— А ну, по кроватям, малыши!
И вдруг из прихожей доносится резкий, требовательный звонок.
Надежда Карповна и дети идут в прихожую.
— Кто там? — спрашивает Надежда Карповна, не открывая двери.
— Дед Мороз! — басят за дверью.
— А кого вам нужно?
— Девочку Ниночку и мальчика Гену! Отворите, пожалуйста.
Не снимая цепочки, Надежда Карповна открывает дверь, и вся троица в щель видит стоящего на площадке лестницы самого настоящего Деда Мороза. Всем троим кажется, что от него в квартире так и веет холодищем!
Цепочка снята. Дед Мороз входит в прихожую, на нем светло-желтый тулуп до пят на бараньем пышном меху, меховая шапка с длинными, болтающимися ушами, унты, в руках мешок.
— Кто тут девочка Ниночка? — басит Дед Мороз.
Девочка Ниночка с восторгом пищит:
— Я-я-я!..
— Получай! — Дед Мороз вытаскивает из мешка красивую рослую куклу и преподносит ее девочке Ниночке. — А кто тут мальчик Гена?
Мальчик Гена получает роскошную заводную «Волгу» красного, пожарного цвета.
— Матвей! — всплескивает руками Надежда Карповна. — Я так и знала, что он что-нибудь учудит. Дачу-то хоть запер?
— Запер, запер, все в порядке, — говорит Матвей Иванович, смеясь, и прячет в карман тулупа привязную бороду. — Куковал я там куковал — скучно стало одному. Поеду, думаю, к ним сегодня. Достал свою полярную амуницию и… прибыл!
Он смотрит на детей и видит, что с ними не все в порядке! Мальчик Гена опустил голову, а у девочки Ниночки на глазах самые настоящие слезки!
— Вы что, детки?! Подарки не понравились? Что случилось, говорите!..
Тягостная пауза — и Ниночка объясняет:
— Мы думали, это настоящий Дед Мороз пришел, а это просто дед!..
— Обыкновенный, — добавляет Гена.
Матвей Иванович смущен и растерян.
— Что же мне теперь, назад в Малаховку прикажете уезжать?
— Уезжай! — машет на деда ручкой Ниночка и, волоча за ногу роскошную куклу, с громким плачем уходит в столовую. За ней следом убегает Генка.
…Но вот уже все забыто. Наигравшись и навозившись с дедом, Генка и Ниночка уснули у себя в комнате. В столовой сидят за накрытым столом два старых человека — женщина и мужчина. Прожили они вместе трудную и долгую жизнь — с бедами и утратами да еще с такой самой большой бедой, как отгремевшая война. Но все обошлось — живут! И, как сказал один мудрый человек, великий физик, «дерево их жизни пустило свои побеги». Вырастили дочь, она вышла замуж за хорошего человека. У них свои побеги — свои дети.
Старая женщина и старый мужчина молча чокаются и пьют за это.
Подруга жизни
Когда Ольгу Павловну, жену профессора Снегопадова, знакомые спрашивали, о чем она мечтает, какое у нее самое заветное желание, она быстро и без всяких колебаний отвечала:
— Хочу, чтобы мой муж прожил как можно дольше. Ну, и я, конечно, вместе с ним… потому что я создана быть подругой жизни. Вдовы из меня не получится!
Знакомые смотрели на ее красиво убранные седые волосы, на крепкий румянец еще совсем свежих щек и на пышный бюст и одобрительно посмеивались. А Ольга Павловна продолжала развивать свою мысль.
— А вы думаете, это так просто — не дать сделать себя вдовой? — говорила она, иронически щуря темные глаза. — Это тяжелая работа! Дьявольское напряжение, все время начеку. Нынешние мужчины все какие-то хлипкие. На минуточку отвернешься — у него уже инфаркт…
— Но ведь Игнатий Сергеевич крепыш, здоровый мужик!
— Да, но он уже вступил в тот возраст, который требует бдительности, бдительности и еще раз бдительности! И потом… он, конечно, талантливый ученый, умница, но, между нами говоря, это же абсолютный дикарь и троглодит, когда дело касается его собственного здоровья. Но он не на ту напал! Я поставила перед собой задачу — дотянуть его до сотни. Я этого хочу. И я этого добьюсь! Это мой общественный долг!
Началось с того, что Ольга Павловна уговорила мужа жить на даче круглый год: свежий воздух подмосковных лесов, как известно, сохраняет легкие и расширяет сосуды.
— Уже одно то, что Игнатий Сергеевич не будет слышать телефонных звонков, — говорила она своим громким, властным контральто, — сохранит ему энное количество нервных клеток. Я подсчитала: из десяти звонков, как правило, минимум шесть, а то и семь бывают неприятными или обременительными. Правда, я сама беру трубку, но они все равно прорываются! Все нужно учитывать в этом возрасте, буквально все!..
Однажды, когда Игнатий Сергеевич сидел у себя и писал, в кабинет вошла Ольга Павловна и сказала:
— Извини, Игнатий, я тебе немножко помешаю. Но это даже полезно для мозговых центров. Сделай маленькую передышку. Ты согласен, что возраст — это ограничение?
— Как тебе сказать?.. В известном смысле, конечно, ограничение!
— Ну, так вот. С сегодняшнего дня мы переходим на продуманный, научно обоснованный режим питания. Все, что ты ел до сих пор, — это яд… Сегодня у нас на обед: тыквенная каша, творог и кисель из ревеня! Я вчера была у Черемухова. Он очень милый человек. Он мне помог составить для тебя меню на целую неделю.
