— Виктор Викторович, всеми силами…
— Я все сказал, — зло бросил я, повернул голову и моментально забыл про старосту.
Потому что по дороге ко мне шла Лада, первая красавица деревни. На ней сегодня был легкий сарафан, плотно облегающий стройное тело. Светлые волосы выбились из-под косынки, сверкая в лучах солнца. До чего же хороша девчонка!
Сердце сразу сбилось с ритма, и я как завороженный залюбовался ее плавными движениями.
Она подошла ко мне, лукаво закусив губу. Но я не успел и слова ей сказать, как вдруг голова резко закружилась.
И мир погрузился в темноту.
Непонятно, сколько я был в отключке, но когда снова оказался посреди дороги, услышал, как Лада обиженно мне выговаривала:
— Как ты мог мне такое сказать⁈ Если не мила, то еще понятно, но зачем же оскорблять⁈
Я сморгнул набежавшие слезы и удивленно понял, что у меня противно горит левая щека.
Еще секунду Лада зло сверкала глазами, а потом резко развернулась и поспешила прочь.
Что вот это сейчас было? Ничего не понимаю!
Затылок медленно наливался свинцовой тяжестью, во рту пересохло, будто я выдал длинную тираду, а спину свело от напряжения. Да еще несуразные круги, как солнечные зайчики прыгали перед глазами.
Со мной что-то не так.
Додумать я не успел, как меня окликнул Санек, мой приятель и дальний родственник. Сын сколько-то юродного брата моего отца. Магия у Санька хоть и была, но очень слабенькая. Вполне хватало, чтобы мошек от лица порывом ветра отгонять. Собственно из-за слабых способностей, его родители и переехали в Васильевку.
— За что она тебя так? — спросил он, улыбаясь от уха до уха. — Опять поцапались?
— Сам не понял, — честно ответил я. — Перед глазами потемнело, моргнул, а она уже убегает.
— Потемнело? Моргнул? — заинтересованно спросил он, глядя на меня снизу вверх. — Может, это магия просыпается?
— Ой, брось, какая магия? — отмахнулся я. — Я уже и не надеюсь. В моем-то возрасте.
— Зря ты так, Вик. До двадцати одного смело можно надеяться, — философски заявил он. — Времени еще много. Считай, три года еще.
Здесь я даже спорить с ним не буду. Вторую инициацию способностей проводят как раз в этом возрасте. Хотя я за полгода пребывания в графском поместье отлично запомнил, что если я в шестнадцать ноль без палочки, то и в двадцать один результат не изменится. Мне об этом из каждого утюга кричали.
— Слушай, а бабка Анфиса опять колдовать собирается? — заговорщически спросил Санек. — Вдруг, что интересное? Можно хоть одним глазком посмотреть?
— Чтобы она нас потом опять через всю деревню с полотенцем гоняла? Нет уж. Магия — это дело личное. Ты сам бы тоже не совался.
Санек погрустнел и одернул рубашку, смахнув невидимую пылинку. Он всегда старался выглядеть, по его словам, достойно: начищенные ботинки, подстриженные ногти, чистые волосы.
Внешний вид хоть и производил на девушек впечатление, но они почему-то обходили его стороной. Может, из-за того, что Санек любил долго и вдумчиво рассказывать об истории этого края и семьи, в которую нас никогда не примут?
Я вздохнул, махнул рукой и направился в сторону родной избы. Солнце давно перевалило за зенит, а я еще собирался дров нарубить. Осень уже не за горами, а сарай не был заполнен даже наполовину.
Главное, чтобы я опять не отключился, но уже с топором в руках.
Я пораскинул мозгами, прикидывая, кого можно безопасно спросить об этом странном потемнении в глазах.
Однако все, кого я вспомнил, на эту роль совершенно не походили. Разве что Еремей. Он человек нелюдимый, живет отшельником на самом краю леса и единственный, у кого есть нормальная магия.
К нему-то я и отправлюсь ближе к ночи. А пока меня ждали двора и плотный обед, который придется самому готовить, раз бабка колдовать собиралась.
Следующий час прошел без приключений. Я ни разу не отключался, и никто больше мне пощечин не залепил.
Я даже подумал, что может и не нужно идти к отшельнику, пока не зашел в спальню, чтобы переодеться к ужину, и не увидел торчащий из дверного косяка нож.
Желудок тут же совершил неприятный кульбит, а перед глазами появилась картинка графитово-черной маски.
И как я мог забыть такое? Нет, точно надо к Еремею идти! Вдруг в деревне появилась кровожадная сущность? Отшельника точно нужно поставить в курс дел. А может, он еще и совет дельный даст.
Хотя насчет сущности я сильно преувеличиваю. Тут их уже лет триста никто не видел, но и просто отмахиваться от такого себе дороже.
Следом возник другой вопрос: а вдруг Санек прав, и во мне просыпается магия? Такой вариант тоже исключать нельзя.
Я покосился на зеркало и выпрямился, но даже так, нескладный подросток в отражении не очень-то походил на гордого мага. Наверное, все дело в торчащих черных волосах. Или в необычного цвета темно-синих глазах. Помню, отец часто говорил мне, что это признак сильного мага. Это уже потом, после неудачной инициации, он ставил цвет мне в укор.
Плюнув на это, я поспешил во двор. К Еремею нужно идти ближе к ночи, а до этого еще кучу дел сделать надо.
Как говорится, какие сущности, когда корм скотине на завтра не подготовлен⁈
Когда я почти закончил, из окна выглянула бабка Анфиса.
— Викто́р, сегодня тебе домой нельзя будет, — торопливо сказала она, оглядываясь себе за спину.
Мое имя она назвала, делая ударение на второй слог, а значит, дело задумала серьезное.
— Опять колдовать будешь? — скривив лицо, спросил я.
— Не твоего ума дела, — раздраженно ответила она. — Сказано тебе, домой не пущу. Переночуешь у Александро́.
Когда бабка Анфиса нервничала, в ней просыпался заграничный акцент. Зря, что ли, она полжизни там проучилась? Хотя ей это все равно не помогло. Силу-то почти всю растеряла.
Пожав плечами, я покачал головой. Точно, колдовать будет. Завтра придется половину печи отмывать от ее заклинаний. Каждый раз одно и то же! Я уже ей предлагал ей отдельный сруб поставить, но нет, ей охота дома этим заниматься.
С другой стороны, с Саньком можно и на ночную рыбалку сходить будет, давно уже собиралась.
Да, так и сделаю, как только от Еремея вернусь.
Мысли снова перескочили на черную маску. Надо будет потрясти Санька на эту тему, может, он вспомнит какие-нибудь местные легенды?
Но я ошибся.
Мы с Саньком проговорили больше часа, он пересказал все известные ему сказки и истории про чудовищ, что обитали тут раньше. И ни один не был похож по описанию на то, что я видел.
Придется, все же тащиться через всю деревню на поклон к Еремею. И если бы я сразу знал, что он мне ответит, пошел бы еще утром.
— Еремей? Ты дома? — громко спросил я, заглядывая в приоткрытое окно.
Я уже полчаса топтался на пороге его избы, отмахиваясь от атак комаров, которых на удивление было много в этом году. Санька сейчас бы сюда! Его сил вполне хватило, чтобы отогнать этих противных насекомых.
— Это я, Виктор, — сказал я чуть громче, дернув за ручку двери.
Заперто.
Из избы не доносилось ни звука. Спит, что ли? Или, может, заклятье какое плетет на дальней поляне.
Я передернул плечами. Мне было не по себе тут стоять. Погода начинала портиться, холодный ветер забирался под тонкую куртку. Вот-вот начнет накрапывать дождь. Хотя это меня не особо пугало. Но вкупе с появлением черной маски, ночи и густого леса за спиной, на душе было неспокойно.
Пока стоял и смотрел на закрытую дверь, раз за разом прокручивал в голове обрывочные воспоминания, и, кажется, пугал себя еще больше.
К тому же о Еремее по деревне ходят самые противоречивые истории. Будто он великий магистр, который растерял свою мощь или что получил свою силу, сожрав сердце могущественного чародея. В любом случае личность отшельника была для всех загадкой.
Я, конечно, отказывался верить всем этим слухам и частенько заглядывал к нему, то с продуктами, то с вопросами, то помощью по хозяйству.
На вид отшельник был совершенно безобидный и выглядел, как типичный ученый: круглые очки, потертая мантия и вечная книга подмышкой. Он всегда был готов помочь советом, говорил спокойно и никогда не принимал от меня деньги.
— Еремей? — снова крикнул я и прислушался.
В тот же самый момент мне на плечо легла тяжелая рука.
Я даже не успел толком отреагировать, как мир погрузился в темноту.
Когда я пришел в себя и открыл глаза, то обнаружил, что сижу на неудобном стуле. Мои руки были вывернуты за спину и накрепко связаны веревкой. Голова начала наливаться знакомой тяжестью. Свет горел где-то позади меня, и его было недостаточно, чтобы едва разогнать тени в углах.
Снова отключился?
Когда глаза привыкли к темноте, я огляделся. С моего места были видны многочисленные стеллажи с книгами, старый телефонный аппарат и большой кофейник. Я прекрасно знал, где нахожусь — в избе Еремея.
— Что за дела, Еремей⁈ Зачем ты меня связал? — зло крикнул я, стараясь разглядеть в потемках отшельника.
— Очнулся? — хриплый голос раздался совсем рядом, ровно поверх затылка. — Это ты или не ты?
— Что за вопрос, Еремей? Конечно же, я!
— Кто твой отец?
— А то ты не знаешь, — зло выплюнул я.
— Я-то знаю, а ты?
— Постой, о чем ты толкуешь? Почему я не должен знать своего отца? — я дернул плечами, пытаясь размять затекшие руки.
— Тот, другой не знал.
— Кто? — опешил я.
В ответ я почувствовал прикосновение холодного металла к запястьям, и через секунду уже вскочил со стула. Все тело болело, словно я не один час просидел в неудобной позе.
Обернувшись, я посмотрел на Еремея. Он уже усаживался за свой стол и открывал книгу, не глядя пролистывая страницы. И выглядел отшельник совершенно сбитым с толку.
— С каких пор ты встречаешь гостей с веревками? — с прищуром спросил я, растирая кожу на руках.
— С тех самых пор, дорогой Виктор, когда в их теле приходит кто-то другой.