскливое, а где, так и не понял.
Тетка поставила перед нами щербатые тарелки с красивым узором, на которых лежали маленькие кусочки запеканки. Рядом появились мисочки с вареньем.
Желудок радостно сжался, предвкушая сладкое. Но я вынужден был его разочаровать, потому что творог был пресным, а аппетитные на вид ягоды оказались кислыми.
С трудом прожевав и выдав длинную благодарственную речь, мы вышли во двор.
— У тебя еще бутерброды остались? — с тоской спросил я, пытаясь сглотнуть вязкую слюну.
— Нет, мы все съели, но можем по дороге зайти на рынок, там всегда продают пирожки по две копейки.
— Отличный план, так и поступим! — ответил я осматриваясь.
Мы стояли на краю сада, где веселились дети. От созревающих яблок шел густой аромат, ветерок приятно охлаждал тело, в воздухе все звенело от детского смеха.
Во дворе носились трое мальчишек и две девчонки. Наверное, дети Евгения Алексеевича. Для них здесь была целая площадка: качели, песочница и даже деревянные снаряды. Правда, сейчас все выглядело плачевно. Перекладины сгнили и развалились, песок лежал повсюду ровным слоем, даже скамейки и те было сломаны.
Печальная картина. Но идея хороша. Нужно предложить Михалычу что-то такое сделать.
Подумал и сразу скривился. Не привык еще, что он умер.
— Догоняй! — звонко крикнула девочка в красной косынке и бросилась бежать к яблоням.
За ней рванул ее брат, загорелый дочерна и голый по пояс. На вид он был младше ее, но это не мешало ему настигнуть подругу в долю мгновения.
— Слушай, а как в завещании звучал текст про землю? — спросил я Санька, который, как и я, наблюдал за игрой.
— Надел возле реки Кривой, со всем, что там находится: лесом и поляной, я завещаю Александру Владимировичу Карасеву, — процитирован Санек. — А что?
— А вдруг там домик стоит?
— Тогда бы он должен о нем тоже написать. Это же, по сути, тоже имущество.
— Не совсем. Вот в документах на нашу избу написано: дом столько-то квадратов и прилегающие постройки. То есть нет разницы, какие именно. И у него в бумаге так написано: «всем, что там находится».
— Так не должно быть.
— Дядька твой мог так землянку сделать, да клад закопать! — понизив голос, сказал я.
Санек задумчиво на меня посмотрел, а потом поднялся и пошел в дом. Вернулся через двадцать минут, когда я уже устал отказывать детям в догонялках.
— Вот, копия завещания, — он протянул мне мятую бумагу. — Мой экземпляр.
На ней был изображен кусок карты с местом, где находился участок.
— Такое чувство, что ты его получил в бою. Только капель крови не хватает. Тетка не хотела отдавать?
— Скорее она его сама смяла и хотела выкинуть, — раздраженно дернул плечом Санек. — Хочешь, можем сейчас туда пойти, за полтора часа дойдем.
— А зачем ему этот участок, да еще так далеко?
— Кто его знает, — он огляделся и спросил. — Ты так ничего и не заметил?
— Нет, — я развел руками. — Наверное, действительно, сразу перешел, без задержек.
— Жаль.
— Выше нос. Мы там с тобой сруб поставим. Или летний домик из досок. Будем туда приходить.
— Зачем это еще?
— Да леший тебя забери! — выругался я. — Там речка рядом, значит, рыбалка. Лес — это грибы. Придем туда с ночевкой, порыбачим, уху сварим.
— А, вот ты о чем, — с тоской ответил он. — Это хорошо. Только надо сначала посмотреть, где это. Может там болото. Или деревья стеной.
— От твоих слов молоко может скиснуть! — зло отозвался я.
— Я все про книги думаю. Куда они делись?
— Кстати, хороший вопрос. В доме деньгами не пахнет. Ладно, раз здесь я ничего не нашел, пошли до речки. Хоть искупаемся.
Санек кивнул и пошел за рюкзаком, оставив меня на растерзание малышне. Они пытались меня победить, навалившись всем скопом! Даже умудрились повалить за землю. А я только был рад отвлечься от дурных мыслей.