— Но он же меня в глаза не видел!
— Это неважно! Я рассказала ему про тебя все, что нужно.
— Знаешь что: пусть твой милый палач Черемухов сам лопает свои тыквы. А я… я объявляю голодовку в знак протеста! И, пожалуйста, не мешай мне!
— Не волнуйся, я сейчас уйду. Но собери все свои нравственные силы, Игнатий, и… давай сядем на тыкву… без этих мелодраматических и пошлых страстей!.. — сказала Ольга Павловна и величественно удалилась.
…Снегопадов страстно любил природу. Он обожал далекие прогулки по лесам и полям. Но он не был ни охотником, ни рыболовом, он был грибником. Бродить ранней осенью по лесу с корзинкой на руке, вороша тростью увядшую листву, вдыхать запах грибной сырости, необыкновенно острый и радостный, по свежести своей не уступающий йодистому запаху морских водорослей, — разве это не наслаждение?!
Игнатий Сергеевич говорил, что у него свой метод сбора грибов — метод «большого невода», поэтому он возвращался домой всегда с полной корзинкой. Феклуша, домашняя работница Снегопадовых, женщина пожилая и дотошная, выбрасывала на помойку девять десятых его добычи, добавляла к остатку прикупленных боровиков и подосиновиков и, подавая их на стол зажаренными в сметане, каждый раз приторным голосом говорила неизменное:
— Ох и грибочки сегодня принесли, Игнатий Сергеевич! Один к одному. Как солдатики! Кушайте — свое-то ведь слаще!
Но вот и это кончилось.
Снова в кабинете появилась торжественно-суровая Ольга Павловна и сказала:
— Извини, Игнатий, я на минуточку. Ты, кажется, собираешься после обеда пойти в лес?
— Да, собираюсь!..
— Я была у Черемухова, он сказал, что при радикулите лесная сырость — яд!
— Но у меня же нет радикулита!
— Нет — так будет! Возраст — это ограничение. Гуляй по поселку! Или по участку.
— А грибы? Я так люблю собирать грибы!
— Грибы — это тоже яд. В особенности те, которые ты приносишь. Собери все свои нравственные силы, Игнатий, и… сделай правильный вывод!
Игнатий Сергеевич молча опустил голову. Лесные прогулки прекратились. Снегопадов стал задумчивым, меланхоличным, на вопросы Ольги Павловны отвечал невпопад и жаловался, что работа не клеится. Ольга Павловна забеспокоилась и поехала в город — посоветоваться с Черемуховым.
Вернувшись, она вызвала к себе свою верную Феклушу и сказала ей доверительно:
— Феклуша, вы заметили, что с Игнатием Сергеевичем плохо, судя по последним симптомам?
— Я так думаю, Ольга Павловна, что симптомы у них оттого, что скучают они очень по грибочкам своим!
— Но в лес-то ему ходить опасно! В общем я все придумала… Надо купить хороших грибов и рассадить их по участку… там, где он гуляет. Понимаете?
— Не привьются они, Ольга Павловна!
— Да вы просто закопайте их поглубже. И утрамбуйте как следует вокруг. Игнатий Сергеевич человек рассеянный, он вашей утрамбовки не заметит. Его нужно хорошо обрадовать. Эти грибы будут тем психологическим фактором, той иллюзией, которая… В общем теперь вы меня понимаете, Феклуша?
— Понимаю! Обмануть их надо, обмишулить. Завтра утром я это дельце утрамбую, Ольга Павловна, комар носу не подточит.
Утром Игнатий Сергеевич — в пальто и в высоких резиновых сапогах, с тростью в руке — вышел на свою обычную прогулку по участку. Вот, поравнявшись со старой березой, на ветвях которой вороны устроили свое горластое общежитие, он вдруг остановился, посмотрел и, как бы притягиваемый гигантским магнитом, решительно шагнул в сторону и нагнулся к земле.
— Как в кино! — шепотом сказала Феклуша. — Это он мой подберезовик схватил! Другие-то увидит, нет?!
Профессор увидел. С сияющим лицом, счастливый, Игнатий Сергеевич шагал к веранде, держа найденные грибы, словно букет, в вытянутой руке, но вдруг опять остановился — на этот раз у цветочной клумбы. Вся его фигура выражала великое изумление. Постояв, он нагнулся, и… Ольга Павловна увидела в его руках большой белый гриб.
— Вы с ума сошли, Феклуша! — процедила сквозь зубы Ольга Павловна. — Зачем вы гриб в клумбу посадили?!
— Боялась, что не увидят они тех-то. А тут на самом ходу!
— Он же догадается теперь!.. Боже мой, ничего нельзя ей поручить!
А Игнатий Сергеевич уже поднимался по ступенькам веранды.
— Посмотри, Олюнчик! — сказал он бодро. — Вот этот красавец — как тебе это понравится! — вырос на клумбе, среди астр. Необычайное явление природы. Надо написать об этом случае в академию, Мирону Ивановичу, он занимается грибами, ему будет интересно.
У Ольги Павловны отлегло от сердца. Она поцеловала мужа в щеку и сообщила, что сегодня к обеду будут морковные оладьи, капустное суфле и «так уж и быть, твои грибы».
И тут произошло чрезвычайное происшествие, «чепе».
Игнатий Сергеевич снял очки, потом снова надел их — это всегда было у него признаком сильного волнения — и вдруг сказал высоким, срывающимся на фистулу тенором: